Пчеловодство – очень серьезный вопрос, но к нему относятся не вполне серьезно. Например, в Волгоградской области недавно потравили несколько тысяч пчелосемей. Просто пролетел самолетик, что-то опылил, а пчеловодов заранее не предупредили. Но ведь пчелы – не только мед, они опыляют 80% растений, значит, от них зависит урожай множества культур. А еще болезни от занесенных вирусов. Проблемы со сбытом меда и продуктов пчеловодства. Отсутствие не только закона, но и оформленной по всем правилам отрасли сельского хозяйства. Кто эти проблемы будет решать?
Эти и другие вопросы, связанные с пчеловодством, обсудили в беседе издатель портала «Крестьянские ведомости», ведущий программы «Аграрная политика» Общественного телевидения России, доцент Тимирязевской академии Игорь АБАКУМОВ и Александр ПОНОМАРЕВ, главный редактор портала «Мир пчеловодства», в прошлом – дипломат, который долгие годы работал в Юго-Восточной Азии.
— Александр Сергеевич, вы у нас в СМИ главный пчеловод, причем пчеловод с большим стажем. Что происходит у нас с пчеловодством, почему такое невнимание сейчас? Закона о пчеловодстве ведь нет?
— Закона нет. И не будет, видимо, в ближайшее время федерального закона. Но уже есть 40 региональных законов, которые более или менее регулируют различные аспекты пчеловодства, но не фундаментальные проблемы. А фундаментальные проблемы сейчас вырисовываются во всем мире, и у нас тоже. Это массовая гибель пчел. Наверное, многие обратили внимание, что насекомых в том месте, где они живут, становится все меньше. Объясню почему. Потому что рядом появляется поле рапса, который нужно обрабатывать много-много раз. И если при этом медоносных пчел можно вывезти куда-то, то те бедолаги – шмели, одиночные пчелы, бабочки и жуки, которые опыляют растения, остаются – и тут уже для них братская могила уготовлена.
Проблема приобрела чудовищные размеры в Германии – там за 20 лет где-то на 75% сократилось количество насекомых, в том числе и медоносных пчел. То же самое в Англии. То же самое в Соединенных Штатах. У нас пока еще не подводили итог, но в мире итог уже подвели. Генеральная Ассамблея Организации Объединенных Наций в конце декабря прошлого года определила дату и постановила – 20 мая каждого года отмечать День защиты пчелы. Имеется в виду, что не только медоносных пчел, но и 20 тысяч так называемых пчелиных, которые по всему миру опыляют различные сельскохозяйственные культуры, и не только их, а вообще все, что цветет. Посмотрим, что мы в результате имеем. Имеем 30% продовольственной корзины человечества, причем это самая ценная составляющая корзины – овощи, фрукты, орехи и масса всего другого. Это витамины, минералы. Они присутствуют в зерне, в кукурузе, в картошке, но не в таких количествах.
— В гречихе.
— В гречихе, конечно, да, во всех зерновых. Но при обработке картофеля, кукурузы, пшеницы многие из этих ценнейших веществ и компонентов просто теряются. А тут вы получаете готовый продукт – мед. Примерно 10 тысяч лет насчитывается, если судить по наскальным рисункам, потреблению этого продукта человечеством. И сейчас растет мировое потребление меда, и будет расти где-то на 2% в год, как предсказывают. И вот почему. Дело в том, что люди устали от суррогатов, красиво упакованных, которые предлагаются им в супермаркетах. Они хотят натуральные продукты. Мед – самый натуральный продукт до тех пор, пока к нему не прикоснулась рука жулика. Тогда он становится либо фальсификатом, либо полу-фальсификатом, либо просто сладким суррогатом. Проблема колоссальная во всем мире, и у нас она стоит столь же остро, как и в других странах. То есть «плохие парни», которые хотят с потребителя содрать…
— Недаром говорят, что мед – самый подделываемый продукт в мире.
— Один из, я бы сказал. Кто-то говорит – третий, кто-то говорит – седьмой. Конечно, мед не самый главный подсластитель и сладкий продукт. Если мы берем весь объем сладостей, которые человечество потребляет, то получается где-то 0,3% по объему. Мало, надо бы больше. У нас пчеловодство позволяет увеличить производство меда и других пчелопродуктов в десятки раз. Колоссальная база, колоссальная! Этой базы нет в Китае давно уже, нет в Индии, нет в Соединенных Штатах. В Соединенных Штатах даже пчелосемей меньше, чем у нас, где-то 2 миллиона 700 тысяч. А у нас…
— Но там же возникла проблема коллапса пчелиной семьи, когда матка покидала семью. А если матка покидает семью – значит, что-то случилось. А что случилось, Александр Сергеевич?
— Случилось что-то страшное, потому что тогда нарушается самый главный принцип жизни пчелиной семьи. Скорее всего, это неуемное использование фермерами отравляющих веществ, химических препаратов, которые становятся все более опасными для всего живого.
— Скорее всего, не фермерами, а крупными агрохолдингами. Фермер не может нанять самолет для опыления. У него на это денег не хватит.
— Необязательно самолет. Самолет нанимать – это уже прошлое. Сейчас технологии позволяют использовать…
— Дроны?
— …дражирование. Вы семена подсолнечника опускаете, дражируете их, слепляете, добавляете туда так называемые неоникотиноиды – и все растение становится ядовитым для всех сосущих и грызущих насекомых и пчел. То есть, как только пчела получает доступ к этим препаратам, которые, кстати, запрещены сейчас в Европейском союзе, но не полностью…
— А у нас разрешены?
— А у нас с каждым годом их количество увеличивается. Откройте газету «Защита растений» – и вы удивитесь. У нас сейчас 134 зарегистрированных препарата на основе трех самых отвратительных для пчел инсектицидов. Это имидаклоприд, тиаметоксам и клотианидин. Вот эти три препарата запрещены в Европе, а у нас свободно используются. Вы этими препаратами, так сказать, «упаковываете» семена подсолнечника, кукурузы, сои, сахарной свеклы, чего угодно – и в итоге получаете либо моментальную смерть пчел, либо их отравление сублетальными дозами.
— Свежий пример. В Ульяновской области пострадало несколько тысяч семей, отравили с самолета, применили препараты нового поколения – предположительно, «Борей», «Эйфория», «Новичок». Пострадали многие, оставили семьи без дохода. Проблема даже шире, чем мы себе представляли.
— Я даже не знаю, в каких других странах такой масштаб. И это не только Ульяновская область – Волгоградская, Саратовская, Тамбовская, Рязанская области. Около десяти регионов сообщали мне и моим коллегам о том, что такие случаи были.
— Александр Сергеевич, вот мы сейчас говорим о новой аграрно-продовольственной политике, которая направлена на стимулирование экспорта. По этой политике мы должны экспортировать продовольствия на сумму порядка 45 миллиардов долларов. И мед туда входит, безусловно.
И есть серьезные компании, которые этим собираются заниматься или уже занимаются, поставляют мед. Но эта политика входит в какой-то диссонанс с фактами. Пчелы-то гибнут. Причем никто ни за что не отвечает. Бизнес берет свое, он никого не собирается предупреждать, ему совершенно на все наплевать. Почему у пчеловодов нет своей организации?
— Есть у нас три организации.
— Вот три – это плохо. Одна должна быть.
— Должна быть одна. Будет съезд в ноябре этого года, съезд представителей всех секторов российского пчеловодства, и не только пчеловодства.
— Говорить-то надо сейчас, а не в ноябре.
— Будут говорить об этом и раньше. В сентябре состоится конгресс (Апиславии), а потом съезд. Есть такой форум, он называется «Пчеловод ИНФО», 65 тысяч участвуют в нем. То есть эти проблемы обсуждаются.
— А кто в Министерстве сельского хозяйства занимается пчеловодством? Пчела, если кто не знает, относится к сельскохозяйственным животным. И занимается этим Департамент животноводства. И там должен быть специальный человек. Там есть такой человек?
— Вы удивитесь – у нас нет отрасли «пчеловодство».
— У нас нет отрасли?
— Нет отрасли, нет специалистов в Министерстве сельского хозяйства, которые бы постоянно занимались этой проблемой.
— А сколько у нас пчеловодов по стране?
— Всероссийская сельскохозяйственная перепись назвала 135 тысяч человек, которые занимаются торговлей медом. Ведь подавляющее большинство пчеловодов стараются мед все-таки продать, и каким-то образом, видимо, это указали. Настоящая численность пчеловодов, по-моему, 200 тысяч. В Китае примерно столько же, только они производят меда в 6 раз больше, чем мы. Примерно столько же в Америке, сколько у нас. Сколько в Украине – я не знаю. Но мы экспортировали в прошлом году всего 2 тысячи тонн меда на 6 миллионов (долларов).
— А сколько экспортирует Китай?
— Китай? 110–120 тысяч тонн.
— А Америка?
— Америка – страна-импортер меда. Россия – нетто-экспортер меда. Мы практически ничего не импортируем. Ну, есть какие-то крохи – из Франции, как ни странно, из Китая. Ну, из Австрии. В общем, смешная ситуация. Но мы могли бы при условии устранения огромного количества дыр в нашем пчеловодстве резко увеличить долю продукции пчеловодства в нашем сельскохозяйственном экспорте. То есть сейчас, если мы возьмем, по-моему, 20 миллиардов долларов и 6 миллионов долларов, то это крохи. Например, Украина около 100 миллионов долларов получает от экспорта меда, а там есть еще и другие продукты. То есть настало время для серьезного разговора и для диалога пчеловодов с властями напрямую, в первую очередь.
— Александр Сергеевич, а кто будет говорить? Пчеловоды – каждый сам по себе. Во-первых, пчеловод к пчеловоду на пасеку не ходит, не принято, потому что можно сглазить. Во-вторых, никто не знает – настоящий у него мед или не совсем настоящий, или пережененный какой-то, поэтому тоже никто никого не допускает.
— Тем не менее, все стоят на рынке или доверяют определенным скупщикам этого меда. В общем, это бизнес.
— Это бизнес. У меня сосед по деревне давно не работает, у него 30 ульев. И он сейчас расширяется, и расширяется, и расширяется… К нему приезжают люди, покупают мед прямо с пасеки. И у него все в порядке. Пчеловоды ведь не облагаются налогом, правда же?
— Не облагаются. Ну, время сейчас какое на дворе? Того гляди и обложат налогом. Пчеловоды этого боятся. Они не регистрируются, уходят от уплаты налогов. И крупное предприятие, у которого несколько тысяч семей пчелиных, может представляться как личное хозяйство.
— Александр Сергеевич, в связи с перспективами увеличения пенсионного возраста людей в возрасте на работу не очень активно берут. Пчеловодство, на мой взгляд, один из многих сотен, может быть, тысяч примеров, когда можно человека чем-то занять. Но надо дать ему технологию, обучить. Наверное, может быть, и детей надо учить, но ведь надо и взрослых учить этому делу. Тем более человек на свежем воздухе занимается этим делом и плюс еще какой-то заработок имеет. Есть такая мысль у вас?
— Такая мысль есть, она присутствует во всех странах. Общественность должна быть вовлечена в защиту пчел в первую очередь. Ну, имеется в виду: защити пчелу – и ты защитишь и себя тоже. Пчеловод всегда в деревне жил неплохо, он всегда мог поменять свой мед на картошку соседа, на яички у соседки и на все что угодно. Но пришли болезни, паразиты — враги пчел, они летают со скоростью авиалайнеров. И теперь эта проблема приобретает все более и более трагические масштабы.
— То есть появились в России болезни пчел, которых прежде не было. Я правильно понимаю?
— Которых прежде не было, да. Пчеловод может привезти матку из другой страны, которая будет поражена определенными видами вирусов. А вирусов, которые поражают пчел, существует около двадцати. Поэтому существует карантин на провоз такого материала.
— У нас есть лаборатории на границе, которые определяют болезни пчел?
— Нет таких лабораторий.
— Александр Сергеевич, подведем итог. В Минсельхозе должен быть человек ответственный за это дело?
— Обязательно.
— Организация пчеловодов должна быть, которая бы била в колокола?
— Должна быть какая-то структура, необязательно пчеловодов, а, допустим, как в Новой Зеландии, в Австралии и в других странах, это федерация всех структур, которые связаны с пчеловодством – тут и бизнесмены, которые торгуют медом, экспортируют и импортируют, оптовые партии закупают.
— Но сначала пчеловодство следует признать отраслью сельского хозяйства.
— Которая играет все более и более важную роль в продовольственной безопасности нашей страны.
Источник: «Крестьянские ведомости», 20 августа 2018 года
