Пчеловодство выходного дня

Ответственный редактор Председатель Союза пчеловодов России А.Г.Бутов.

 

ПРЕДИСЛОВИЕ

Сочинение Любенецкого о пчеловодстве, изданное в Львове в 1859 г., признанное наилучшим из этого рода произведений, получило обширную известность, сделалось настольной книгой сельских хозяев и очень скоро разошлось, так что потребовалось второе издание, которое тоже было раскуплено.

Так как с 1859 г. пчеловодство не оставалось в застое, а двигалось вперед, то второе издание покойного Любенецкого (Львов, 1871) было уже тщательно пересмотрено известным галицийским пчеловодом, г. Ключенко, который как ученый теоретик и практик наполнил сочинение своими примечаниями.

Считаем уместным привести здесь отрывки из предисловия ко вто­рому львовскому изданию, для того чтобы наши пчеловоды имели воз­можность судить, насколько оно разнится от издания 1859 г.

«Не изменяя ни в чем целости сочинения Любенецкого, г. Ключенко поместил особо свои примечания и прибавки, почерпнутые частью из собственного опыта, а частью из известной книги Берлепша. В примеча­ниях своих г. Ключенко не обращается к сочинениям Дзержона, так как вся теория последнего заключается в книге Любенецкого, и, наконец, Берлепш также ученик Дзержона, но ученик, который дал его школе даль­нейшее развитие и утвердил его теорию. Так, например, введенная Дзержоном подвижность сотов при помощи снозов* была знаменитым изобре­тением, составляющим эпоху в пчеловодстве, но все еще в этом отноше­нии не представляла полноты: ибо выемка сотов из дзержоновского улья требует много времени, потому что их надобно обрезать ножом с трех сто­рон, а через это портятся соты и из них мед вытекает. Недостатки эти устранил Берлепш применением рамок к дзержоновским ульям.

 

* Впорицы, жердочки, кресты, которыми оснащали борти, колоды для отстройки на них сотов пчелами.

 

В своей теории Дзержон приводит много удачных указаний, кото­рые, однако ж, могут быть применены с положительным успехом только в рамочных ульях. Так, например, он советует для усиления мёдности в семьях удалять маток, а через десять дней выбирать из улья все соты и вырезать маточники. Теория эта, требующая разборки всего пчелиного за­носа, в самую горячую пору года, почти неприменима на практике при безрамочных ульях; но если к этим ульям мы приспособим рамки Берлепша, немедленно устранится всякое затруднение. Из этих примеров видно, что приводимая здесь г. Ключенко в сокращении теория Берлепша есть дальнейшее развитие и усовершенствование теории Дзержона, обширнее изложенной в настоящем сочинении, и потому примечания его, нимало не противореча ни в чем взглядам Любенецкого, могут слу­жить для их пополнения.

Что касается рамочных ульев, их, конечно, можно бы упрекнуть в значительной дороговизне сравнительно с обыкновенными; но, приняв во внимание выигрыш времени при операции и притом возможность вы­полнить работу в каждую пору, не обращая внимания на летние жары, окажется, что деньги, потраченные на покупку рамок, окупятся в один год. Мы должны еще здесь прибавить, что если б наши пчеловоды, вмес­то того чтобы выделывать рамки каждому для собственной только пасе­ки, захотели войти в соглашение, то можно бы на известных местностях завести выделку рам на большую ногу, вследствие чего цена значительно понизилась бы».

Перевод первого издания Любенецкого на русский язык давно уже исчерпался, и потому, желая оказать нашим пчеловодам посильную услугу, мы решились издать перевод дополненного сочинения Любе­нецкого.

По особо счастливому стечению обстоятельств, наставления Любе­нецкого положительно применимы у нас в России, ибо, с одной стороны, галицийское хозяйство не разнится от хозяйства наших западных и южных губерний, и, кроме того, он подробно описывает уход за пчелами в бортях и колодах, практикуемый в белорусских и великорусских губерниях.

ВСТУПЛЕНИЕ

Единственная тайна пасек (пчельников)

Единственная тайна пчеловодов заключается в полном знании пчеловодства; кто обладает ею, тому нет надобности в других тайнах. Знание творит пасеки, мед, воск и деньги, а невежество портит все и уничтожает.

Прежде всего, необходимо знать основательно природу пчел, их об­щественную жизнь, их особенности и нужды (теория); а потом суметь повести пчелиное хозяйство в улье таким образом, чтобы пчелы размно­жались как можно сильнее и носили как можно больше меда (практика). Конечно, много значит медоносная окрестность, удобное место, хоро­ший улей; но все это не послужит ни к чему, если пасечник не сумеет вос­пользоваться этим.

Кто желает быть хорошим пасечником и извлечь из пасеки больше выгоды, тот должен знать и пчел, и их хозяйство в таком совершенстве, словно сам жил в улье с ними. Тогда он знает и видит ясно, что делается в каждом улье и во всей пасеке, понимает, что, как и когда делать с пчела­ми, что оставить без перемены и что исправить. Такой пасечник неогра­ниченный господин своих пчел, управляет ими по своему произволу, приказывает и так распоряжается ими, как господин своими слугами и рабочим скотом: они должны его слушаться и делать то, что он прикажет. Если он желает иметь рои, то и должны быть рои; требуется ему мед, пче­лы обязаны заняться исключительно добычею меда и наполнять им улей. Разумный пасечник не понимает слов «дурное место», «плохие годы», «нельзя», «не удалось»; у него не может быть ни в чем промаха, все дол­жно быть так, как он желает; при подобном управлении пасека размно­жается быстро и должна приносить возможно больший доход.

Напротив, кто не обладает этим знанием, тот никогда не будет хоро­шим пасечником, хотя бы у него борода выросла по пояс; ибо кто не зна­ет, что делается в улье между пчелами, тот слеп, не понимает как с ними обходиться, как и когда что с ними делать, и делать все наугад, на авось, угадал – хорошо, не угадал — все равно. И выходит, что не он управляет пчелами, а они им, ибо делают, что хотят, водят его за нос. Такой пасеч­ник наносит вред пчелам, вместо того чтобы помочь им; вместо необхо­димого исправления он портит до конца; вместо ухода за пчелами он их уничтожает. При таком порядке вещей все зависит от медоносной мест­ности и хорошего года; пока и то и другое благоприятствует, дело бредет еще кое-как, но с переменою этих обстоятельств пасека уничтожается, как видим мы тысячи примеров. Если случается, что и у невежественных пасечников дело иногда идет удачно и окупается, то не иначе как от того, что пасека поставлена в чрезвычайно медоносной местности, среди гре­чихи и т.д., где мед, что называется, сам плывет в улей; но здесь пасечник ни при чем, все делается само собою, а он только смотрит на готовое. А пусть бы такой пасечник перешел в другую, не столь обильную или бед­ную местность, то разорился бы вконец, ибо не получил бы с пасеки ни гроша дохода и даже не в состоянии был бы содержать ее.

В этом и заключается существенная разница между пасечником-не­учем и пасечником действительно умелым. Первый может иметь пасеку и доход только на самой благоприятной местности и в хорошие годы, да и то не получить и трети того, что получил бы там разумный пасечник; а настанут дурные годы, он лишается всего. Для умелого же пасечника ре­шительно все равно — какие бы ни были годы; пасека должна идти хоро­шо, выдержать все невзгоды, подобно незыблемой скале, и, во всяком случае, должна ему принести возможно больший доход. А что же, если па­сечник с познаниями очутится в медоносной местности? Здесь-то обна­ружится вся сила знания и искусства, ибо у него будет и пчел и меда в де­сять раз больше, чем у неуча, который хозяйничает на авось.

Итак, единственная тайна пчеловодства — знание, но знание ис­тинное. Но эти сведения невозможно почерпнуть у наших бортников и простонародных пасечников; я наблюдал их тридцать с лишком лет, знаю их насквозь, и уверяю вас, что из тысячи их, едва один смыслит что-нибудь. У нашего простолюдина есть множество пасечных сведений и без числа имеются секреты, но все это не стоит выведенного яйца, пото­му что это фальшь, бредни и суеверие, и именно эта ложная, извращен­ная теория и практика простолюдинов и составляет несчастье нашего пчеловодства. Суеверные и фальшивые эти понятия, переходя издревле, по преданиям от отца к сыну, из поколения в поколение, сделались неко­торого рода религией для пасечников, от которой никто не решается от­ступить ни на волос. «Пасечник с деда и прадеда» пользуется в простонародье большим почетом; он вселяет лестную веру к себе, и все слепо ему подражают, и таким образом невежество, как бы переходя по наследству от одного к другому, губит отечественные пасеки. Хуже всего то, что это ошибочное простонародное знание тормозит всякий прогресс в пчело­водстве, ибо кто набьет себе его в голову, тому кажется, что он знает очень много, едва ли не все, и вследствие этого в нем зарождается мысль, что нет умнее его и опытнее пасечника, и понятно, что на подобного че­ловека не подействуют никакая наука и никакое убеждение. Отсюда про­истекает, что даже в более образованном классе есть много пасечников, которые убеждены в совершенстве своих познаний и которым и во сне не снится, что эти их совершенные познания не что иное, как полнейшее заблуждение. Пасечники, усвоившие себе эти ложные познания – вели­чайшая язва для преуспевания пчеловодства, ибо не только сами не понимают и не желают лучших знаний, но и других отвлекают от разумного изучения пчеловодства, навязывая свои ни к чему не годные познания. Таких-то пасечников и их наставлений следует бояться как огня, ибо ошибочное знание хуже невежества. Учитесь пчеловодству единственно у ученых пасечников, опытных, каких, слава Богу, у нас немало.

Но не всегда вам представится возможность найти подобного учи­теля, а для того, чтобы вы могли обучаться сами, я и написал эту книгу. В ней вы найдете чистое, истинное знание и испытанную безошибочную практику, которая доведет вас непременно до больших пасек и до боль­ших с них доходов. Вы с полною уверенностью можете полагаться на мои наставления, ибо я не написал ничего, не изведанного собственным опытом, и предлагаю вам лишь то, что оказалось наилучшим и полезней­шим на практике; над всем этим я работал более тридцати лет. А что пасеки, веденные по моему способу должны умножаться и приносить дохо­ды, пусть послужат вам ручательством мои собственные пчельники, в ко­торых у меня 300 семей пчел в одних лишь дзержоновских ульях, хотя они находятся в Перемыслянах, где для них условия такие жалкие, что уж хуже быть не может. Однако высчитав в настоящую минуту доход с моих пасек, оказывается, что каждая семья дала мне кругом 20 злотых (3 р.) чистого дохода, несмотря на то, что год не был обилен ни медом, ни роя­ми. Если же пасеки могут давать столько при моем неблагоприятном положении, то сколько же они принесут в положении хорошем, в котором находится не один пчеловод, но, увы, не умеющий этим воспользовать­ся? Следовательно, если вы поймете и вполне усвоите мое руководство и по нему устроите свое пчелиное хозяйство, то должны будете достигнуть и больших пасек, и больших доходов, потому что как я сам хозяйничаю в своих пасеках, точно так же и вас учу в этой книжке.

Но для того, чтобы как следует понять мое руководство и надлежа­щим образом применить его на практике, не довольно перелистывать эту книжку слегка, небрежно или искать в ней каких-нибудь фокусов или секретов; это не пригодилось бы ни к чему.

Но вы должны учиться основательно. Итак, прочтите ее вниматель­но, как говорится, от доски до доски, и не раз, а два, десять, сто раз, пока все, что я написал, не войдет вам в плоть и кровь. Тогда только вся систе­ма рационального пчеловодства встанет перед вами ясно как день и откроются вам все тайники жизни и хозяйства пчелиного роя; тогда только, зная, что делается в улье, вы будете в состоянии управлять пчелами так, что они будут исполнять ваши приказания, станут роиться и добывать мед и должны приносить вам наибольшие доходы. Вы уже не будете хо­зяйствовать по-прежнему на авось, ибо сумеете рассчитать наперед по­следствия каждого своего действия, и что вы предпримете, то должно удаться, и никогда не сделаете промаха. Вы уже не будете содержать пасе­ку наугад, т.е. сегодня она есть, а завтра может и не быть; но пасека уже будет у вас вечным капиталом, который не погибнет никогда в самые даже трудные годы, а напротив, должен постоянно увеличиваться и при­носить такие проценты, каких, может быть, не даст вам никакая другая отрасль хозяйства. И только тот, кто подобным образом сумеет завладеть пчелами, сумеет с такою уверенностью размножить и содержать их и по­лучать с них такие доходы, только тот будет достоин названия пасечника.

В первой части этой книги представляется вам теория пчеловодст­ва, т.е. наука о природе и свойствах пчел, об их работах и произведениях в улье; в остальных излагается полнейшая пасечная практика в примене­нии ко всем нашим местным ульям, а также дзержоновским.

Юлиан Любенецкий

Писал в Перемыслянах, в Березаньском округе. 20 октября 1859 г.

 

ЧАСТЬ I

ТЕОРИЯ ПЧЕЛОВОДСТВА

Я пишу не для физиологов и энтомологов, но для братьев пасечни­ков, и поэтому в изложении теории ограничусь лишь самым необходи­мым для практики, нарочно пропуская все, без чего может обойтись па­сечник: делаю это с целью, чтобы массою менее нужных подробностей не помешать уразумению тех предметов, которые действительно служат основанием разумной практике.

§1. Три породы пчел

У нас три рода пчел:

а)  пчелы местные;

б) пчелы итальянские;

в)  помеси, происшедшие от этих двух пород.

Между местными пчелами различаем два вида.

Пчелы боровые. Это, можно сказать, наша местная порода в перво­бытной чистоте. Боровая пчела черная, блестящая, с незначительными светлыми колечками сверху, притом маленькая, иногда не больше обык­новенной мухи, и очень прожорлива. Это наша дикая пчела. Порода эта находится в больших лесах и пущах, в особенности в Литве, но попадается и во всей Польше, в больших лесах, где имеется еще бортевое пчеловодст­во. И у нас есть боровые пчелы в больших лесах, откуда они местами раз­множились и в поле. Эта очень хорошая порода – роевая и медообильная, но никакие пчелы так не прожорливы, как боровые, ибо вообще чем мень­ше пчела, тем она прожорливее и тем больше приносит меда.

Темно-серые пчелы — другая местная порода. Они отличаются от бо­ровых белыми и черными полосками наверху. Они не столько прожорливы, как боровые, но зато и не столь медоносные. Чем толще пчела и чем более в ней белой пестроты, тем она хуже. Порода эта у нас наиболее многочисленная, в особенности в удаленных от лесов местностях.

Итальянские пчелы. Происходят из Италии. Три года назад я привез их в Перемысляны и развел в своей пасеке. Итальянские пчелы отлича­ются от местных тем, что имеют на спинке два кольца темно-померан­цевого цвета. У итальянских трутней также есть эти желтые колечки. Итальянские пчелы несколько меньше наших, но гораздо смирнее: они не легко жалят, разве раздразнить их или придавить. Они прилежны, трудолюбивы, носят много меда, но при этом имеют два недостатка.

Во-первых, они большие воровки, бушуют по чужим пасекам, и трудно удержать их от этого; с такими пчелами пасечник в постоянном страхе, чтобы невежественный злой сосед не отравил их и не погубил всей пасеки. Во-вторых, много вырабатывают трутневых ячеек, что, мо­жет быть, в Италии и не так трудно, а у нас не служит ни к чему. Эти два недостатка сильнее в них, нежели достоинства, и, тем более что трудно удержать эту породу в первобытной чистоте между пасеками, потому что она смешивается и дает помеси. Я хотел развести ее в краю в особенности за ее кротость, но впоследствии отказался, заметив на практике два упо­мянутые выше недостатка.

Помеси. Это, видимо, помесь туземных пчел с итальянскими. Конечно, еще наши предки вывезли итальянских пчел в Польшу, когда по связям государи имели частые сношения с Италией. Но порода эта не удержалась в чистоте и, смешавшись с туземной, дала помеси. Последних можно уз­нать по тому, что большая или меньшая половина пчел в улье черная, а другие будут пчелы итальянские со светло-желтыми колечками. Порода эта хорошая, рослая и медоносная, и не имеет пороков, свойственных чистой итальянской породе, о которых я только что говорил.

Бесспорно, между пчелами, как и между другими домашними жи­вотными, есть породы лучшие и худшие. Лучшие породы водятся в боль­ших лесах, преимущественно там, где существует бортевое пчеловодство. Кто недоволен породою пчел своей пасеки, тот должен приобретать их из лесов.

Николай Витвицкий в своем сочинении об уходе за пчелами разде­ляет их на озимых, могущих зимовать в пасеке, и на яровых, которые пере­носят зиму только в зимовнике. Но это басня: у нас нет яровых пчел, а все могут зимовать в пасеке, если будут приняты надлежащие меры.

§2. Состав пчелиной семьи

В семье, составленной из роя, находятся:

а)  пчелы трех пород: матка, рабочие пчелы и трутни;

б) их произведения: соты, мед, перга, пчелиный клей и расплод;

Эти предметы составляют сущность семьи, и поэтому мы будем раз­бирать их поочередно, ибо это и есть теория пчеловодства.

§3. Матка

Какова наружность матки?

Матка больше и длиннее всех пчел, продолговата и остроконечна. Ее очень легко отличить между пчелами, потому что она светлее, в осо­бенности под брюшком и на ножках.

Цвет маток разнообразный: черный, темно-бурый, светло-бурый, но бывают также желтые и пестрые с желтыми и черными колечками, Цвет матки не имеет ровно никакого значения: самые темные бывают одинаково хороши и плодородны, как и самые светлые. Ничего не зна­чит также величина и дородность матки: иногда маленькая бывает лучше большой, и наоборот*.

 

*Вес матки должен быть 180-250 мг и более, маток меньшего веса бракуют. Матки 180-190 мг начинают откладывать яйца на 15-17-й день после оплодотворения, а более тяжелые – на 10-11 -й день (Таранов Г. Ф., 1974). У крупных маток хорошо развиты яичники, они быстро перерабатывают корм, проводят интенсивную яйцекладку.

 

Кто совсем не знает матку, тот лучше всего сделает, если во время роения попросит пасечника показать ее и таким образом узнает гораздо лучше, нежели из описания или рисунка. Он смело может взять ее в руки, ибо хотя у нее есть жало, которым она колет и убивает других маток и пчел, но никогда не ужалит человека.

Крылья у нее относительно туловища коротковаты, но пока они целы, матка летает превосходно, подобно каждой пчеле. Со временем, од­нако ж, крылья портятся, или если чужие пчелы нападут на матку, или если одна матка дерется с другой, то в обоих случаях страдают крылья. Поэтому встречаются матки без крыльев, и такие у простолюдинов называ­ются пешими, так как они только ползают, а летать не в состоянии. Но и у этих пеших были от природы крылья, а только их ощипали другие матки или чужие пчелы. Молодая матка, еще неоплодотворенная, летает как пуля, потому что крылья у нее целы и она не обременена яйцами; но будучи оплодотворена, особенно летом во время сильнейшей яйцекладки, и переполненная яйцами, она становится такой тяжелой, что летать не в состоянии. Если при таком положении в июне или в июле вынуть из улья оплодотворенную матку или выгнать вместе с роем, то можно держать её на руке, на соте или тем более между пчелами, выгнанными вместе с ней на дворе очень долго, и она никуда не денется, ибо не улетит, не подлетит она даже и тогда, когда подбросить ее на воздух, а упадет на землю. Такая оплодотворенная матка не могла бы улететь с роем, а потому она уменьшает яйцекладку за несколько дней перед роением и становится такой лег­кой, что может улетать с роем далеко.

У матки шесть ножек длинных, желтоватых, но нет у нее на задних ножках тех корзиночек, которыми снабжены рабочие пчелы для ноше­ния обножки.

Брюшко матки состоит из шести колец, как и у простой пчелы. Что ка­сается до ее внутреннего строения, то важнейший орган у нее — приемник*, небольшой пузырек при самой оконечности брюшка. Об этом приемнике я скажу подробнее, когда буду говорить об оплодотворении матки.

 

* Нельзя согласиться с автором. Основная функция матки — откладка яиц, которые разви­ваются в яичниках.

 

Как долго живет матка?

Матка может жить четыре-пять лет, и нельзя действительно не удивля­ться, что такое слабое насекомое в состоянии так долго существовать. Для удостоверения в этом возьмите матку, родившуюся в этом году, когда она уже оплодотворится и начнет нести яйца, и обстригите ей одно кры­лышко – что оплодотворенной матке нимало не повредит, стерегите ее, чтобы она не вышла с натуральным роем — иначе она могла бы потерять­ся, но выгоняйте ее ежегодно с искусственным роем, и вы иногда увидите ее на пятом году. Но редкая проживет столь долго; обыкновенно матки умирают уже на четвертом году от рождения. Отсюда вытекает тот важный вывод для практики, что пасечник не должен оставлять на зиму маток ста­рее двух лет, ибо легко может случиться, что матку постигнет смерть имен­но по весне, вследствие чего семья может обезматочеть, а, по крайней мере, не принесет в том году такого дохода, какого должно было ожидать.

Матки чаще всего умирают весной с наступлением сильной яйце­кладки, летом меньше их погибает естественной смертью, а еще меньше случайно – осенью же и зимой с прекращением яйцекладки редко которая умирает. Поэтому разве в исключительных случаях семья, зазимовавшая с маткой, обезматочела зимой.

Пища матки

Пищей для матки служит мед*, которым пчелы кормят ее из своих ротиков. Но матка и сама ест мед, когда отлучена от пчел, но в таком слу­чае не проживет более двух суток.

 

*Рабочие пчёлы свиты матки кормят её маточным молочком через каждые 20-30 мин. Матка прекращает яйцекладку и получает корм от сопровождающих её пчёл-кормилиц. От своевременного и обильного кормления зависит яйценоскость маток.

 

Когда матка вылетает из улья?

Матка оплодотворенная, или, как обыкновенно называют, старая, вылетает из улья только тогда, когда выходит с роем. Итак, оплодотво­ренная матка не вылетает и не очищается вне своего жилища. Каждая же вновь родившаяся матка должна вылетать из улья для совокупления с трутнем и вылетает до тех пор, пока не оплодотворится, но как только оплодотворилась, то более уже не вылетает, разве только выходя с роем. Итак, если вы увидите матку, вылетевшую из улья без пчел, то будьте уве­рены, что это не старая ульевая матка, а вновь родившаяся, молодая и еще неоплодотворенная.

В каком месте улья пребывает матка?

Матка находится там, где пчелы сидят гнездом, и обыкновенно сре­ди их— но у нее нет постоянного места, и она переходит с сота на сот, где ей нравится или где она хочет класть яйца. Чаще всего, однако ж, вы за­станете матку на сотах, в которых есть яйца и личинки в молочке.

Значение матки в ульях и ее занятия

Матка в улье — это мать в полном значении слова, ибо от нее проис­ходят все пчелы, какие только есть в улье. Единственное ее занятие нести яйца, из которых вылупляются пчелы, трутни и другие матки. Итак, яйце­кладка и размножение силы в улье – вот единственное предназначение матки; кроме того, она решительно ничего не делает, не вмешивается в хо­зяйство пчел и не управляет ими: пчелы управляются сами собой, а назва­ние царицы, ей придаваемое,— положительно неподобающее название.

Поэтому матка есть самка, но самка совершенная, ибо нести яйца обоих полов, т.е. яйца женские, или пчелиные, из которых рождаются рабочие пчелы или другие матки, и яйца мужские, или трутневые, из ко­торых выходят трутни. Я назвал матку самою совершенною, ибо и про­чие пчелы также самки, но только несовершенные, которые не в состоя­нии оплодотвориться, так как неспособны нести яиц пчелиных и могут исключительно нести одни трутневые, как скажу о том в своем месте.

Матка есть душа семьи, от нее зависят ее достоинство и существование, ибо в улье она только размножает пчел, и потому вся сила происхо­дит от нее. Если матка хороша и производит много силы, то и семья будет сильной и хорошей; если же матки плохая и производит мало силы, то и семья будет слабой. В случае же если матки нет совсем, плохая семья дол­жна погибнуть, ибо в ней не родится ни одной пчелки, а прежние пчелы, находящиеся в улье, не будут жить вечно, но перемрут или растеряются в поле, и дело непременно дойдет до того, что в семье без матки не будет пчел, и существование ее должно прекратиться.

Следовательно, чем лучше, чем плодороднее матка, тем лучше будет семья. Не все однако ж матки одинаково плодородны: есть между ними отличные, хорошие и дурные. Зависит это частью от их организма и со­вершенства половых органов, а еще более от их возраста: чем матка моло­же, тем плодороднее, чем она старше, тем меньше кладет яиц. Я уже го­ворил, что матка может жить до пяти лет. На первом и на втором году матки бывают самые плодовитые, на третьем плодовитость их обыкно­венно уменьшается, а на четвертом или пятом,— если доживают,— яйцекладка слабая, некоторые же из них совершенно перестают нести яйца пчелиные, а производят только трутневые. Такая матка в улье все равно, если б ее и не было. Если пасечник желает иметь одни сильные семьи в пасеке, он должен брать в зиму только маток однолеток или двухлеток и никогда не оставлять таких, которые перезимовали две зимы; ибо при старых матках семьи не только с трудом набирают силу, но матка, дости­гающая предела жизни, легче может погибнуть и осиротить семью, как уже выше сказано.

В семье бывает всегда одна только матка, и больше пчелам не требу­ется, да и не могло бы быть несколько в одно время в улье, потому что они грызлись бы и убивали друг друга жалами. Между матками существует смертельная ненависть*, и при каждой встрече они бросаются одна на дру­гую и дерутся насмерть. Положите несколько маток в банку или пустите на окно и наблюдайте. Они колют друг друга жалами и тогда погибают обе, или оставшаяся будет так повреждена, что погибнет через несколько дней. Случается также, что матка будучи ранена в зад, теряет плодородность и никуда уже не годится. Точно так же, как в банках или на окне, матки дерутся и в улье, если их несколько в рое, или если пасечник соединил не­сколько роев вместе. Впрочем, обыкновенно пчелы не допускают маток до личной драки, но, избравши себе какую-нибудь одну, остальных пора­жают жалами, или, отгрызши им крыльца, выгоняют вон из улья.

 

*В семьях некоторых пород, например серой горной кавказской, матки могут не прояв­лять агрессивности к соперницам.

 

Иногда в роях и выроившихся семьях случается видеть внизу улья клуб пчел, а посреди них матку. Одни пчелы, которым принадлежит эта матка, окружают и заслоняют ее собою от других чужих пчел, которые, шумя и бегая по клубу, стараются пробраться в середину, чтобы убить ее. Впрочем, обыкновенно кончается тем, что матку убивают, или пчелы огрызут ей крылышки и выгонят вон из улья. Во время роения можно ви­деть не раз таких маток, блуждающих по ульям, но они уже ни на что не пригодны. Даже в таком случае, когда пасечник высвободит матку из клуба пчел, он должен осмотреть внимательно, не повреждена ли она и годится ли к употреблению.

В старых невыроившихся семьях иногда видим матку внизу в клубе, но пчелы не бегают по нему и не шипят, но окружают ее спокойно, а это признак, что матка не чужая, а своя, ульевая, которая повредила ножки, упала с вышины и не может уже полезть вверх по стенке: такую лучше всего сразу уничтожить, потому что она положительно бесполезна.

Если у пчел несколько маток, они оставляют только одну, а осталь­ных не далее как через сутки убивают или изгоняют. Выбор этот у них де­лается следующим образом.

Если есть в рое матка оплодотворенная и неоплодотворенная, ког­да, например, сходятся первак с втораком, то оставляют всегда матку оплодотворенную, а молодую уничтожают. Молодые матки, пока они еще не оплодотворены, не имеют у пчел почти никакого значения.

Если же есть несколько маток оплодотворенных, то пчелы избира­ют всегда — себе на пагубу – самую старшую по возрасту, хотя бы она была самая худшая, а молодых, хоть бы самых лучших, уничтожают, ибо чем старше матка, тем более льнут к ней пчелы*.

 

*Обычно пчелы семьи оставляют в гнезде молодых маток, отвечающих их физиологиче­скому состоянию.

 

В рое, имеющем только своих молодых маток, например во втораке, пчелы всегда выбирают самую старшую матку, т.е. такую, которая первая вылезла из маточника и пела в улье, а остальных убивают или выгоняют.

Если соединяется вместе несколько роев с молодыми матками, то сперва каждая партия отстаивает свою наистаршую поющую матку, и в та­ком случае или одна партия со своей маткой покидает улей, или, как чаще случается, партии придут к соглашению и выберут одну из старших ма­ток*, именно ту, которая добралась первая до головы улья, а других унич­тожают.

 

*См. предыдущую сноску.

 

Итак, в роях с молодыми матками и в выроившихся семьях пчелы никогда не ошибутся в выборе, ибо выберут из пчел ту или другую мат­ку, она всегда будет хорошая, потому что молодая. Поэтому при подоб­ных случаях пасечнику не следует вмешиваться в выбор. Если же пче­лам предстоит выбор между двумя оплодотворенными матками, то они всегда выберут дурно, потому что всегда оставят старую и уничтожат молодую; здесь-то пасечник должен устранить худшую матку и тем са­мым принудить пчел к принятию лучшей. Отсюда видно, как неразум­но поступает пасечник, когда смешивает в одном улье несколько опло­дотворенных маток, ибо причиняет себе двоякий вред: во-первых, тра­тит напрасно только плодовитых маток, с которыми можно бы устроить превосходные отводки; во-вторых, уничтожает в своей пасеке самых молодых, самых лучших маток, ибо пчелы уничтожат их, а оставят са­мых старых и малоспособных. Правило же общее – какова матка, тако­ва и пасека.

Что значит пение и кваканье маток в улье?

Если к семье, собирающейся выпустить вторака*, третьяка и т.д., приложить вечером ухо к стенке или покрышке улья, то вы услышите в нем двоякий голос маток, т.е. пение и кваканье. Пение матки похоже на звуки маленькой деревянной дудочки, какими забавляются дети; она поет протяжно, вроде: ти-ти-ти. Кваканье же — как у маленьких утят, когда их отлучает кто-нибудь от старой утки.

 

*Такие же звуки издают матки перед выходом первого роя (Таранов Г.Ф., 1968).

 

И те и другие звуки происходят от молодых маток, а причиною этого пения и кваканья – взаимная их ненависть и то, что они боятся друг друга. Когда старая матка, перезимовавшая, выйдет с роем перваком, то в ту ми­нуту нет еще ни одной готовой матки, а только более или менее дозревшие маточники. Как только из первого созревшего маточника выйдет молодая матка между пчел, она начинает петь «ти-ти-ти». Услышав этот голос, дру­гие созрелые, но еще заключенные в маточниках матки, боятся вылезти, чтобы их не убила первая, расхаживающая на свободе. Хоть они уже и со­всем готовы, однако сидят нарочно еще в залепленных маточниках, а пче­лы кормят их через маленькую скважинку у донышка. В этом-то заключе­нии молодые матки и издают звуки «ква-ква-ква». Матка, вылезшая пер­вою, старается уничтожить сидящих в маточниках, и если пчелы не имеют желания роиться и не препятствуют ее доступу, то она переходит от одного маточника до другого, прогрызает челюстями дырочку сбоку и убивает ма­ток жалом, после чего пчелы вытаскивают трупы, и остальные маточники, еще не созревшие, истребляют. Если же пчелы имеют намерение роиться, то окружают маточники и не допускают уничтожать их той матке, которая вылезла первой; тогда-то она со злости издает свои звуки «ти-ти-ти». На это матки, сидящие в маточниках, отвечают своими «ква-ква-ква». Итак, пение происходит от матки, которая уже вылупилась и ходит свободно между пчелами, и так как она переходит по всем сотам гнезда, то слышно ее в разных местах, как бы распевали несколько маток. Кваканье же при­надлежит маткам, заключенным еще в маточниках, а так как последние обыкновенно разбросаны по всему гнезду, то и кваканье слышно не в од­ном месте улья и на разные голоса.

Поэтому пение в улье матки означает, во-первых, что в нем есть мо­лодая, новорожденная матка, потому что старая, оплодотворенная, ни­когда уже не поет в улье, разве когда после долгого заключения в клеточ­ке выпустить ее между пчел и она почует в улье заложенные маточники или готовую молодую матку, то издает несколько тихих звуков. Во-вто­рых, пение матки означает, что кроме нее есть еще другие матки в маточ­никах, ибо и молодая матка не поет, если одна только находится в улье. В-третьих, пение матки служит непременным признаком, что семья будет еще роиться,— а когда пение и кваканье прекратятся, то она, конеч­но, роиться уже больше не будет.

В первый день по рождении пение матки бывает тихо и слабо, а на другой день и на третий день делается таким громким, что иногда слыш­но за несколько шагов от улья. Молодые матки поют и квакают больше при восходе и закате солнца, но и днем отзываются постоянно.

Из этого видно, что даже в роящейся семье не бывает нескольких маток разом; если же во втораках, третьяках и т.д. встречаем по несколь­ку маток, то все, за исключением первой, которая пела, сидели взаперти в маточниках с той минуты, когда рой собрался выходить, прогрызли воск и улетели вместе с роем. Челюсти у матки так сильны и действует она ими так искусно, что в одно мгновение может прогрызть донышко маточника. Вырезав дозрелый маточник, в котором квакает матка, вы можете вдоволь насмотреться на это.

§4. Из чего и как выплаживается матка. Маточники

Матка выплаживается из такого же точно яйца, как и рабочие пчелы.

Я говорил уже, что матка кладет двоякие яйца: мужские, или трут­невые, и женские, или пчелиные.

Из трутневого яйца не может быть матки, потому что оно приспо­соблено для самца и из него не может вылупиться самка. Из каждого же пчелиного яйца пчелы могут сделать, что захотят матку или простую пчелу,— это будет зависеть, в какой ячейке они высидят это яичко. Если они высидят его в обыкновенной пчелиной ячейке, то выйдет простая пчела, а если то же самое яйцо высидят в маточнике, вылупится матка. Следовательно, из каждой пчелы, которых тысячи в пасеке, пчелы могли бы сделать матку, если бы сочли это необходимым.

Но не только из каждого пчелиного яичка, но из каждой пчелиной личинки, пока она еще не залеплена донышком, пчелы могут высидеть матку, но раз, что личинка залеплена, из нее уже матка не может выйти. Поэтому ошибочно мнение пасечников, что матка может быть высижена только из трехдневной личинки, а которые старше, то уже на это не спо­собны; напротив, пчелы могут сделать матку из пчелиной личинки до по­следней минуты, пока она еще не запечатана*.

 

*Различия в строении матки и рабочей пчелы появляются на 3-й день стадии личинки, а в физиологии обмена эти различия отмечены значительно раньше. Только матки, выведен­ные из яиц и личинок до 1,5 дневного возраста, не отличаются друг от друга (Вайс, 1971)

 

Из всего мною сказанного вытекают для практики следующие весь­ма важные правила.

Из каждой семьи, в которой имеются пчелиные яички или личинки, пасечник может вынуть плодную матку без малейшей боязни обезматочения, ибо как только пчелы заметят отсутствие матки, немед­ленно заложат в первую же ночь новые маточники и дней через 12—13 бу­дут иметь в том же улье другую молодую матку. Только тогда нельзя брать из улья матку, когда в нем нет ни яичек, ни личинок пчелиных, ибо в та­ком случае не из чего ему высидеть матку, и он непременно обезматочеет.

При основательной пасечной практике часто случается надобность уда­ления плодной матки из старой семьи или из роя—для умножения или меда, или потому, что она плоха на приплод. Наш пасечник не решится сделать этого; он дрожит при одной мысли удаления матки из улья, ибо ему кажется, что семья погибнет непременно, и наш простолюдин, кажется, дозволил бы скорее вынуть у себя глаз, нежели матку из улья. Это происходит единственно от незнания, из чего выплаживается матка,— а вы теперь видите, что тут нет ни малейшего вреда, лишь бы в улье были пчелиные яички или личинки.

Для убеждения же в том, что из пчелиных яичек и личинок действи­тельно пчелы могут высиживать матку, предлагается следующий способ. Поставьте в улей сот с яичками и личинками, прибавьте сот меду и всы­пьте туда кварты* две пчел, без матки, принесенных из другой лежащей верстах в двух пасеки или взятых из свежевышедшего роя в своей пасеке, разумеется, также без матки, закройте сеткою леток и поставьте его дня на три в каком-нибудь темном месте, например в сарае или зимовни­ке, – и увидите, что через три дня заложены уже маточники. На четвер­тый день выставьте этих пчел в пасеку — пусть себе летают, а через три­надцать дней в этом улье вы уже найдете молодую матку.

 

*В Польше кварта равна 1л.

 

Или выньте матку из дзержоновского улья, в котором заметите пче­линые яички и личинки, и если через тринадцать дней разберете семью, то непременно найдете молодую матку.

Каким способом высиживается матка?

Матки высиживаются в ячейках, нарочно для них приготовлен­ных, называемых у нас маточниками. Пчелы закладывают их по краям, а в случае надобности — посредине сотов, как пчелиных, так и трутне­вых, а охотнее же там, где в соте попадаются клинья или выемки. Нача­тый маточник походит на чашечку, из которой выпал желудь, потом имеет вид наперстка, висящего отверстием вниз,— когда же совершен­но окончен, то висит на соте подобно желудю или коровьему соску.

Пчелы тогда только закладывают маточники, когда намереваются высидеть матку. Есть два случая высиживания пчелами молодых маток, т. е. высиживают они их или добровольно, или по принуждению.

Добровольно пчелы высиживают маток лишь тогда, когда желают роиться; по принуждению, когда лишаются матки по какому-нибудь случаю, или когда пасечник вынет ее из улья, или запрет ее в клеточку и в таком виде вложит в улей.

Хотя эта запертая матка и находится в улье, однако пчелы не обра­щают на нее внимания и приготовляются к выводу молодых маток.

Смотря по тому, высиживают ли пчелы матку добровольно или по принуждению, они и поступают двоякими, совершенно различными способами.

Когда пчелы хотят высидеть маток по поводу роения, то закладывают прежде чашечки или маточники не только на сотах пчелиных, но и трутне­вых, а матка несет в них яички. А так как пчелы не закладывают всех чаше­чек одновременно, то и матки положат в один день лишь несколько яичек. Поэтому в семье, приготовляющейся к роению, встречаются всегда раз­личные маточники: одни уже запечатанные, другие выведенные до поло­вины, иные только что начатые, а, следовательно, и матки в такой семье не созревают одновременно, но день на день одна вслед за другою.

Напротив, когда пчелы высиживают маток поневоле, а стало быть, и внезапно, то не строят уже маточников нарочно, но избирают такие пче­линые ячейки, в которых имеются пчелиные личинки, пригодные для матки, и переделывают их, удлиняя отверстием вниз. Надобно знать, что пчелы не в состоянии переносить яички и личинки из одних ячеек в дру­гие, а потому должны устраивать маточник там, где застанут подходя­щую личинку. Так как личинки, пригодные для вывода матки, могут единственно находиться на сотах пчелиных, то пчелы, высиживающие маток по принуждению, никогда не заложат маточник на сотах трутне­вых, но единственно на пчелиных*.

 

*Иногда пчелы закладывают маточник на трутневой ячейке с неоплодотворенным яйцом, но вышедшая из него личинка погибает.

 

Утратив неожиданно матку, пчелы, очевидно, желают приобрести как можно скорее новую, – и  поэтому они не выбирают яичек, но подросших уже личинок, чем и сокращают на неско­лько дней время, необходимое для высиживания матки. В таких слу­чаях они закладывают все маточники одновременно почти в одни сутки, и поэтому и матки все почти созревают разом. Стало быть, все соверша­ется иначе, нежели в таких семьях, которые, приготовляясь к роению, высиживают матку добровольно.

Смотря по тому, снесено ли яичко прямо в маточник или пчелы выбрали личинку и над ней соорудили маточник, матка требует более или менее времени для своего образования.

Если матка положила яичко прямо в маточник, то молодая матка вылупится через семнадцать дней*.

 

*Продолжительность развития матки от яйца до взрослого насекомого обычно 16 суток.

 

Образуется она следующим обра­зом: яичко, положенное в чашечку, лежит три дня без жизни. Через три дня оно лопается и из него вылезает крошечная беловатая личинка, тре­бующая уже пищу—молочко (беловатая жидкость, похожая на свернув­шееся молоко). Эту жидкость пчелы вырабатывают из меда и перги в своем желудке и извергают ее ртом*.

 

*Рабочие пчелы кормят личинку матки маточным молочком, выделяемым слюнными же­лезами. Состав маточного молочка для личинок рабочих пчел до 3-дневного возраста и матки различен.

 

Они этим молочком так обильно окружают личинку, что она почти в нем плавает. Личинка постоянно растет, и по мере того, как она увеличивается, пчелы постоянно удлиня­ют маточник. На третий день появления личинки или на шестой от сне­сения яичка маточник совершенно достраивается, но еще открыт снизу, и личинка лежит в нем на донышке, свернувшись в колечко. На четвер­тый день по выходе их яичка личинка выправляется, вытягивается вдоль маточника головкою вниз, а на пятый день пчелы, наполнив маточник молочком, запечатывают снизу отверстие тоненьким выпуклым доныш­ком. В этом заключении личинка превращается в куколку: головка, нож­ки и крылышки матки образовываются постепенно, делаются темнее и темнее, а через девять дней по запечатывании — в маточнике имеется уже вполне живая и созревшая матка.

Итак, полагая на яичко три дня, на личинку пять дней, на заключе­ние девять дней, оказывается, что для высиживания матки из яичка по­требно 17 дней.

Если же пчелы высиживают матку по принуждению, и, как я уже сказал, изберут личинку, то очевидно будут иметь матку прежде и столькими днями раньше, сколько дней прошло от снесения яичка. Если, например, они выбе­рут трехдневного личинку, то она, значит, лежала уже три дня яичком, а три дня росла по выходе из яичка, что составляет вместе шесть дней; стало быть, они высидят из такой личинки шестью днями раньше, чем высидели бы ее просто из яичка, и потому вместо 17 дней, матка будет уже готова в 11.

Что касается до высиживания маток, то можно составить следую­щую таблицу:

из свежеположенного яичка выйдет матка в      17 дней

однодневного                                                                    16

двухдневного                                                                     15

трехдневного                                                                     14

однодневная личинка                                                    13

двухдневная                                                                       12

трехдневная                                                                       11

четырехдневная                                                              10

Пятидневная личинка будет уже запечатана и потому не годится для матки.

Итак, продолжительнейшее время для высиживания матки 17 дней, а самое кратчайшее 10, ибо в семьях, из которых возьмете оплодотворен­ную матку или выгоните с роем, услышите тогда пение молодой матки на одиннадцатый день по удалении матки старой. Чаще однако ж в таких се­мьях высиживаются матки на двенадцатый и тринадцатый день, а из это­го следует, что пчелы охотнее выбирают на матку однодневных и двух­дневных личинок, хотя могут избрать и яичко и старшую личинку. Стало быть, если пасечник хочет дать обезматоченной семье, для высиживания матки, то лучше всего выбрать такой сот, на дне ячеек которого видны крошечные личинки вроде полуколечек, ибо это однодневные и двух­дневные личинки.

Но время выхода маток нельзя рассчитать на минуты, потому что на это много влияет и холодная и теплая погода. Бывает, что в сильной семье и в теплое, время матка созревает одним днем раньше, т.е. в шест­надцать дней, и напротив, в слабой семье и в холодную погоду – одним днем позже, т.е. в восемнадцать. Но это исключения.

Замечательная вещь, что матка, наибольшая особь в улье, наиболее живущая, требует для своего вывода четырьмя днями меньше времени, нежели рабочая пчела, и семью днями менее трутня; а это происходит от того, что личинка, предназначенная на матку, получает лучший и в боль­шем количестве корм, чем личинки пчелиные и трутневые.

Через девять дней по запечатании маточника в нем уже есть жи­вая матка. Итак, если пасечнику надобны зрелые маточники для искусственных роев или для других семей, то он должен вырезать их на девятый день по запечатании. Но кто же станет наблюдать, когда и какой маточник будет запечатан? Для этого я предлагаю самый прак­тичный способ.

Созревшие маточники найдет пасечник вернее всего в семье, выпу­стившей уже вторака и третьяка, и в которой слышно кваканье маток. В такой же семье, из которой вы сами вынули матку или выгнали с роем, следует вырезать маточник для употребления на девятый и не позже, как на десятый день по удалении матки, – ибо на одиннадцатый может уже вылезти одна из маток и уничтожить остальных в маточниках, именно когда пчелы не хотят роиться.

Есть ли в маточнике дозрелая матка, можно убедиться держа его про­тив солнца и наклоняя набок. Если видно, что поворачивается в средине длинная и темная фигурка — это и будет матка, близкая к зрелости. Против солнца видно, как живая матка движется, и если приложите маточник к уху, то услышите ясно ее трепетание, а такая матка через несколько минут мо­жет выползти вам на руку. Но когда в маточнике ничто еще не поворачива­ется, то матка и через пять дней еще не созреет или маточник окажется пус­тым. Маточник, в котором внизу у донышка или сбоку у стенки прилипла темная, неподвижная масса — непременно заплесневел* и ни к чему уже не годится.

 

*Гибель матки в период развития в маточнике может наступить от различных причин, и ее нельзя сводить только к поражению грибами (заплесневению).

 

Если пчелы обгрызли воск сверху маточника так, что виднеется как бы прозрачный пузырек – матка заплесневела. Запечатанный маточ­ник, из которого самое позднее на десятый день еще не вышла матка, хотя в улье и нет другой матки поющей,— заплесневел без малейшего сомне­ния.

Матка вылезает из маточника сама, без помощи пчел, обгрызши челюстями донышко вокруг, что выполняет очень быстро и с необыкно­венной ловкостью. Круглое это донышко отпадает вниз улья, но иногда висит около отверстия, нередко даже закроется назад, так что маточник кажется цельным, хотя из него и вылезла матка.

Несомненным знаком, что матка вылезла из маточника, служит в нем круглое отверстие при конце; но если маточник прогрызен сбоку, то это знак непреложный, что матка не вылезла, но была умерщвлена.

Число маточников в семье не всегда одинаково: в одном их несколь­ко, в другом больше десяти. Я находил их по пятидесяти, и столько же оставалось из них маток.

Что касается формы и величины, маточники тоже не одинаковы. Иные бывают длиннее и толще, другие короче и тоньше, а иногда вроде орешков, так что едва отличите от толстого трутневого расплода. Чем старше личинку изберут пчелы на матку, тем меньше будет маточников. Но величина и толщина маточников не имеет никакого влияния на доб­роту маточника, потому что вылезают одинаково совершенные из самых больших и из самых маленьких.

Бывают также маточники фальшивые, т.е. такие, в которых лежит личинка трутня, из которой очевидно не может выйти матка. Такие ма­точники никогда не попадаются в хороших семьях, но в семьях без маток или имеющих трутовку; узнать их легко, оба они очень длинны и тонки, вроде колбаски.

Замечается также, особенно в роях, множество чашечек для маточ­ников, разбросанных по соту, и они пустые, и пчелы их не доканчивают. Бортники называют эти чашечки пустяками. Явление это очень неприят­но, ибо семья, в которой оно окажется, часто бывает безматочной.

Маточники служат для высиживания маток один только раз, после чего пчелы уничтожают их, а в случае надобности строят новые.

§5. Оплодотворение матки. Брачный полет с трутнями

Недостаточно, что пчелы выведут себе молодую матку; она не при­годна ни на что, пока не совокупится и не оплодотворится с трутнем: только совокупившись с трутнем, она делается совершенно плодною, т.е. могущею нести пчелиные и трутневые яички, и такую мы называем маткою плодною. Если же молодая матка по какой-нибудь причине не могла совокупиться с трутнем, то или остается совершенно бесплодною и не будет нести никаких яичек, и такую мы назовем яловою, или в со­стоянии будет нести только одни яички трутневые, а такую называем трутневою маткою.

Итак, бывают три сорта маток: а) плодные, несущие яички обоих по­лов, т.е. пчелиные и трутневые, и такие — хорошие матки; б) яловые, кото­рые не несут никаких яичек, и в) матки трутневые, несущие одни только трутневые яички. Обе последние ни к чему не пригодны.

Семья с плодной маткой будет хороша, ибо такая матка размножает пчел и постоянно удерживается в своей силе. Но та, в которой матка яло­вая или трутневая, не удержится ни в каком случае и должна погибнуть все равно, что и не имеет матки: ни яловая, ни трутневая матки не размножают пчел, и потому если прежние пчелы вымрут и погибнут, семья должна уничтожиться.

Матка никогда не совокупляется с трутнем в улье, но всегда вне его и высоко в воздухе. Молодая матка с поврежденными крылышками и ко­торая не может летать, ни к чему не пригодна. Такая, вылетев с трутнем, упадет на землю и уже не возвратится в улей или, чувствуя свое калечество, не решится вылететь, а следовательно, не может и оплодотвориться. В том и в другом случае семья непременно должна погибнуть.

В этом легко убедиться, если молодой матке, только что вышедшей из маточника, вы отрежете одно крылышко и пронаблюдаете, чтобы каждый раз, когда она пустится к трутню и упадет на землю, подобрать ее и пустить назад в улей. Матка эта перестанет наконец вылезать наружу, и хотя бы улей был полон трутнями, она остается неоплодотворенною и никогда не будет нести пчелиных яичек.

Матка совокупляется в воздухе не непременно с трутнем из своего улья, но с каждым, какого встретит, хотя бы из чужого улья. Стало быть, она может оплодотвориться, хотя бы в ее улье не было ни одного трутня, лишь бы имелись они в других семьях. Она может даже оплодотвориться от трутня из другой пасеки, даже отдаленной, ибо как матка, так и трутни залетают далее чем на два километра от пасеки.

Вследствие того, что матка не может оплодотвориться без трутня, молодые матки, выплодившиеся раннею весною, когда еще нет в пасеке трутней, должны оставаться бесплодными. Они постоянно будут выле­тать навстречу трутням, но если в течение четырех недель не встретят их, то прекратят свои прогулки и останутся навсегда бесплодными, а семья неизбежно погибнет. Матка же, которая выплодится осенью, например в сентябре, еще оплодотворяется, ибо хотя в ту пору трутни уже изгнаны, однако найдется еще в своей или соседней пасеке улей без маток, в кото­ром они задержались, да случается, что и хорошие семьи оставляют до зимы по одному трутню. Поэтому и поздно выплодившаяся матка может найти самца и оплодотвориться, если только позволит хорошая погода.

Матка совокупляется с трутнем один только раз в жизни и как только оплодотворится, остается навсегда плодною. Итак, для оплодотворения матки на всю жизнь необходим один только трутень*. Оплодотворившей­ся матке можно обрезать крылышки, и это никак не повредит ей, и она остается плодною, ибо нет ей надобности вылетать.

 

*Во время брачного полета или полетов матка спаривается с 9—10 трутнями (Тряско В.В., 1951).

 

Матка оплодотворяется через совокупление половых частей и притока трутневого семени в матку. Для приема этого семени есть у нее особый ор­ган, который назову семяприемником. Если осторожно разорвать два по­следние кольца брюшка у матки, то в самом конце вы найдете кругленький, белый, как мел, пузырек величиной с просяное зерно; это и есть семяпри­емник, в который входит семя трутня во время совокупления. У молодой, еще неоплодотворенной матки пузырек этот тощий и почти прозрачный и только, наполнившись семенем, делается круглым и белым. Найдя мертвую матку, вы можете по цвету семяприемника узнать, молодая она или старая.

Итак, семя трутня не оплодотворяет яички матки в яичнике. Я ска­зал уже выше, что матка, и несовокупившись с трутнем, может нести яички, но только одни трутневые, но по оплодотворении несет и пчели­ные, и трутневые. Из этого следует, что все яички в матке первоначально одного только рода, т.е. самцовые, или трутневые, и превращаются в самковые, или пчелиные, только тогда, когда прикоснутся к трутнево­му семени, находящемуся в семяприемнике матки. Совершается это следующим образом: когда матка выпускает яичко, оно проходит как раз возле пузырька с семенем. Если в этот момент самка увлажнит его семенем, оно сделается самковым, или пчелиным, если же пропустит просто, то оно не переменится и останется по-прежнему самцовым, или трутневым. Следовательно, от произвола матки зависит, снести яичко пчелиное или трутневое*.

 

*Откладка маткой оплодотворенных и неоплодотворенных яиц зависит от размеров ячеек сотов, давления их стенок на брюшко матки.

 

Но у неоплодотворенной матки нет се­мени в семяприемнике, и она, хотя бы и хотела, не может увлажнить им яичка при сносе, и потому все выходящие из нее яички будут одни трутневые. Бывает даже, что оплодотворенная трутнем матка, которая несла яички пчелиные, превращается в трутневую, т.е. перестает нести яички пчелиные. Это происходит в тех случаях, когда матка очень стара и семя испортилось, или когда потеряет способность владеть мускулами, при­водящими в движение семяприемник, или когда последний совершен­но испортился от укола жалом, от сильного давления или от большого холода. Когда семью, оцепеневшую от холода, отогреть и спасти, то чаще видим, что матка, бывшая до тех пор плодовитою, перестает нести пчелиные яички и будет нести одни трутневые.

Этой теории превращения яичек мужских в женские, как ни ка­жется она странной, вы можете дать полную веру, ибо знаменитейшие современные естествоиспытатели убедились в ней положительно.

Когда матка вылетает для совокупления, пасечники называют это проигрою с трутнем*.

 

*В современной литературе по пчеловодству принято говорить о брачном полете матки.

 

Так как этот акт совершается высоко в воз­духе, то никто до сих пор и не видел его*.

 

*В настоящее время оплодотворение матки трутнями многократно зафиксировано кино­съемкой.

 

Где много пасек, например в Подолии, во время роения можно часто видеть массы трутней, кото­рые кучами носятся в воздухе, то поднимаясь, то опускаясь. Просто­народье называет эти кучи трутней полуденниками, потому что они появляются только в полдень. Это и есть трутни, гоняющиеся за мат­кой, вылетевшей на проигру, и пасечникам стоит обратить на это внимание, ибо, может быть, кому-нибудь удастся увидеть акт сово­купления, так как кучи трутней опускаются иногда на землю и снова подымаются.

Молодая матка спаривается с трутнем на третий день от рождения*, и тогда только, когда одна в улье, а остальные матки удалились или унич­тожены.

 

*Первые ориентировочные облеты матка совершает на 3 сутки, брачные вылеты происхо­дят не ранее 6-го дня, обычно на 7-й день жизни.

 

Из роя матка обыкновенно вылетает на другой день по осадке; из семьи же выроившейся – через три недели по уходе старой матки с перваком, когда выплодятся все пчелы, оставшиеся после нее. Матка вы­летает только в ясную, совершенно тихую погоду, а в холодные, пасмур­ные и ветреные дни, остается в улье. Скорее и вернее матки оплодотворя­ются при постоянно хорошей погоде.

Матка вылетает между десятью и тремя часами, когда обыкновенно трутни играют наиболее. Повторяет она это несколько раз в день, иногда и более десяти. Вылетев из улья и проведя несколько минут в воздухе, она возвращается, потом опять вылетает, и это продолжается до тех пор, пока не встретится и не совокупится с трутнем. Во время этой встречи остает­ся в воздухе четверть часа и самое большее полчаса, а как только после совокупления оплодотворилась, то уже больше не вылетает.

Когда матка после встречи с трутнем возвращается в улей, то случа­ется заметить, что за нею тянется как бы кончик тоненькой ниточки. Это половые органы трутня, которые после совокупления оторвались и оста­лись в матке. Если вы схватите такую матку перед летком и осторожно вытянете из нее эту ниточку, то можете сквозь микроскоп убедиться, что это именно такие половые органы, какие выскакивают из задней части трутня, когда вы его крепко придавите пальцами. Это и служит доказате­льством, что матка совокупляется с трутнем в воздухе. Матка, принесшая такой признак, обыкновенно не вылетает уже более, становится плод­ною и на третий день вы уже заметите яички ее в пчелином соте*.

 

*Матка, как правило, начинает яйцекладку через 2 дня после последнего спаривания. Матки, не приступившие на 10-16-й день после выхода из маточника к яйцекладке, ока­зываются плохого качества и подлежат выбраковке (Руттнер Ф., 1982).

 

Оплодотворение матки пасечник узнает, если увидит в сотах яички, а через восемь дней – запечатанный пчелиный расплод.

Не все матки оплодотворяются в одно время; иные совокупляются в день первого вылета, другая будет вылетать неделю, две, три, пока опло­дотворится. Это будет зависеть как от благоприятной погоды, так и от того, есть ли трутни в пасеке.

Обыкновенно матка оплодотворяется в течение восьми дней, и уже замечаются яички, положенные ею.

Если по причине отсутствия в пасеке трутней или по поводу непого­ды матка не оплодотворится до четырех недель, то обыкновенно переста­ет вылетать на проигру и останется навсегда бесплодною*.

 

*Там же.

 

Вылет молодой матки к трутню можете наблюдать с удобством, если посадите маленького третьячка в ящичек вместимостью в два што­фа (2,46 л), с очком, и уставите его снаружи около самого окна таким об­разом, чтобы сквозь стекло можно было видеть каждую вылетающую и прилетающую пчелу. Пасечник не нуждается в подобном снаряде, ибо он насмотрится на этот вылет в пасеке при втораках, третьяках и выроив­шихся семьях – лишь бы только захотел обратить на это внимание.

Вылет матки к трутню грозит пасечнику большим бедствием, ибо че­рез это обезматочится не одна семья, так как не одна матка, вылетевшая к трутню, погибнет и не возвратится в улей. Когда же матка идет в полет, а в улье не имеется молодого раплода, из которого пчелы могли бы высидеть себе другую матку, то семья должна обезматочеть и погибнуть, если пасеч­ник не даст ей другой матки. Конечно, вылетая в первый раз, матка внима­тельно осматривает положение улья, чтобы найти обратный путь, однако случается часто, что в суете и толкотне пчел во время их игры в поддень, она собьется и вместо того, чтобы попасть в свой улей, попадет в соседний, осо­бенно если этот сильно играет, где чужие пчелы схватят ее и умертвят немед­ленно. Это бывает большей частью в таких пасеках, где ульи стоят часто один возле другого, словно сельди в бочонке, а еще тем более, когда по наружности сходны между собой. Поэтому, хотя бы собственно для последней причины, а следовало бы расставлять ульи как можно дальше один от другого, ибо чем больше будут они разбросаны, тем меньше будет безматочных семей у па­сечников. Сходным ульям, из которых имеют вылетать молодые матки, не мешает придавать какие-нибудь явные приметы: разнообразные покрыш­ки, соломенные перевязки, вбитые возле летков колышки и т.д., чтобы матка ориентировалась. Цветные приметы не так полезны, как в фигуры. Так как вылетевшая матка знает уже положение своего улья, то его не следует пере­ставлять, передвигать или переносить на другую пасеку, нельзя также под­вергать его видимым изменениям, пока не оплодотворится матка и не пере­станет вылетать, а иначе она собьется и погибнет. Пасечник также должен остерегаться, во время игры пчел ходить без надобности между ульев, ибо во время игры пчел вылетают и молодые матки для встречи с трутнями.

Несмотря, однако ж, на все предосторожности, не одна матка по­гибнет при вылете, потому что ее могут схватить птицы, она сама может упасть в воду, но более всего погибает маток во время ройки: если моло­дая матка вылетит к трутню, а в эту минуту выйдет рой и зашумит на пасеке, матка забывает о своем улье, вмешивается в рой, где обыкновенно умерщвляют ее, а собственные пчелы ее останутся без матки.

§6. Плодность матки

Матка необыкновенно плодовита, ибо во время сильнейшей яйце­кладки в июне и июле может снести в один день три тысячи яичек.

Однажды я осадил отличный рой с отборной маткой на готовые соты в дзержоновский улей, и когда через восемь дней сосчитал ячейки с расплодом, то и оказалась средним числом вышеозначенная цифра.

Конечно, некоторая часть из этого количества испортится, выйдут пчелы с поврежденными крыльями, которые при первом же полете из улья падают на землю и погибают; однако если даже допустить, что из трех тысяч одна треть и уничтожится, то все же в сильной семье явится ежедневно 2000 пчел, что в четыре недели составит 56 000. Подобная сила по своей огромности не вместилась бы в самом большом улье, но подоб­но тому, как летом пчелы прибывают тысячами, так и погибают ежеднев­но в поле тысячами, на что мы не обращаем внимания.

И поэтому доброта семьи зависит от доброты матки, ибо где она не­сет яички тысячами, там и незаметны потери пчел в поле, так как на их место выплаживаются каждый день тысячи, а следовательно и семья, по­мимо ежедневной убыли, должна забрать большую силу. Если же матка слабая, несущая мало яичек, то подобная семья или с трудом, или совсем не войдет в силу, ибо в поле погибает пчел, может быть, больше нежели выплодится их в улье. Если семья имеет хорошую матку, то хотя бы и была слаба весною, скоро поправится и заберет большую силу. Напротив, самая сильная семья постепенно будет ослабевать и уничтожится, если у нее плохая матка, которая не умножит пчел на столько, сколько их погибает ежедневно в поле. Так как сила в семье зависит не от меда и не от чего бы то ни было, а только от матки, и будет тем значительнее, чем лучше матка, то очень важно, какие матки будут у вас в пасеке. При хороших матках и се­мьи будут сильные, и ройка ранняя, а если оставите на зиму семьи с матка­ми дурными, то пасека будет слабая и не даст никакого дохода. Поэтому на племя следует оставлять семьи с самыми отборными матками, плохих устранять и замещать их лучшими. Но нашим пасечникам и не снится о подобном различии, им все равно, какая бы ни была матка в улье, дурная или хорошая, только была бы, ибо они не знают даже, откуда в семье бе­рется сила, потому-то и бывают у них такие жалкие пасеки.

Доброту, т.е. отличную плодовитость матки, можно уже узнать неко­торым образом из силы семьи; ибо где большая сила, там, должно быть, матка хорошая, потому что столько размножает пчел. Но вернее узнать доброту матки из расплода, если видно в пчелином соте много яичек, личинок и запечатанного расплода. Чем больше площадь откладки яиц, чем большими массами оказывается пчелиный запечатанный расплод, что кажется гладкой доской, тем плодовитее матка. Если же расплода мало, да и тот не вместе, ячейки за ячейкой, но разбросан, печатные ячейки между непечатными, а даже между ними виднеются порожние ячейки – здесь матка не отличная. Конечно, трудно пересмотреть рас­плод в обыкновенном улье, и потому в плодовитости матки убедиться не­возможно, разве только из количества силы; но в ульях улучшенных*, в ко­торых удобно осмотреть все содержание, пасечнику легко убедиться в пло­довитости матки, и это одно из главнейших достоинств в подобных ульях.

 

*Речь идет об ульях с подвижными рамками.

 

Не все матки одинаково плодовиты: одни, как я уже сказал, несут по не­скольку тысяч яичек ежедневно, другие лишь по нескольку сотен. Причиной слабой плодовитости действительно может быть какой-нибудь органический недостаток матки, как это случается и с другими самками, но это лишь редкие исключения. Обыкновенно матка не бывает от природы недоброкачественной; но только впоследствии теряет плодородие или от лет, или от повреждения. Выше уже сказано, что матки кладут больше яиц на первом и на втором году жизни, но на третьем уменьшается уже их плодовитость, а на четвертом, видимо, прекращается: вот почему я предостерегал пасечников — никогда не оставлял, на зиму такую матку, которая перезимовала две зимы. Но часто мат­ка утрачивает природную плодовитость также и от повреждения, именно если ее крепко придавит пасечник, если ужалит в зад другая матка или чужая пчела, или когда улей оцепенеет от холода и матка окоченеет. Утрачивает матка при­родную плодовитость и в таком случае, когда другие матки и чужие пчелы об­грызут ей ножки или только ноготки на концах, которыми она цепляется, ходя по сотам; ибо ей трудно тоща удержаться на них, она боится упасть, никогда не спускается до конца сотов и, значит, не откладывает там яиц, а только единст­венно в гнезде и, стало быть, далеко меньше, нежели могла положить их. О различных повреждениях маток будет сказано ниже в особом отделе.

Но самая лучшая, самая плодовитейшая матка не кладет яйца по­стоянно круглый год и не всегда кладет одинаково, а есть время, когда и совсем не кладет. При кладке яичек она согласуется со временем года, с температурой в гнезде, силою семьи и заносом меда и пыльцы. Согласно с этими обстоятельствами она распоряжается и кладкой.

Смотря по временам года, не всегда есть расплод в улье. В сильной се­мье матка несет яички уже в феврале, но как в этом месяце, так и в марте, и в апреле, не кладет их еще массою, а лишь по несколько сот в день. В слабых же семьях в эти месяцы обыкновенно не бывает ни одной личинки, разве зимуют в теплом зимовнике. Вообще пока пчелы не облетятся и не очистятся весной, в улье не бывает много расплода, только после первого вылета начинает­ся более сильная яйцекладка. В мае матки кладут уже больше яиц даже в се­мьях слабых, а в сильных будет ее уже довольно. В июне и в июле наступает самая сильная яйцекладка, в августе она убывает, в сентябре матки кладут уже мало, в октябре, и именно в последней половине, совсем перестают не­сти и не кладут уже яичек в продолжение ноября, декабря и января. Только в феврале начинается яйцекладка. Впрочем, бывают исключения: именно се­мья, которая похищала мед из других ульев или которая вывела себе матку поздно осенью, имеет яйца в конце октября, а иногда еще и в ноябре.

Плодовитость матки усиливается или ослабевает сообразно с температу­рой в улье и в воздухе. Уже для развития расплода необходима в гнезде извест­ная температура, самое меньшее 20 Реомюра*; где этого нет, там матка не несет яичек, там не найдете расплод на соте.

 

*Указанная автором температура соответствует 25°С. Такая температура не может обеспе­чить нормальное развитие расплода. В центральной части гнезда с расплодом пчелы под­держивают температуру 34-35°С.

 

Известно, когда в воздухе и в улье холод­но, пчелы собираются между сотами и занимают меньше места, а так как матка несет яички лишь там, где пчелы сидят густо, то и не может нести их столько, сколько была бы в состоянии. Напротив, если в воздухе и в улье тепло, пчелы размещаются по соту, поэтому матка может класть яйца везде по целому гнезду и кладет сколько может. Из этого проистекает, что наши пасеки тем большей набираются силы и тем скорее развиваются, чем теплее весна, ибо тогда матки много кладут яиц; если же весна холодная, матки мало кладут яиц, а, следовате­льно, и сила слаба и приходит поздно. По той же причине пчелы тем скорее набирают силы весной, если улей сам по себе тепел или тепло окутан, ибо в та­ком улье и в середине теплее, а, следовательно, и матка больше кладет яиц. В холодном же улье и в середине холодно; пчелы сидят в тесной кучке, и пото­му матка не может широко использовать сот, а, следовательно, и силы мало прибывает. Чем более защищена пасека, тем теплее в ульях и тем более яиц кладут матки, и, стало быть, и сила больше, и является раньше. Этим легко объясняется, отчего наши западные пасеки набирают силу так медленно и поздно: ульи в них тонкие, холодные, ничем не окутанные, и не заслоненные пасеки открыты для всех ветров. Из этого вытекает чрезвычайно важное правило для практики: если вы хотите иметь в пасеке большую раннюю силу, вы­бирайте место теплое, защищенное и наилучшие ульи, или по крайней мере окутывайте их хорошенько весной. В холодной пасеке и холодных ульях дол­жна быть нищета во всем, да иначе и быть не может.

Далее плодовитость матки зависит также и от силы семьи, что легко понять из вышесказанного. Ибо где большая сила, там и большая теплота в гнезде, стало быть матка много кладет яиц, поэтому постепенно прибы­вает новая сила. Отсюда снова правило для пасечника: хотите иметь рань­ше сильные семьи в пасеке, оставьте их на зиму при хорошей силе и на­блюдайте, чтобы они вышли сильными на весну; если же которая семья ослабеет, поправьте ее немедленно, прибавьте силы из других ульев.

Наконец, плодовитость матки зависит также от запасов нектара и пы­льцы в улье и в поле, ибо из нектара и пыльцы пчелы приготовляют корм для расплода. Где нет нектара и пыльцы, там матка не кладет яйца, потому что нечем кормить расплод. Но еще хуже: когда не хватает меда, пчелы вы­нимают снесенные уже яички из ячеек, выбрасывают личинки и оставляют только запечатанный расплод, потому что ему не требуется уже корм. Поэ­тому забирают, прежде всего, силу такие семьи, у которых много нектара и пыльцы, лишь бы только были здоровы; вот почему развиваются и роятся пасеки в лесах так рано, потому что леса рано доставляют нектар и пыльцу. Напротив, на полях подольских пчелы поздно набирают силу, потому что нет там весной ни нектара, ни пыльцы, и, стало быть, матки мало кладут яиц. Пчелы тогда только забирают силу, когда пасечник обильно кормит их вес­ной и не допускает голодать, потому что в голодной семье матка мало или совсем не несет яиц, значит, и силы мало, или совсем не прибывает. А из этого следует такое правило: если хотите иметь рано силу в пасеке, не ставь­те голодные семьи на зиму, поставьте весной пасеку в таком месте, где пче­лы рано могли бы собирать нектар и пыльцу, и притом кормите обильно. Из меда делаются пчелы, а пчелы, в свою очередь, делают мед.

Теплая и влажная погода наиболее благоприятствует кладке яиц, ибо в такую пору обыкновенно пчелам предстоит наибольший медосбор, и потому совпадают разом два главных условия сильной яйцекладки, т.е. тепло и медосбор. Поэтому во время теплого и несколько влажного лета наибольшие силы и наибольше роев. В засуху же матки кладут меньше яиц, а из этого следует, что пчелы мало роятся в сухое лето, зато они бы­вают богаты медом, ибо когда мало расплода, то мало выходит и меда на питание, и тем более останется его в улье.

§7. Откладка яичек

Весной матки начинают яйцекладку, т.е. кладку яичек на малом пространстве, где пчелы сидят наиболее густой кучей, и по мере увеличе­ния силы спускаются ниже на соте, от сота к соту, пока, наконец, не отло­жат расплод по всему гнезду.

Прежде, нежели матка начинает класть яйца в какой-нибудь сот, пчелы вычищают ячейки таким образом, что последние становятся блес­тящими: но где сот не вычищен, там, без сомнения, нет еще яиц.

Матка кладет яички следующим способом: прежде всего она засмат­ривает в ячейку, порожняя ли она, потом опускает в нее брюшко, к самому дну, и несет яичко, которое и лежит приклеенное по самой середине до­нышка, словно крошечная беленькая точка. Яички эти можно явственно видеть в ульях в засеянных сотах, а еще явственнее, если вынуть такой сот и посмотреть против солнца. Этот прием употребляет матка от ячейки до ячейки, пока не снесет всех созревших яичек. В минуту он положит их три, четыре, а, следовательно, может снести в день три тысячи.

Вы можете достаточно насмотреться на эту кладку, если у вас есть улей Дзержона. В июне или июле во время самой сильной яйцекладки доставайте из улья сот за сотом, пока не нападете на тот, в котором сидит матка. Если вы подержите этот сот с минуту в руке, она начнет класть яички. Лучшая для этого пора около десяти часов утра, ибо тогда матка откладывает яйца наиболее, да и отыскать ее легче, потому что большая часть пчел тогда в поле на работе.

Хорошая матка кладет по одному лишь яичку в ячейку и редко ког­да положит два по ошибке. Если же матка кладет по нескольку яичек в каждую ячейку или в большую часть ячеек, такая матка плоха, имеет ка­кое-нибудь повреждение, и от нее надобно избавиться как можно ско­рее. Хорошая матка кладет яички по порядку, ячейка за ячейкой, по всей поверхности сота, не пропустив ни одной. Хорошая матка кладет яички не иначе как пчелиные в пчелиные ячейки, а трутневые – в трут­невые; которая же несет трутневые яички в ячейки пчелиные, то такая матка худая.

Весной матка сперва кладет только пчелиные яйца, ибо это необхо­димо для того, чтобы семья набрала силу. И только впоследствии, имен­но во второй половине мая, когда в улье большая сила, пчелы хорошо развились и думают о ройке, матка начинает класть трутневые яички, чтобы не было недостатка в трутнях для оплодотворения молодых маток. В сентябре с прекращением медосбора матка снова не кладет яичек трут­невых, а только пчелиные.

Если в улье нет трутневых ячеек, то матке некуда класть яички трут­невые, и потому она должна накладывать их в пчелиные ячейки, И вместо того, чтобы размножать трутней, размножаются только пчелы. Итак, кто не допустит в улье трутневых ячеек или уничтожит их, у того не будет трутней, но зато большая сила.

Молодая матка, родившаяся в данном году, кладет мало или совсем не кладет трутневых яичек летом не потому, чтобы не могла их класть, но потому что в гнезде нет трутневых ячеек, так как в нашем климате пчелы с маткой, хотя и оплодотворенной, но рожденною в ту весну, никогда не роятся тем летом, потому и мало приготовляют трутневых ячеек.

Наибольшее количество яиц кладет матка за три недели перед ройкой; за неделю до выхода роя, именно когда пчелы заложили уже маточ­ники и она отложила в них яйца, она приостанавливает кладку, но не прекращает, а иначе, будучи обременена плодом, не могла бы улететь с роем и упала бы на землю.

§8. Различные недостатки маток

Я говорил уже, что вся сила в улье зависит от матки, и поэтому нику­да не годится такая матка, которая мало кладет или совсем не кладет пче­линые яйца. Семья с такой маткой должна уничтожиться, если пасечник не устранит ее и не заменит хорошей. Я уже упоминал о неспособных матках; но так как для практики это жизненный вопрос, то я посвящаю особый параграф различным недостаткам маток.

Яловая матка, которая не несет совсем никаких яичек, ни пчели­ных ни трутневых. Недостаток этот происходит от того, что матка не оплодотворилась или совершенно утратила плодовитость от старости или по какому-нибудь случаю, т.е. ее придавили, ужалили или она за­мерзала. Узнается эта матка потому, что в улье совсем не будет расплода ни пчелиного, ни трутневого в такую пору, когда должен быть непре­менно; такая матка никогда не поправится, и потому лучше всего уничтожить ее сразу.

Матка трутневая, которая не несет пчелиных яичек, а одни только трутневые. Причиной здесь также то, что она, если не оплодотворилась трутнем, то утратила плодородие от вышеупомянутых случайностей. Присутствие такой матки в улье обнаруживается тем, что в пчелиных ячейках не будет ни одной пчелки, а только трутневый горбатый расплод (§13), и притом иногда настоящий трутневый расплод в трутневых ячей­ках. Такая матка и рада бы размножить пчел, и даже, прежде всего, кладет яички в пчелиные ячейки, но так как яички трутневые, то из них и выплаживаются только трутни, и то маленькие, ибо в небольших пчелиных ячейках не могли развиться достаточно. Итак, маленькие трутни служат некоторым признаком трутневой матки, хотя могут также происходить от трутовки (§11). Трутневая матка также никогда не исправится, и, сле­довательно, и ее надобно уничтожить.

Матка слабой плодовитости. Встречаются матки, которые хотя и оплодотворены трутнем и еще молоды, однако мало кладут яиц, но чаще всего эти матки старые, которые сходят уже со сцены или утратили пер­воначальную плодовитость вследствие какого-нибудь из повреждений, упомянутых мною. Матка слабой плодовитости узнается потому, что кладет мало пчелиных яиц, да и расплод, когда запечатан, не находится сплошными массами, но разбросан и перемешан печатный с непечатным и между обоими видны порожние ячейки. Кроме того, в се­мье с подобной маткой окажется часто горбатый расплод между пче­линым. Разумеется, семья с такой маткой не погибнет сразу и может дол­го держаться, потому что в ней пчел прибывает хоть не много, но она ни­когда не наберет большой силы и будет всегда бедной, ибо такая матка никогда не поправится, а, следовательно, и ее следует удалить из улья как можно скорее.

Матка с поврежденными ножками. Самая плодовитая матка может сделаться плохой, если лишится которой-нибудь ножки, или како­го-нибудь сустава, или, наконец, утратит на оконечностях когтики, ко­торыми цепляется, лазя по сотам. Хотя утрата ножек или когтиков и кажется пустяками, но это для матки огромный недостаток. Матка со здо­ровыми ножками быстро лазит по целому гнезду, спускается даже на са­мые оконечности сотов и кладет яйца в едва начатые ячейки. Матка с поврежденными ножками не спустится низко, потому что боится упасть. Действительно, если только она упадет, то уже ни в каком случае не вскарабкается в гнездо. Такая матка, стало быть, не засеет все соты донизу, а накладывает яички только посередине гнезда, поэтому раз­множает менее силы и становится худою. Подобную калеку пасечник должен также удалить из улья.

Матка с поврежденными крылышками. Недостаток этот нимало не вредит оплодотворенной уже матке, ибо хотя бы она и совершенно утратила крылышки, то останется все-таки совершенно плодовитой. Но если молодая матка родится с поврежденными крылышками, или их ощиплют ей или пообгрызают другие матки либо чужие пчелы, то она уже никуда не годится: такая или совершенно не вылетит к трутню и останется не оплодотворенной, или вылетит, упадет перед ульем и погибнет, а улей пропадет во всяком случае. Поэтому молодую матку, которая не может хорошо летать, следует уничтожить сразу; а если па­сечник вздумает придать ее рою или другой семье, погубит их непре­менно.

Матки уродливые. Рождаются иногда, хотя и очень редко, матки уродливые, искривленные, безобразные, или необыкновенной величи­ны, широкие в плечах и с коротеньким брюшком – не то трутень, не то матка. Таких калек следует уничтожать, потому что они ни на что не при­годны.

Пасечнику невозможно проверять каждый рой, каждую семью для узнания, какова матка; но он должен делать это с такими семьями, кото­рые не забирают силу, кладут дурной расплод или плохо выполняют ра­боту. Увидит он также не раз матку, осаждая и выгоняя рои и разбирая се­мью; если она окажется с какими-либо недостатками, следует уничто­жить ее и дать другую, хорошую. При этом немедленно появляется следу­ющий вопрос.

§9. Можно ли взять у пчел их матку и дать другую?

Пасечник может у каждой семьи отобрать матку и заставить пчел принять другую, но должен знать, как и когда придавать другую.

Говорено уже выше, что пчелы имеют большую привязанность к плодовитой матке и льнут к ней; поэтому молодая матка не имеет у них значения, пока не оплодотворится, и они мало о ней заботятся. Говорил я также, что пчелы льнут к плодной матке тем более чем она старее*.

 

*Обычно пчелы семьи оставляют в гнезде молодых маток, отвечающих их физиологиче­скому состоянию.

 

Итак, если возьмем матку молодую, еще не оплодотворенную, то можно сейчас же, без малейшего стеснения, придать им другую какую бы то ни было матку – плодную или неплодную, даже зрелую, находящуюся в маточнике, и они примут ее непременно.

Если же возьмем у пчел их старую матку, хорошая она и плодови­тая, или дурная и бесплодная, то не примут они никакую другую, даже плодовитую, а тем более молодую, еще не оплодотворенную, пока не за­будут отобранную, собственную, ибо для того, чтобы они позабыли ее, необходимо более или менее времени, смотря по тому, находятся пчелы в улье с засевом яиц или в порожнем.

Если пчелы находятся в улье с засевом яиц и имеют расплод, а стало быть, надеются высидеть себе молодую матку, то не позабудут прежнюю матку ранее двух суток: следовательно, не должно давать им другую матку прежде 48 часов, и то еще надобно запереть ее на два или три дня в клеточку, чтобы они привыкли к ней, а иначе она будет умерщвлена. Если же пчелы без матки находятся в порожнем улье или другом сосуде, как, например, только что со­бранный или выгнанный рой, не имеющий матки, достаточно продержать их завязанными или покрытыми сеткой одну ночь, и на другой день они охотно примут матку плодную или неплодную, и в таком случае даже не надо запи­рать ее в клеточку, а можно пустить свободно между пчел, и, конечно, они не умертвят ее. Так как у них нет засева и расплода, а стало быть, и надежды вы­сидеть другую матку, то через полчаса они уже убедятся в своем сиротстве, начнут гудеть и сильно тревожиться, а как пробудут в подобном положении полсуток и потом мы посадим к ним какую бы то ни было матку, они примут с радостью всякую и, конечно, не умертвят, ибо для них лучше какая бы то ни было матка, нежели никакой. Разумеется, такие осиротелые пчелы должны быть всегда завязаны или покрыты сеткой, а иначе, оставаясь без матки, воз­вратятся на старое место или разлетятся по пасеке.

Если пасечник для составления роя насобирает понемногу пчел из раз­ных семей, имеющих плодных маток, и ссыплет их в одно место, то они при­мут немедленно каждую оплодотворенную матку, ибо они тогда находятся в таком замешательстве, что забывают о своих прежних матках. Молодую же неоплодотворенную матку не примут сразу такие сборные пчелы, но следует их продержать в порожнем улье или другом сосуде 12 часов, и тогда они со­знают свое сиротство и примут матку, даже неоплодотворенную*.

 

*Здесь речь идет, вероятно, о сборном отводке, который создается на расплоде, и молодых пчелах из нескольких здоровых семей пасеки. Возможно создание безрасплодных отводков из молодых пчел. Чтобы пчелы, соединенные в отводок, не дрались между собой, их окуривают из дымаря и придают им общий запах каплями мяты (Буренин НЛ., Котова Г.Н., 1983).

 

Пока пчелы в улье с заносом имеют собственную старую матку – хо­рошую или дурную – будь она яловая и трутневая, то не примут другую, хотя бы самой лучшую, но умертвят немедленно, а тело оставят. Поэто­му, желая сделать замену, необходимо прежде удалить их матку, выждать не менее двух суток и тогда уже дать лучшую матку, как сказано выше. Поэтому такие пчелы, у которых имеется трутовка (§ 11), к которой они привыкли словно к настоящей, редко примут самую плодовитую и наи­лучшую матку, но умертвят ее, а трутовку оставят.

О выемке и придании маток будет сказано обширнее в практиче­ской части настоящего руководства, так как это предмет неизмеримой важности в практике.

§10. Рабочие пчелы

Пчелы в улье составляют настоящий трудящийся класс; они испол­няют всякие работы: носят нектар, пыльцу и воду, выделывают воск, стро­ят соты, кормят и воспитывают личинок, очищают улей, не допускают чу­жих пчел и сохраняют в улье необходимую степень тепла. Поэтому чем больше пчел в улье, тем больше работников, тем больше они заработают и принесут. В сильной нероившейся семье бывает их до 60 тыс.; в меньшем рое 10—15 тыс.

Труд и порядок в улье царствуют лишь тогда, когда у пчел есть мат­ка, или, по крайней мере, расплод, из которого они могут высидеть матку. Когда семья обезматочеет, он перестает работать и ни о чем не заботится. Наибольшим побуждением к труду служит расплод: чем больше его, тем прилежнее пчелы отправляются в поле и носят мед.

Не стану распространяться над описанием пчелы, ибо она каждо­му известна. У нее четыре крылышка и шесть ножек, и из них задние снабжены корзиночками, на которых она носит пыльцу или обножки. Есть у нее хоботок, которым она не сосет нектар, но как бы слизывает и подает его в ротик; есть челюсти, которыми она грызет воск и более твер­дые предметы. Брюшко у пчелы состоит из шести колечек. Между ее внутренностями отличается пузырек для нектара, в который она собира­ет нектар в поле и потому выпускает в ячейку посредством ротика. Жало у нее находится в самом конце брюшка и соединяется с крошечным пузы­речком, содержащим яд. Яд этот не что иное, как концентрированная муравьиная кислота*, сильно разъедающая.

 

*Основным токсичным компонентом пчелиного яда является белок мелиттин, на долю которого приходится 50% сухого вещества.

 

Когда пчела ужалит (но не укусит), то боль происходит не от укола этим тоненьким острием, потому что этого вы и не заметили бы, но потому, что в ранку вводится яд, кото­рый жжет и причиняет боль.

Рабочая пчела есть самка, ибо вылупляется из такого же точно яич­ка, как и матка; но так как она выводится в тесной пчелиной ячейке*, то половые органы не могут образоваться у нее в таком совершенстве, как у матки, а именно, ей недостает того семяприемника, которым снабже­на матка, а следовательно, не будучи в состоянии оплодотвориться, она никогда не может нести пчелиных яичек.

 

*Различия в формировании матки и рабочей пчелы обуславливаются особенностями питания личинок.­

 

Трутневые же яички может нести и простая пчела, а та, которая их кладет, называется трутовкою. Но не каждая пчела, а лишь иные из них могут нести трутневые яички. Итак, все рабочие пчелы – самки и между ними нет самцов, а пчеловод наш Витвицкий, упоминающий в своем сочинении о пчелах-самцах, сделал грубую ошибку.

Рабочая пчела рождается из женского пчелиного яичка, снесенно­го маткой и положенного в пчелиную ячейку.

Яичко это лежит без жизни на дне ячейки три дня.

Через три дня выклевывается из него крошечная белая личинка, требующая уже корма, и поэтому пчелы окружают ее молочком, которое, впрочем, не так выработано, как для матки, но заключает в себе еще не переработанную пыльцу*.

 

*Личинки рабочих пчел получают пыльцу с 3-го дня жизни.

 

На четвертый день маленькая личинка лежит еще на дне ячейки словно полуколечко.

На пятый день она свертывается в кольцо и лежит в таком виде на дне ячейки.

На шестой день ей уже тесно на дне ячейки, и она начинает вытяги­ваться вдоль ячейки головой вниз.

На седьмой день личинка лежит уже, вытянувшись вдоль ячейки, окру­женная молочком. До сих пор называем ее пчелиной личинкой непечатной, или личинкой в молочке, и до сих пор может еще выплодиться из нее матка.

На восьмой день пчелы залепляют ячейку тоненьким восковым до­нышком, и это уже называется пчелиный расплод печатный, и из такого никогда не может выплодитъся матка.

Запечатанное состояние ячеек продолжается 12 дней, а в это время личинка превращается в куколку, из которой выходит совершенная пче­ла. Созревшая пчела сама прогрызает донышко ячейки и вылезает без помощи других пчел.

Итак, пчела выпложивается в 20 дней, считая от откладки яичка, именно три дня оно бывает яичком, пять — личинкой, а двенадцать дней дозревает в затворничестве. Если, впрочем, благоприятствует теплая по­года и семья сильна, то пчелы выходят уже через 19 дней, и, наоборот, при холодной погоде и при слабой силе семьи они вылезают через 21, а иной раз и через 22 дня.

У молодой пчелы, вылезшей из ячейки, цвет синеватый и только впоследствии она темнеет.

Молодая пчела не вылетает из улья тотчас по рождении, но через семь дней по выходе из ячейки. Я убедился в этом самым наглядным обра­зом. Когда из обыкновенного улья, в котором матка выводила одних то­лько черных пчел, я вынул эту матку и посадил туда матку, выводившую одних желтых пчел, через 20 дней в том улье начали появляться темные пчелы, а через 26 дней было уже полно в улье, но ни одна не вылетела. Только на 27-й день во время облета показались первые желтые пчелы.

Когда пчелы играют в полдень, то это молодые вылетают, чтобы опознаться с местностью и положением улья, но вместе играют также и прежние, а именно те, которые трудились в улье около расплода и за работой, чтобы пороиться. Чем сильнее играет семья, тем лучшая у нее матка, и значит и она сама тем лучше. Безматочные пчелы совсем не играют, а если играют, то, как бы нехотя, потому что это одни лишь старые пчелы.

Облетевшись раз, пчела уже не забудет местности и всегда будет к ней возвращаться, разве выйдет с роем, но тогда снова облетится. Даже за зиму, хотя пчелы четыре, пять месяцев не вылетали, никогда не забывают прошлогодней стоянки, но только имеют обыкновение, вылетая первый раз весной, осматриваются внимательно, как свежеосаженный рой, который в первый раз вылетает. Поэтому пока пчелы не вылетали еще после зимы, можно их перевозить и переставлять весной, где и как угодно. Но если они хоть раз вылетали, нельзя уже их ни перевозить*, ни переставлять, разве не ближе, как версты* за две, а иначе много пчел возвратилось бы на прежнее место и погибло бы; поздней осенью, во второй половине октября, когда нет уже расплода в ульях, пчелы также вылетают с осторожностью.

 

*Пчел закрывают в улье и перевозят ночью. Верста – 1,0668 км

 

Поэтому поздно осенью можно соединять пчел из уничтоженных семей с семьями даже отдаленными и в той самой пасеке, только надо взять у них матку и не пересыпать днем, но поздно и в темноте, тогда, переночевав в новом улье, они будут на другой день облетаться осмотрительно и останутся на новом месте тем вернее, если их прежний улей совсем уберется оттуда, где они прежде летали. Таким же точно образом можно усиливать слабые ульи пчелою из той же па­секи, только поздно осенью; весною же и летом это никогда не удается, пото­му что досыпанные пчелы возвратились бы немедленно, при первом выле­те, на старое место, и остались бы разве только те молодые пчелы, которые никогда не вылетали.

Конечно, можно усиливать слабые семьи пчелой из той же пасеки также весной и летом, но необходимо для этой цели выбирать одних лишь молодых пчел, которые ни разу еще не вылетали. Этих же молодых пчел можно достать из сильной семьи следующим способом: надобно их брать в самый полдень, потому что в эту пору старые пчелы в поле, а в улье оста­ются все почти молодые. Молодые пчелы сидят более на таких сотах, где много молодого расплода; потом можно вынуть такой сот и положить его в слабый улей вместе с пчелами, сидящими на расплоде, или смести моло­дых пчел с нескольких таких сотов в улей, требующий усиления, и они останутся непременно, потому, что оттуда лишь вылетят в первый раз.

Хотя иногда пчелы залетают за сбором меда за четыре версты и даже далее, если нет его ближе, однако обыкновенное расстояние их полета от пасеки – верста. Я делаю рои искусственные, т.е. в которые собираю пчел из различных семей и переношу эти рои в другую пасеку версты за две от дома; а между тем эти пчелы не возвращаются в свои ульи, что и служит доказательством, что они не залетают далее двух верст от дома. В таком только случае, если бы отнести такие рои в ту сторону, в которую пчелы далеко залетали за медосбором, может быть, какая-нибудь и возврати­лась бы домой, зная дорогу.

Работа в улье разделена между пчелами явственно надвое: молодые пчелы не летят в поле, не носят ни нектара, ни пыльцы, ни воды, а только выделывают молочко и воск, кормят расплод, строят соты, одним сло­вом, исполняют все, какие только есть, работы в улье.

Старые же пчелы не занимаются никакой работой в улье, ни около расплода, ни около воска, но только летают в поле и носят нектар, пыль­цу и воду. Если же они идти в поле не могут и принуждены сидеть дома, то решительно ничего не делают, празднуют формальным образом, рас­сядутся по стенам посредине, или на верху улья, или висят под заносом и разве только и дела, что выделяют из себя воск, да и тот берут у них моло­дые пчелы и употребляют на разные надобности. Это разделение труда явственнее видно в семье, в который на место простой матки посадим итальянскую. Хотя вскоре улей и наполнится молодыми желтыми пчела­ми, но, ни одна из них не принесет из поля ни нектара, ни пыльцы, а толь­ко они трудятся около сотов и расплода; прежние же черные пчелы по­стоянно улетают за нектаром, пыльцой и водой. И в таком только случае, если старые пчелы почему бы то ни было погибнут, молодые принужде­ны бывают улетать в поле за медосбором.

Молодые пчелы, пока еще не приносят ничего с поля, очень смирны и почти не жалят, но старые — злобные. Поэтому в полдень, во время силь­ного отлета, можно заглядывать в улей и действовать возле пчел даже без дыма, и они не бросятся на пасечника, ибо в это время все почти старые пчелы в поле, а в улье одни молодые, которые не жалят. Вечером же или в дождь и не думайте подходить без дыма к сильному улью, потому что в то время все старые пчелы дома, а они-то и жалят без милосердия.

Кормом для пчел служат мед и перга, но перга не есть собственно свойственный им корм*, а только мед, ибо если зимой не хватит меда, то они околеют от голода, при наибольшем запасе перги. Пчелы едят также и пергу, но только тогда, когда надобно выделывать молочко для личинок, ибо они вырабатывают его из меда и перги в своем желудке, а потом извергают через ротик, когда кормят личинку.

 

*Перга — хранящаяся в ячейках сотов пыльца — является необходимым источником белка для организма пчел. Пчелы потребляют ее с появлением первого расплода в гнезде.

 

Остатки же молочка, не­израсходованного для расплода, переваривают в себе, и оно служит уже пищей для них самих, а вследствие этого жирного корма выделяется в пчелах воск, подобно тому, как у животных выделяется сало от обильной утучняющей пищи. Мед есть корм, свойственный пчелам, поэтому и из него также выделывается воск, и вот почему бывает в ульях много сотов во время сильного медосбора. Воск выступает у пчел в виде пота, из сере­дины наверху между кольцами, под брюшком и осаждается как тончай­шие беленькие полоски, откуда они его берут — пережевывают и употреб­ляют на постройку сотов.

Пчелы удерживают в гнезде степень теплоты, необходимой зимой, что­бы не замерзнуть, а также для расплода и для выделки воск. Когда им очень холодно, они умеют возвысить степень тепла посредством большего движе­ния и взаимного трения. Поэтому пчелы гудят зимой тем сильнее, чем боль­ше морозы, и, напротив, при умеренном холоде сидят смирно. Излишний жар в улье пчелы умеряют, обмахиваясь крылышками, вследствие чего теп­лый воздух вылетает из улья, а более прохладный проходит снаружи.

Стало быть, пчелы могут предохранять себя от сильнейших моро­зов, но только когда они в большой куче, и тем легче, чем куча больше; поэтому-то сильные семьи и выдерживают самые суровые зимы, когда слабые замерзают. Одиночная же пчела, отделившаяся от кучи, цепенеет уже при температуре +8° Реом. (10°С), не может ни ходить, ни летать, и если через 48 часов не отогреется, то погибает навсегда. Когда пчелы при такой температуре вылетают весной за медосбором именно во время цве­тения лещины, лозы и ивы, то видим их множество оцепенелых по ульям и на земле в пасеке; что ж после этого делается в поле за пасекой? Там пчелы цепенеют и погибают тысячами, а сила в семьях страшно умень­шается. Поэтому пасечник не должен дозволять им выходить в такую хо­лодную погоду, но позатягивать летки сетками и выпускать лишь при температуре +10° Реом. (12,5°С) в тени, ибо при такой теплоте не оцепе­неет уже ни одна. Самое удобное время летом для пчел +25° Реом. (31°С), тогда они лучше всего идут в поле и отлично запасаются воском. При вы­сшей температуре им уже делается в улье жарко, соты мякнут, и пчелы вместо того, чтобы работать, вылезают наверх и бездействуют.

Замерзшая пчела не оживает более, а оцепеневшая, как выше сказа­но, может ожить, если согреется до истечения 48 часов. Весной бывает иногда, что оцепеневают целые семьи, которых пасечник и может ото­греть, если только недавно пчелы уснули. Пока пчела не высунула хобо­ток, которым сбирает мед, до тех пор есть еще надежда на оживление, но если только хоботок торчит из ротика подобно шпильке — это признак, что она околела.

Жизнь пчел коротка, ни одна из них не доживает до другой зимы. Ко­нечно, они могли бы протянуть дольше и, пожалуй, несколько лет, как и матка*, но по случаю постоянной работы в поле погибают преждевремен­но.

 

*Продолжительность жизни различных стаз пчел сложилась филогенетически, определяется физиологическим состоянием организма, связанного с характером выполняемых работ.

 

Ни одна пчела не умирает от старости, но чаще погибают они от по­вреждения крылышек при собирании нектара и пыльцы по цветкам. Если пчела с испорченными крылышками вылетает из улья, то падает на землю и уже не подымается, другая же полетит за медосбором, но, возвращаясь обремененная тяжестью меда и обножки, не может свободно передвигать­ся поврежденными крылышками, падает и погибает в поле. Наиболее пчел пропадает подобным образом. Погибает их также очень много при вылете в холодную пору, а еще более, когда захватит их неожиданно про­ливной дождь и они не могут возвратиться домой, потому что дождь сва­лит их и утопит в грязи. В мае 1854-го, внезапный ливень захватил у меня всех пчел в поле и истребил так, что в пасеке сделалось пусто, словно в конце октября. Во всех ульях светился голый расплод, хотя за день перед тем пчелы висели внизу фестонами. Кроме того, много пчел истребляют птицы, много их тонет в воде и путается в паутине, которая во время бабье­го лета осенью носится по полям, и наконец, пропадает их много оттого, что в голодную пору они теснятся в чужие ульи, где их умерщвляют.

Чем более летают пчелы, тем больше их гибнет, и поэтому преиму­щественно пропадают они летом во время большого медосбора. Убыль эта бывает так огромна летом, что в течение шести недель исчезают все прежние пчелы, а в улье появляется новое поколение. Когда однажды у сильной туземной семьи я отобрал 15 июня матку и на место ее посадил итальянскую, которая выплаживала одних лишь желтых пчел, то через шесть недель в конце июля в этой семье уже не было ни одной прежней черной пчелы, но только желтые, следовательно, совершенно новое поколение. Огромной этой убыли мы не замечаем летом, потому что в эту пору везде полно расплода и на место погибающих ежедневно тысяч прибывают тысячами же молодые. Но весной, когда расплода еще мало, и осенью, когда еще его меньше или совсем нет, явственнее видна убыль, ибо самая сильная семья, в которой было столько пчел, что едва помеща­лись, тратила силу до такой степени, что светились одни голые соты. Чем лучше у нас осень, тем больше и долее летают пчелы в эту пору, тем для них хуже, ибо тогда самые сильные семьи ослабевают неузнаваемо и в та­ком состоянии идут в зиму. Холодная дождливая весна также чрезмерно ослабляет пасеки, ибо пчелы цепенеют в поле тысячами и прибывает их мало, потому что еще расплода немного.

Ни одна из пчел, зимовавших в улье, не доживает до ройки, а также из тех пчел, которых осаживаем с роем в улей, мало доживают до зимы. Из тех пчел, которые родятся весной до половины июля, ни одна почти не дождется зимы. В зиму идут только те пчелы, которые рождаются в ав­густе и сентябре. Только в безматочных семьях пчелы могут протянуть от него до ройки на будущий год, потому что обезматочевшие пчелы мало идут в поле, а, следовательно, и погибает их меньше.

Летом пчелы живут только не долее шести недель; родившиеся же осе­нью переживают до весны, стало быть, около девяти месяцев; только в без­маточных семьях они могут протянуть до года, но редко. Поэтому никогда нет пчел старых, хотя бы семья существовала 20 лет, ибо беспрерывно об­новляется.

Пчелы узнают друг друга по запаху. Так как у каждой семьи имеется свой собственный запах, то пчелы немедленно узнают такую, которая при­ходит из чужого улья и прогоняют ее или умерщвляют. Если же у двух семей одинаковый запах, т.е. когда они собирали с одинаковых цветков или кор­мились приправленной одинаково сытою, то пчелы не узнают друг друга и из одного улья переходят в другой, как в свой собственный, и доступ им не возбраняется*.

 

*Взгляд автора упрощен. Запах семьи индивидуален, зависит не только от наличия тех или иных веществ в улье, но и от сочетания их концентраций, хорошо распознаваемых пчела­ми. (Прим. ред.)

 

Часто случается летом среди сильнейшего медосбора, а еще чаще осенью, когда в поле делается пусто, что пчелы одной семьи идут в другую, забирают мед, а та семья не препятствует и даже не замечает, что чу­жие пчелы обкрадывают, потому что у них одинаковый запах. Но если пасечник это заметит и придаст одной из этих семей отменный запах, т.е. нач­нет кормить ее другим способом, то гостеприимство немедленно прекраща­ется, пчелы узнают гостей по отменному запаху и не пускают их в улей.

Пчелу, которая, заблудившись, попадает в чужой улей, но с нектаром или пыльцой, такую впустят и примут хорошо; но если является с пустыми руками, то ее не примут и выгонят или просто умертвят. Если пасечник за­хочет соединить пчел одной семьи с другой семьей, то чтобы воспрепятст­вовать умерщвлению, ему стоит только дозволить пчелам, которых намерен пересыпать, насосаться меда, и они будут непременно хорошо приняты.

Каждая пчела по природе воровка и берет чужой мед, где только мо­жет, как только недостает медосбора в поле. Поэтому нет между пчелами особенных хищниц, но каждая берет мед, где только в силах взять его бес­препятственно. Верно, однако ж, то, что чем старше пчела, тем злейшая воровка, и, поэтому весной более всего бывает похищений, ибо в это время наиболее прошлогодних пчел в ульях. Но верно и то, что пчелы, кото­рые раз научились воровать, не скоро отучаются от этого порока. Мы ви­дим в пасеках пчел черных, блестящих, тонких*, которые обыкновенно, прежде всего, вертятся около чужих ульев, простонародье считает их собственно хищницами и называет иудами.

 

*Голые, черные, безволосые пчелы могут быть в результате старения или заболевания хроническим параличом.

 

Но это не так: пчелы эти такие же, как и все прочие, только родились голыми без волосков на теле и на задних ножках, через что пчелы способны для медосбора в поле, поэтому теснятся в улье, вследствие чего кажутся тонкими и черными.

§11. Трутовка

Трутовкою мы называем простую пчелу, которая берется за кладку яичек, а так как она не в состоянии нести яички пчелиные, а лишь одни трутневые, то и получила название трутовки.

Поэтому не одно и то же трутовка и трутневая матка. Послед­няя – матка настоящая, только не оплодотворенная или утратившая плодовитость, и, следовательно, не несет яичек пчелиных, а только одни трутневые.

Хотя и все пчелы самки, однако, не все несут яички. В безматоч­ной семье за кладку яиц принимается обыкновенно одна пчела, ко­нечно, немного лучше сложенная, и поэтому в безматочной семье бы­вает одна только трутовка*.

 

*Трутовок в семье пчел может быть несколько.

 

Это можно видеть, если пчел безматочной семьи с горбатым расплодом разделим на две семьи – яички трутовки окажутся только в одной семье, в другой же не будет их и разве появят­ся в то время, когда в них трутовка примется за кладку яичек.

Трутовка появляется обыкновенно в такой семье, в которой нет ни матки, ни расплода, пригодного для ее высидки. Но пока в улье имеется матка хорошая или дурная, плодная или бесплодная, редко когда простая пчела возьмется за яйцекладку. Говорю «очень редко», ибо мне случа­лось уже не раз, что когда из семьи, в которой между пчелиным был гор­батый расплод, я вынимал матку, горбатый расплод в той семье однако не прекращался, в той же семье, куда я вводил эту матку, такого расплода совсем не было, стало быть очевидно, вместе с плодной маткой несла яички и трутовка. Но подобные случаи редки, и в практике можно при­нять за правило, что трутовка кладет яички единственно лишь в таких се­мьях, где нет матки, а, следовательно, в настоящих безматочных.

Поэтому не в каждой обезматочевшей семье будет трутовка, у боль­шей части безматочных семей нет ее совершенно, чем доказывается ясно, что не все пчелы могут нести трутневые яички, хотя они от самки.

Трутовка чаще появляется в роях и выроившихся семьях, у которых была молодая матка, но погибла, вылетев не проигру с трутнем, вследствие чего после ройки мы находим более безматочных семей с горбатым рас­плодом и трутовкой. На весну редко встречается семья с трутовкой. По-видимому, пчелы, родившиеся в данном году, способнее всего класть трутневые яички, но чем они старше, тем меньше склонны к это­му; трутовка редко появляется осенью, ибо в такой семье только прошло­годние пчелы.

Пока еще у безматочной семьи большая сила, редко когда появится в ней трутовка; она обыкновенно принимается за кладку яичек в то вре­мя, когда семья утратила силу или ослабеет сразу и близка к разрушению.

Когда трутовка начинает в безматочной семье яйцекладку, пчелы смотрят на нее как на матку и уже не вылезают из улья. Поэтому семья с трутовкой редко примет матку, хотя бы и самую лучшую, не примет даже вложенную ей матку и сама не заложит маточников во вложенной в нее расплод. Вот почему так трудно исправить безматочные семьи, у которых есть трутовка, и тем труднее, что невозможно распознать эту беду между пчелами и устранить ее в улье, ибо трутовка не отличается от других пчел ни фигурой, ни величиной.

Случается, впрочем, что пчелы осмотрятся сами, что кладка трутов­кой яичек ни к чему не ведет, и делаются недовольны ею, они готовы охот­но высидеть себе настоящую матку и с этой целью закладывают маточни­ки на расплоде, снесенном трутовкой. Разумеется, из этого расплода матка выплодиться не может, но, во всяком случае, это служит для пасечника признаком, что они способны исправляться и действительно исправляют­ся, если им придать готовую матку или созревший маточник.

Семья с трутовкой никогда не исправится сама собой и должна по­гибнуть, если не подать ей помощи, ибо она кладет одни только яички трутневые, значит, разводит только трутней, а не прибудет ни одной пчелки.

Трутовка кладет яички в ячейки пчелиные и трутневые. Из яичек, положенных в ячейки пчелиные, выходит расплод горбатый (§13), и из него вылезают крошечные трутни, называемые незаконнорожденными, а из яичек, положенных в ячейки трутневые, выплаживаются обыкновенные большие трутни.

Нелегко отличить на глаз безматочную семью, в которой находится трутовка, ибо в такой семье пчелы идут в поле как следует, приносят об­ножку и могут долго обманывать даже опытного пасечника. Тогда только он узнает беспорядок в улье, когда заметит в пчелином заносе горбатый расплод, а пчелиного вовсе не видит, и когда появятся крошечные трутни.

Но горбатый расплод и маленькие трутни могут происходить и от трутневой матки, однако, во всяком случае, пасечник может некоторым образом узнать из самого расплода—та или другая беда в улье. Ибо трутне­вая матка кладет яички регулярные, обыкновенно по одному в ячейку, редко по нескольку и помещает на самом донышке, причем не разбрасы­вает яйца по сотам, а упорядочение — ячейка за ячейкой. Трутовка же ни­когда не кладет яичек одно за другим, и поэтому горбатый расплод, от нее происходящий, не будет находиться вместе, но разбросан по целому соту и по нескольким сотам, а иногда и по всему гнезду, чему, конечно, служит причиной то, что из яичек, снесенных трутовкой, многие плесневеют и то­лько вылупятся некоторые, после чего запечатанный расплод и кажется разбросанным. Главным же признаком в улье служит то, что трутовка кла­дет в ячейку по нескольку яичек, даже больше десяти, а иногда положите­льно целыми кучками, и не только на донышко ячейки, но и по стенкам, и по краям, чего обыкновенно не делают трутневые матки. Трутовка накла­дывает яички даже в ячейки с пергою, а трутневая матка начинает класть яички прежде в пчелиную ячейку, а потом уже в трутневую, и мало когда на­кладывает в последнюю; трутовка же кладет обыкновенно разом и в пчели­ные и в трутневые ячейки, а иногда и не кладет в пчелиные ячейки, а толь­ко в трутневые.

§12. Трутни

Трутни — самцы, которые, как я уже сказал, оплодотворяют моло­дых маток. Если сжать трутня пальцами, то у него сзади выходят как два рожка, а сжать крепче, то между этими рожками появится половой член.

Кроме оплодотворения маток, трутни не годятся ни на что более в улье, потому что ничего не делают, ничего не носят с поля и только едят готовый мед. Простолюдин наш придает трутням разные значения: и что он носит воду, и высиживает расплод, считают их даже музыкантами перед выходом роя. Все это выдумки: трутень не более как самец для опло­дотворения матки.

Я уже говорил выше, что матка совокупляется один лишь раз в жиз­ни, и поэтому ей нужен один только трутень. Следовательно, если бы в пасеке было и 300 семей с молодыми матками, требующими оплодотво­рения, стало быть, будет весьма достаточно, если мы дозволим им размножаться в одной только семье из целой пасеки*.

 

*Чем больше будет трутней на пасеке, тем большая вероятность спаривания матки в пер­вый брачный полет. На матковыводных пасеках на каждые 100 нуклеусов (небольшие пче­линые семьи для содержания маток) нужно иметь не менее двух отцовских семей (семьи, содержащие повышенное количество породных трутней). Значит, на 300 семей с молоды­ми неплодными матками должно быть не менее шести отцовских семей.

 

Из этого видно, как сильно ошибаются те, которые размножают в своих пасеках огромные массы трутней, так что после даже страшно, ког­да они заиграют в полдень, ибо трутни стоят очень много меда. Один уже расплод требует столько сотов меда, сколько сам занимает, сколько же съедят его трутни, когда выплодятся, тем более что они жрут его ужасным образом. Посадите голодного трутня на сот свежего меда и увидите, что он высосет сразу целую ячейку, а иногда и более. Пусть будет в улье толь­ко тысяча этих прожор и пусть каждый из них высосет только пол-ячей­ки меда, значит, они съедят ежедневно 500 ячеек, т.е. более восьмушки, а в десять недель (нередко они столько времени проживают в улье) съедят семьдесят восьмушек, т.е. около ведра меда, не считая того, что истреби­ли будучи еще личинкой. Сколько же они сожрут, если их будет в улье тысячи две или больше, как это часто случается в обыкновенных пасеках, они съедают весь мед, собранный пчелами, а пасечник не понимает даже того, что эти обжоры выпоражнивают ему постоянно ульи все лето и осень и лишают его целого дохода с пасеки. Один уже здравый рассудок говорил, что всеми способами следует мешать размножению трутней, а самое простое средство для этого— не дозволять пчелам вырабатывать трутневые соты, а где начнут выводить, то уничтожать ее. Ибо если в улье нет трутневых сотов, то и матка не будет в состоянии нести яички на трутней, а положит их только в пчелиные ячейки, из которых и выйдут пчелы, а, следовательно, и пасечник будет иметь рабочих вместо тунеяд­цев. Нечего бояться, чтобы вследствие вырезки трутневых сотов не до­стало в пасеке трутней для молодых маток, ибо хотя и вырезать их все где только можно достать, пчелы все-таки найдут в улье несколько ячеек для выведения десятка или более трутней, чего достаточно, даже слишком. Из этого можете видеть, как вредна ваша подрезка сотов с весны и вырез­ка их с рамки, как бы для обновления вощины, ибо этим вырезаете лучшие пчелиные соты и некоторым образом принуждаете пчел выделы­вать на то место трутневые соты. Стало быть, вы сами содействуете им, чтобы они размножали массы трутней и расходовали на них тот мед, ко­торый вы могли бы употребить для продажи*.

 

*Чтобы на пасеках не было лишних трутней, надо держать маток не старше 2-х лет, кото­рые меньше откладывают неоплодотворенных яиц; удалить трутневые соты, заменив их рамками с целыми листами вощины для отстройки. Вырезка печатного трутневого рас­плода, на который затрачено много корма и труда пчелами, малоэффективна; вырезанный участок сота внизу рамки пчелы застраивают трутневыми ячейками.

 

Не один, может быть, подумает, да и говорит не один, что если бы трутни не были нужны, то и природа не размножала бы их. Но мы видим, что везде, где идет дело об оплодотворении, природа производит пасеки в чрезмерно огромном количестве. Так, например, на дынном стебле мы видим множество цветков, а в каждом цветке тысячи оплодотворяющих пылинок, хотя на том же стебле завяжется одна только дыня, для которой достаточно было бы одной пылинки. Точно так же и в улье природа раз­множает тысячи трутней, хотя для каждой матки необходим только один. Произведения природы не всегда соответствуют видам человека, нередко он должен их истреблять для достижения своей цели. Природа сеет сор­ные травы между пшеницей. Человек полет их, чтобы получить обильные урожаи. И вот, точно так же, как мы выпалываем сорные травы из пшеницы для лучшего урожая, мы должны очищать ульи от трутневых сотов для того, чтобы иметь меньше трутней, а больше меда.

Трутни бывают двух родов: одни большие, выплаживающиеся в трутневых ячейках, а другие маленькие, так называемые незаконнорож­денные, рождающиеся в ячейках пчелиных. Последние иногда бывают такие же маленькие, как и пчелы, рождающиеся из горбатого расплода, и всегда служат признаком, что в улье или дурная матка, или трутовка.

Из всех пчел трутень для своего выплода требует наиболее времени, а именно от 22 до 24 дней от снесения яичка.

Не вижу надобности описывать трутней, ибо каждый может свобод­но рассмотреть их, взяв в руки, так как у них нет жала и они не жалят.

Не всегда в улье бывают трутни. Зимой и в начале весны совсем их нет в здоровой семье. Только во второй половине мая или в начале июня, раньше или позже, смотря по тому, хорошая или дождливая и хо­лодная весна, появляются трутни в пасеке, и это служит признаком, что пчелы думают о ройке. В июне и июле матки наиболее накладывают трутневый расплод, ибо пчелы приготовляют больше трутневых сотов и в продолжение этих двух месяцев больше всего бывает трутней; но слу­чается и так, что в случае продолжительной непогоды или голода пчелы уничтожают трутней или даже выбрасывают их среди лета. Вообще пче­лы терпят трутней до тех только пор, пока есть медосбор в поле, с пре­кращением же его – выгоняют их или морят голодом, не допуская до меда. Признаком изгнания трутней служит то, если возле летка видны пчелы, которые возятся с ними, ездят на них и много мертвых трутней перед ульем и в улье. Не всегда в одно время пчелы изгоняют трутней; иногда начинают уже в половине августа, а иногда в конце этого месяца или даже и в сентябре, смотря как долго продолжался медосбор. Семьи с однолетними матками начинают прежде изгнание трутней, обыкновенно, как только матка оплодотворится и начнет нести яички. Напро­тив, семьи, которые поздно лишились матки и высиживают молодую, медлят с изгнанием трутней, пока не оплодотворится эта матка. Вооб­ще, каждая семья, имеющая плодную матку, должна изгнать трутней не позже конца сентября, которая же удерживает их еще в октябре — та без маток, ибо обезматочевшие пчелы никогда не изгоняют трутней. Если в семье осенью есть маленькие трутни и они их не изгоняют, значит, эта семья обезматочевшая и в ней находится трутовка. Впрочем, случается и хорошая семья задерживает трутней поздно, даже до ноября, а порой оставляет и на зиму, но только тогда, когда эта семья крала мед у других семей до поздней поры, и такая семья не изгоняет трутней, потому что у нее есть воровские запасы.

Трутни вылетают из улья единственно для проигры и поэтому тол­пятся в пасеке наиболее около полудня, когда молодые матки вылетают также на проигру. Трутни залетают за версту от пасеки, а иногда и далее. Мои желтые итальянские трутни оплодотворили несколько маток в пасеке у соседа за две версты от моей, и у него явились желтые пчелы, каких у него никогда не было.

Чем больше семья разводит трутней, тем она хуже, и, конечно, у нее в гнезде много трутневых сотов, ибо, чем больше трутневых сотов в улье, тем больше будет трутней, тем меньше будет у нее меда осенью. Где в па­секе много трутней, там уже плохой пасечник, а страшный шум их, когда они заиграют в полдень, служит как бы кошачьей музыкой, которою трутни угощают своего хозяина за то, что он не умеет ходить за пчелами.

§13. Сведения о расплоде

Знакомство с расплодом чрезвычайно важно в практике, и поэтому хотя я и напоминал уже о нем выше, поговорю еще подробнее в этом разделе.

Расплодом мы называем попросту всякий зародыш, из которого выплаживаются матки, рабочие пчелы и трутни.

Зародыш этот, прежде чем выйдет из него пчела, подвергается троя­кой перемене: яичко, личинка и куколки составляют зародыш, называе­мый нами расплодом. Яички и личинок называем мы молодым или незак­рытым расплодом, но запечатанных куколок — расплодом печатным. Ли­чинка всегда обложена молочком.

Свежеснесенное яичко, пчелиное или трутневое, бывает крошеч­ное, беловатое, прозрачное, прилепленное одной стороной к донышку ячейки, а другая торчит, как микроскопическая шпилечка. На другой день этим торчащим кончиком оно склоняется книзу, а иногда уже ле­жит на донышке ячейки, словно крошечный обрезок белой ниточки. В этом состоянии оно пребывает три дня, после чего лопается и из него вылезает личинка.

Беловатая личинка очень мала, немного больше яичка и лежит по­середине донышка ячейки. Она жива, движется и требует пищи. Кормом ей служит молочко, беловатая масса, похожая на свернувшееся молоко. Пчелы вырабатывают это молочко, извергают его через ротик и обкладывают им личинку. Личинка растет пять дней, постоянно изменяя фигуру и положение. Прежде всего, она, кажется на донышке ячейки полуколеч­ком, потом свертывается в колечко, словно баранка, потом вытягивается вдоль ячейки головкою к отверстию, а через пять дней, когда вырастет и наполнит всю ячейку, пчелы запечатывают ее тоненьким донышком, и в этом состоянии мы называем ее печатным расплодом.

Печатный расплод. Когда запечатано донышко, личинка, по приме­ру гусениц, окутывается тончайшей паутинкой и превращается в куколку, У которой постепенно образовываются головка, ножки и крылышки. Сперва она бывает белая, потом, по мере созревания, принимает с головы цвет темнее, и наконец, выходит живое насекомое. Я уже сказал выше, что запечатанное состояние маток продолжается 9 дней, рабочих пчел — 12 и трутней – 14 и 16 дней, и от этой-то разницы времени закрытого состоя­ния куколки происходит, что со времени снесения яичка матка выплажи­вается через 17 дней, рабочая пчела через 20, а трутень через 22 и 24*, ибо другой период развития расплода, начиная от яичка до запечатывания, продолжается у всех трех видов одинаковое время.

 

*Обычно продолжительность развития матки 16 дней, рабочей пчелы — 21 день, трутня — 24 дня.

 

Вот порядок, в каком расплод в улье изменяется и образовывается. Пасечник должен присмотреться к этому как можно внимательнее, что­бы с первого же раза мог узнать яички и в каком они порядке положены в здоровую семью и в семью поврежденную. Точно так же он обстоятельно должен знать личинку, и наконец, печатный расплод в различных степе­нях образования, а это знакомство необыкновенно важно в практике, ибо по состоянию расплода он может сразу и наверное узнать положение семьи, как доктор по пульсу может узнать состояние здоровья больного. Познание это приобрести нетрудно, стоит только пасечнику вынуть из улья сот, наполненный расплодом, а если это неудобно, то пусть он вы­режет кусочек или два и хорошенько присмотрится и уже невооружен­ным глазом, а лучше через увеличительное стекло, увидит все и узнает. Дело это легкое, чрезвычайно занимательное, и нельзя не удивляться, что есть пасечники, которые не знают даже, что в улье имеются яички и личинки; я знал даже много старых пасечников, пользовавшихся в про­стом народе известностью, которые, когда я показывал им пчелиные яички, спрашивали у меня: «Что это такое?» Пчелиные личинки они счи­тали за мотылицу и боялись их. Спрашивается: как же можно заведовать пчелами, не зная даже откуда они происходят и что делается между ними в улье? Познание расплода, но познание самое основательное и подроб­ное – вот первая опора и неизбежное условие разумного ухода за пчелами и большей от них выгоды. Пасечник, не знакомый с расплодом, никуда не годится; такого я не допустил бы даже на порог своей пасеки.

Каких родов бывает расплод?

Расплод бывает двоякого рода: трутневый, или мужской, из которо­го выплаживаются трутни, пчелиный, или женский, из которого рожда­ются пчелы. Итак, в улье нет особенного расплода для маток, ибо они рождаются из тех же самых яичек, что и рабочие пчелы, как я уже говорил в §4; а так как в том же параграфе я объяснил все обстоятельно, что отно­сится к маткам, потому и не стану надоедать повторением, и мы побеседу­ем только о расплоде пчелином и трутневом.

Пчелиный расплод выплаживается только в пчелином соте, ибо матка никогда не накладывает яичек в трутневый сот, а только в пчелиный. Поэто­му легко отличить запечатанный пчелиный расплод от трутневого, ибо до­нышки на пчелином расплоде меньше, мало выпуклы, почти ровные и глад­кие, как доска, подобно чистому соту – меду. Трутневый же расплод запечатан донышками выпуклыми и потому кажется шероховатым, словно зерна на початке кукурузы; в особенности по краям сота трутневого расплода кажется выпуклым, словно пуговка, и потому его легко узнать с первого взгляда.

В здоровой семье с хорошей плодной маткой, трутневый расплод находится только в больших трутневых ячейках, а в пчелином соте не бу­дет его положительно. Тогда только, когда в семье дурная матка или со­вершенно ее нет, а лишь имеется трутовка, появится трутневый расплод в пчелином соте, о чем скажу сейчас ниже.

В улье имеется расплод различных возрастов, т.е. молодой и дозре­лый. Дозрелым называем такой расплод, из которого пчелы должны вы­лететь не долее, как через три дня. В практике приходится иногда добав­лять пчелиный расплод семье, имеющей мало пчел, потому что из расплода рождается сила. Так как пчелы составляют в улье живую силу, то пчелиный расплод можем назвать другой силой, хотя и не живой, но из которой рождается живая. Для усиления выбирается расплод насколько можно зрелый, чтобы слабая семья как можно скорее получила пчел, ибо из молодого расплода пчелы выплодились бы недели через две, а из до­зревшего может выйти сегодня, завтра или послезавтра.

Трудно узнать дозрелый расплод из наружности сота, ибо хотя кры­шечки ячеек по мере дозревания расплода всегда немного темнеют, од­нако полагаться на это нельзя. Положительнее всего убеждаемся в зрело­сти расплода, когда вскроем ножиком крышечки нескольких запечатанных ячеек. Если головка куколки еще белая, то пчела не вылезет дня че­тыре, но если головка потемнела, она может вылезти дня через три, а если совсем темная, то вылезет на другой день. Если же посередине крышечки ячейки заметно отверстие, значит, пчела прогрызается и вылезет очень скоро.

Так как матка не всегда засеет целый сот в один день, то на одном и том же соте можно найти расплод разной степени зрелости – старший и младший, поэтому испытывая расплод, надобно вскрывать ячейки с обеих сторон сота здесь и там, и выше и ниже, и можно видеть, какая пре­обладает куколка — старшая или младшая. Подобное вскрытие ячеек не повредит, ибо следует только вскрывать крышечки. Упомянутый осмотр расплода можно произвести лишь в ульях с подвижными сотами, т.е. в дзержонах, а в ульях обыкновенных сделать это невозможно.

Расплодное гнездо. Гнездом называется то место в улье, где бывает боль­ше расплода. Весной матка начинает нести пчелиные яички в самом верху, где оканчивается мед, и то лишь в одном или двух промежутках; впоследст­вии она спускается ниже. Где пчелы не сидят еще густо, там, конечно, нет расплода. Матка кладет яички сот за сотом, не минуя ни одного, ибо так легче пчелам усесться и согреть гнездо даже и при меньшей силе.

Если в котором соте расплод дозреет и вылезет и если сот, бывший с медом, опорожнится, матка снова зачервляет пустые ячейки, ибо она старательно заботится поддерживать расплод в непрерывной связи. Поэ­тому если в улей с подвижными сотами положить между двумя зачервленными сотами сот порожний, матка немедленно отложит в него яички, для пополнения этого пробела в гнезде, и таким образом с помощью подстановки пустой суши между расплодом можно принудить некото­рым образом матку откладывать яичек вдвое больше, чем она несла бы обыкновенно, а через это довести семью до большой силы гораздо ско­рее, чем обычным путем.

Нижний конец расплода находится вблизи летка. Чем дальше от лет­ка, тем меньше расплода и тем больше меда. Во всяком случае, когда теп­ло-влажная погода благоприятствует яйцекладке, а в поле нет большого медосбора, значит, и ячейки не наполнены медом, матка нередко засевает гнездо от верху донизу, а в лежаках от кружка до кружка. Напротив, во время большого медосбора, когда пчелы немедленно наполняют медом каждую пустую ячейку, матка не имеет уже места для кладки стольких яичек, сколько могла бы наложить, и тогда она ограничивается малым пространством гнезда, вследствие чего натурально и расплод в улье умень­шается: вот почему в плодоносное лето менее силы в пасеке и мало роев.

В верху и в середине гнезда обыкновенно бывает один только пче­линый расплод, ибо там обыкновенно мало или совсем нет трутневых ячеек. Более всего трутневого расплода внизу и по сторонам гнезда, ибо здесь летом пчелы больше строят трутневых ячеек.

Расплод хороший – расплод плохой – расплод фальшивый, или горбатый

Расплод хороший тот, который выплодится в свойственных ему ячей­ках, т.е. расплод пчелиный в пчелиных ячейках, а расплод трутневый в трутневых ячейках, ибо подобная яйцекладка происходит всегда только от хорошей матки, плодной. Если же трутневый расплод окажется в пчели­ных ячейках, то это уже расплод плохой, потому что в нормальном порядке вещей он тут не должен быть, поэтому называется фальшивым. Трутневый расплод в пчелиной ячейке, или фальшивый, узнается по тому, что крышеч­ки над ним очень выпуклые и кажутся на соте словно бугорками, и вслед­ствие этого называем его также горбатым, простой народ зовет его купяком. Горбатость эта происходит оттого, что пчелиные ячейки мелки для трутневого расплода, который головками выходит из краев ячеек, и пчелы должны надстраивать ячейки, что и придает им вид бугорков.

Итак, горбатый расплод может явиться исключительно только в пче­линой ячейке, а в трутневый никогда не бывает горбатым расплодом. Хотя и в трутневом соте расплод кажется выпуклым и неровным, однако это не тот горбатый расплод, о котором речь, ибо он лежит в подобающих ему трутневых ячейках, горбатый же расплод есть расплод трутневый, но лежащий в пчелиных ячейках.

Горбатый расплод бывает в пчелиных ячейках или сплошным, ког­да рядом нет ни одной ячейки с пчелиным расплодом, и происходит от трутневой матки или трутовки, или он разбросана и помешан с расплодом пчелиным и в таком случае происходит от действительно плодной матки, но у которой слаба плодовитость. В последнем случае все-таки надо хорошенько присматриваться, в самом ли деле расплод, кажущийся горбатым, находится в пчелиных ячейках, ибо случается и так, что на одном и том же соте пчелы между пчелиными ячейками выде­лывают небольшие местечки трутневого расплода, которые матка, засев­ает вместе с пчелиными ячейками. Тогда трутневый расплод будет тор­чать между пчелиным и казаться горбатым, но это не тот горбатый расплод, о котором мы говорили, а настоящий трутневый, ибо находится в свойственных ему трутневых ячейках.

Горбатый расплод – плохой расплод и никуда не годится, ибо из него выходят только маленькие трутни, незаконнорожденные.

Плохим расплодом считается и такой, если в пчелиной ячейке яички положены не по одному, а кучками, из них через восемь дней покажется горбатый расплод, из которого выплодятся незаконнорожденные трут­ни. Также плохой расплод, если в пчелиных или трутневых ячейках видно по нескольку личинок в одной ячейке, ибо эти личинки всегда трутне­вые, и в таком улье непременно есть трутовка.

Поэтому, смотря, в каком соте, в каком порядке и в какой форме покажется расплод в улье, опытный пасечник узнает с первого раза, хо­роша ли семья или имеет недостаток, и какой недостаток. Напротив, па­сечник, не знакомый с расплодом, ничего не увидит, ничего не узнает, потому что немой и темный.

Для того чтобы облегчить вам возможность узнать состояние семьи из состояния расплода, я привожу случаи, чаще встречающиеся в практике.

Признаки, по которым можно судить по расплоду о состоянии семьи

Если вы, заглянув в улей, увидите в нем пчелиный закрытый расплод и тут же яички и личинки в пчелином соте, то подобная семья находится в порядке, имеет хорошую плодовитую матку, и тем он лучше, чем больше вы увидите расплода. Если же в улье не видно пчелиного расплода в такую пору, когда по порядку вещей он должен там быть, то, значит, он не в нормальном состоянии, ибо или в нем совершенно нет матки, или она молода и еще не оплодотворилась, или матка плохая, не плодовитая.

Если хотите знать, какая в улье матка и плодовита ли она, посмотри­те, какой в нем расплод. Если увидите в пчелином соте яички и личинки и закрытый пчелиный расплод, то в улье непременно матка плодовитая.

Одни яички без пчелиного закрытого расплода не служат еще достаточ­ным доказательством, ибо неизвестно, какие это яички и что из них выплодится. Не значит также ничего и один трутневый расплод, ибо может происходить от трутневой матки или трутовки.

Чем больше видно пчелиного расплода и чем большими массами окажется он закрыт, тем лучше и тем плодовитее матка. Где же пчелиного расплода мало и положен он не сплошными массами, а разбросаны и пе­ремешаны закрытый с незакрытым, и между обеими видны пустые не­засеянные ячейки, там уже плохая матка.

Если же в пчелином соте между пчелиным расплодом вы увидите также и горбатый, то в такой семье – негодная матка, или старая, или не­способная, перестающая быть плодородною, и она никогда не исправит­ся. Еще хуже признак, если между пчелиным расплодом кроме горбатого увидите заложенные маточники, ибо это уже непреложный признак, что матка на склоне жизни и через несколько дней вы найдете ее мертвой внизу улья. Пчелы, предвидя ее близкую смерть, закладывают маточни­ки для молодых маток, хотя ни сила семьи, ни время не приводят к тому, чтобы это было приготовление к ройке.

Если в пчелином соте видны личинки в молочке и пчелиный расплод закрыт, но яичек нет совершенно, то плодная матка недавно еще была в улье, но ее уже нет, по крайней мере, три дня: она или погибла, или вышла с роем, и в таком улье увидите всегда заложенные маточники. Если же не видно ни яичек, ни личинок, а только один закрытый пчели­ный расплод, то матки нет в улье, по крайней мере, восемь дней, а в таком случае увидите уже и все маточники запечатанными.

Если в улье совершенно не видно пчелиного расплода, ни закры­того, ни открытого в такую пору, в какую он должен быть, то, значит, се­мья или совсем не имеет матки, или матка молодая, еще неоплодотворенная и не несущая яичек. Осмотрите такие ульи немного позже, и если через две недели не окажется яичек, а потом закрытого пчелиного рас­плода, то непременно или нет совсем матки, или есть яловая.

Если в улье нет пчелиного расплода или виден горбатый в пчелином соте, то в таком улье трутневая матка или трутовка. Каким образом отли­чить, сказано уже в § 11.

Если увидите в улье яички, положенные в ячейки с пергой, семья непременно обезматочела и в ней есть трутовка.

Если в семье совсем нет хорошего расплода, а только горбатый, но видны заложенные маточники, тонкие, длинные, искривленные, это бесспорный признак, что в такой семье матки нет, а хозяйничает подоб­ным образом трутовка, ибо пчелы, у которых трутневая матка, никогда не закладывают маточников.

Если в пчелином соте не видно никакого расплода, ни хорошего, ни горбатого, но в трутневом соте есть расплод трутневый, в такой семье по­ложительно нет матки, а только трутовка.

Если семья выпустила рой первака, а вы желаете знать, с какой этот рой вышел маткой, то посмотрите на расплод. Когда в улье имеются яич­ки и личинки, рой вышел с плодной прошлогодней маткой, а если в улье только печатный расплод – рой улетел с маткой данного года.

Если семья, в которой довольно пчелиного расплода, начинает на­кладывать также расплод трутневый, это служит признаком, что она го­товится к ройке, ибо семья обыкновенно не роится до тех пор, пока не будет в ней трутневого печатного расплода.

Маточники служат для пасечника указанием, что делается в улье.

Если маточники с расплодом, а некоторые уже запечатаны и притом в пчелином соте есть пчелиные яички, личинки и закрытый расплод, то пчелы уже готовы к ройке и плодная матка находится еще в улье. Если же видны маточники, а нет пчелиные яичек, личинок и только закрытый расплод, то в улье нет старой матки.

Если в улье маточники запечатаны, а нет никакого расплода ни за­крытого, ни открытого, то это маточники фальшивые, заложенные на трутневом расплоде, и в улье непременно находится трутовка.

Если видны маточники или только чашечки, заложенные на ячей­ках с пергой, то семья положительно без матки, и нет в ней ни матки, ни трутовки и не найдено ни одной ячейки с расплодом.

Много еще признаков в улье, обнаруживаемых расплодом, о которых скажу в другой, практической, части этого руководства. Но для того, что­бы судить по расплоду, что между пчелами, необходимы доступные ульи, из которых можно вынимать соты для осмотра; у кого же такие ульи, в ко­торых ничего видеть невозможно, как, например, малые подольские, тот всегда будет хозяйничать в пасеке наобум с завязанными глазами.

§14. Обножка и перга

Весной, все лето и даже осенью видим, как пчелы, возвращаясь с поля, приносят на задних ножках разноцветные комочки – желтые, белые, серые, красные, и тогда говорим: «пчелы летят с обножкой», так называ­емой мелкой пыльцой, находящейся в чашечках многих цветков. Пчелы собирают эту пыль челюстями, увлажняют ее жидким медом из ротика и потом прилепляют к лопаткам на задних ножках. Порой, когда пчела вле­зет в середину чашечки дынного, огуречного и т.п. цветка, покрывается этой желтой пыльцой так, что кажется желтой осой. Смотря по разнообра­зию цветков, и обножка бывает разноцветной. Пчела набирает ее сколько в состоянии, а иногда налепляет на ножки так много, что возвращается в улей, как бы в шароварах. Пчелы из хороших семей, с хорошей маткой и многочисленным расплодом носят очень много обножки и на обоих нож­ках, но пчелы, не имеющие матки совсем, ее не носят или набирают слов­но маленькую ниточку, и, то лишь на одной ножке. Поэтому та семья счи­тается тем лучше, чем больше и гуще у пчел обножка; напротив, если у пчел обножка мала или нет совсем, та семья или голодная, или без матки.

Принеся в улей обножку, пчела сметает ее ножками в ячейку и утап­тывает, и эту-то обножку, сложенную в ячейку, мы называем пергою, а в других местах называют ее ржавчиною.

Пчелы складывают пергу поблизости сотов с расплодом, и вещь, до­стойная замечания, что не кладут ее в трутневый сот, а только в пчели­ный. Редко когда случается найти пергу в трутневом соте, разве уже он непосредственно соприкасается с сотом, наполненным расплодом. Если пчелам нет надобности расходовать собранную пергу и они желают оста­вить ее на зиму, то, наложив ее в ячейки, прикладывают сверху медом, ибо таким образом она долее сохраняется, не киснет, не плесневеет, не твердеет. Поэтому, когда ешь мед из сота, иной раз ощущается какой-то неприятный вкус, что и происходит от перги, прикрытой медом. Кто же­лает попотчевать гостя чистым медом, тот должен выбирать сот трутне­вый, ибо в таком никогда нет перги. В хороших семьях, в которых было много расплода, не будет большого запаса перги, потому что пчелы сейчас едят ее, чтобы выделать молочко для расплода, а поэтому наиболь­шие запасы ее находим в обезматочевших семьях, так как они, за неиме­нием расплода, оставляют сбор перги нетронутым.

Перга составляет в улье предмет чрезвычайной важности, ибо из перги и из меда пчелы вырабатывают молочко для корма расплода. Пче­лы едят мед и пергу, переваривают в своем желудке и для кормления рас­плода извергают молочко через ротик.

Чем больше в поле пыльцы, тем лучше, ибо тем больше матка отклады­вает яиц, ибо есть чем кормить; а чем меньше пыльцы, тем меньше в улье будет расплода и, следовательно, силы. Поэтому так и хороши лесные местности для пасек весной, ибо дают много пыльцы, которой недоста­точно в поле. Чем больше перги, тем больше расплода, а чем больше пче­лы выкармливают расплод, тем деятельнее работают, ибо, приготовляя молочко, и сами тучнеют, а, следовательно, из них больше выделяется воска. Перга также много содействует выработке воска, но не таким спо­собом, как считает наш простолюдин, думая, что пчелы выделывают воск прямо из обножки, хотя пчелы должны для этого прежде переварить ее в желудке. Насобирайте перги и положите на огонь, и вы не вытопите и следа воска.

Есть еще у простонародья и другое поверье, что пчелы носят обножку на расплод и выделывают из нее трутней или пчел, смотря по роду цветоч­ной пыльцы. Это положительный вздор: мало-мальски наблюдательный человек заметит, как пчелы едят пергу, а иной раз увидит, как они у летка теряют ее с ножек, и убедятся, что перга служит им кормом. Наконец, если бы пчелы носили пыльцу на расплод, то в безматочных семьях должно бы быть много расплода, ибо у них наиболее перги в соте, а между тем в безма­точных семьях не найдете ни одной ячейки с пчелиною пергою.

Смотря, с какой заботливостью пчелы носят обножку весной, летом и осенью, можно себе представить, сколько они соберут ее за это время в улей. Если же принять во внимание, что из такого огромного запаса пер­ги иногда не найдется ни одной ячейки на зиму в улье, то положительно убеждаемся, как необходима должна быть перга пчелам, если они столь­ко потребляют ее. Если из улья выходит рой, и как только осядет, то пче­лы несут пыльцу с поля, если уже расплод в улье или нет его вовсе.

Но пасечники наши не знают об этой потребности, не знают даже, на что перга пригодна, а поэтому, заметив ее, даже вырезают, считая ее ка­кою-то болезнью. Не раз я видел подобную нелепость. «Зачем вырезаешь пергу из улья? — говорил я,— ведь это хлеб для детей! Пожалеешь об этом весной, когда во время цветения лозы и лещины настанут холода или дож­ди, а у пчел не будет перги, ибо через это пасека позднее наберет силу и позднее будет роиться. А отчего происходит это запоздание? Оттого, что пчелы, пропустив цветение лещины и лозы, не наносили пыльцы и нечем им на первую весну кормить личинок, а, следовательно, матка меньше кла­дет яиц, и значит, меньше в улье силы. И весь этот вред происходит от не­достатка перги, и между тем ты сам отбираешь у них весь запас, вырезая всюду, где только увидишь и можешь достать. Разумно ли это?

Есть еще у простонародья ложное мнение, что пчелы зимой заболе­вают от перги, т.е. получают понос. Но пчелы заболевают не от перги, а, напротив, от того, что не имеют ее, ибо, когда начнется расплод, то они принуждены выделывать для него молочко из чистого меда, а недостающую составную часть перги — азот — добывают уже из своего организма, что истощает их и доводит до поноса*.

 

* Зимой раннее появление расплода в гнездах приводит к потреблению перги пчелами, пе­реработка ее вызывает переполнение кишечника, что приводит к дефекации насекомых внутри улья.

 

Иные же, видя наполненные пергой ульи, которые погибли зимой, полагают, что они погибли именно от этой перги; но они пропали не от перги, а потому, что были без матки, а семья, не имеющая матки в зиму, редко когда перезимует. А так как подобная семья обезматочела, может быть, в августе и целую осень в ней не было расплода, поэтому ей совсем не требовалось перги, и весь ее запас остался в улье. Стало быть, просто­народье принимает следствие за причину. Перга никогда не повредит улью, если бы даже и приняла острокислый вкус; напротив, чем ее боль­ше, тем лучше будет семья, лишь бы только была хорошая матка. Пчелы выбрасывают пергу из ячеек только тогда, когда она затвердеет и заплес­невеет, а в поле уже много свежей. Но когда в поле не начался еще сбор перги, то они потребляют и поврежденную.

Итак, не выбрасывайте пергу из улья, а если при подрезании* найде­те наполненные ею соты, то отложите тщательно такие в особую кадушку и залейте медом, чтобы они не заплесневели, а когда весной подставите эти соты пчелам, то окажете им такую же услугу, как и человеку, если пособите ему хлебом в апреле или мае. Обыкновенно ранней весной бывает самый большой недостаток перги.

 

*Подрезание сотов широко использовалось при содержании пчел в бортнях, колодах, в ульях с неподвижными рамками.

 

Вот почему часто в апреле, по выставке пасек, когда еще в поле ниче­го не расцвело, мы видим, что пчелы, не имея возможности найти пыльцу на цветках, берут на ножки и пыль от угля, и мякоть от гнилушек, и мел­кую панаву при гумнах, а в особенности, залетают на ближайшие мельни­цы и берут оттуда муку. Кому случалось просушивать ранней весной муку на дворе, тот, конечно, видел ни раз, как забирают ее пчелы и носят в улей. Можно, пожалуй, подумать, что мука окислит мед в улье и повредит пче­лам, но это ошибочно: мука и пыльца в составе своем одинаковы*.

 

*Химический состав пыльцы значительно отличается от муки наличием многих биологи­чески активных веществ.

 

Сме­шав пыльцу с медом, вы окислите его так же, как если бы смешали и с му­кой. А ведь пчелы не окисляют пергой мед в улье, ибо умеют так распоря­диться с нею, что не будет ни малейшей кислоты. Точно так же умеют об­ращаться они и с мукой и употребляют ее на выделку молочка для рас­плода, тем же способом, как и из перги. Итак, мука может вполне заме­нить пыльцу, если последней нет еще в поле, и можно ею даже нарочно кормить пчел весной, через что чрезвычайно размножается расплод и сила появится гораздо раньше*.

 

*Полноценные заменители пыльцы до настоящего времени отсутствуют.

В Подолии и других безлесных местнос­тях, где весной бывает совершенный недостаток пыльцы, от чего так значи­тельно запаздывают яйцекладка и сила, пасечник должен употребить муку в виде суррогата и получить от этого большие выгоды. Пчелы увлажняют муку медом из ротика и прилепляют к ножкам, и в этом случае обножка совершен­но походит на тесто. Но они сбирают муку только тогда, когда в поле нет по­ложительно на цветках пыльцы, а когда последняя явится, они уже муку не трогают. О кормлении пчел мукой будет сказано в практической части. Это у нас вещь неслыханная, совершенно новая, и очень может быть, что многие засмеются над этим, но я не пишу того, чего лично не изведал на опыте. Я испытывал кормление мукой и убедился, что оно практично, не причиня­ет вреда, а напротив, чрезвычайно помогает раньше размножать силу в па­секе и сберегать много меда при кормлении. У немцев уже весьма распространилось кормление пчел мукой, а только мы во всем отстаем от них.

§15. Нектар – падь

Мед получается из двух источников: из цветов или из пади.

У нас много растений, в которых во время цветения выделяется нектар в цветочных чашечках, но немало и таких, которые совершенно не дают его. Наиболее нектар выделяется в цветах в теплую, несколько влажную пору, когда соки в растениях обращаются сильнее, и поэтому в такую пору и медосбор бывает наибольший. Во время же холодной, вет­реной погоды и засухи нектар в цветах не выделяется или высыхает, а по­тому нет медосбора и пчелы на них не садятся.

Падью называются выделения, появляющиеся сверху на листьях и ветках растений. Простолюдины полагают, что падь упадает словно роса из воздуха: оттого она получила и свое название. Но если бы вы­деления падали из воздуха, то опускались бы одинаково на все дере­вья, кустарники и травы, даже на другие предметы, а этого не случает­ся никогда.

Падь появляется действительно на листьях, но не из воздуха. На не­которых деревьях, как-то: на липах, дубах, елях, соснах и т.д. живет насе­комое мшица*, по-простонародному блошка, а по-немецки Blattlaus.

 

*Падь животного происхождения выделяют различные виды тлей, червецов, листоблошек, пенниц, питающихся соками растений.

 

На­секомое это похоже на маленького клопика. Есть несколько видов мшицы: одна маленькая, бледно-зеленоватая, а другая побольше — серая. Они обседают листья и концы молодых древесных побегов, высасывают из них сладость, а потом выпускают из себя капельками, которые падают на нижние листья и облекают их сладкой блестящей массой. Явственнее всего эту падь можно видеть на сливах. На этом дереве водится малень­кая зеленая мшица, которая летом обседает молодые побеги и листья на концах ветвей тысячами, словно они кем-нибудь налеплены. Зеленая же мшица садится также на молодые ветки груш и роз. Если теплым вечером при заходе солнца стать перед веткой, на которой кучками сидят мшицы и посмотреть против солнца, то можно явственно видеть, как они извер­гают из себя выделения, и как эти капельки падают вниз, словно мелкий дождик. На липах, дубах, елях и можжевельниках водится другой вид мшицы, большей и серой, и эта извергает из себя выделения большими каплями; случается, когда стоишь под липою, такая капля упадет на руку. Присмотритесь тогда к липовым листьям и увидите мшиц, сидя­щих под исподом, но не кучками, как зеленые, а поодиночке. Это первый род пади. Появляется она в знойное и сухое дето, ибо тогда мшиц наибольше, так как они размножаются лишь во время подобного лета, а в осо­бенности, если два года сряду будет такое лето. Мшицы плодятся тогда миллионами, и от них бывают большие пади. В холодное же и мокрое лето мшица не размножается, а погибает и встречается редко, а потому от нее не бывает и пади.

Другой род пади составляют выделения, сами непосредственно выступающие на поверхности листьев и веток в виде сладкого пота. Эта падь появляется лишь во время тихой знойно-влажной погоды, ибо тог­да древесные соки обращаются сильнее, а вследствие их избытка и вы­ступает та сладость наверх через поры листьев и веток. Это не что иное, как растительный сахар, разведенный водой, который растение не может усвоить и извергает из себя. Эта падь является чаще, нежели от мшиц, и бывает иногда до того обильна, что капает с листьев и ве­ток. Наиболее видим ее на дубе, липе, осине, клене и яворе, на ели и можжевельнике, но бывает также на других деревьях и кустарниках, на сливах, вишнях, лещине, смородине и т.п. На сосне, буке и березе я никогда не видел пади, а на грабе один только раз в 1839-м и то поздно в сентябре. Падь эта бывает не только на деревьях и кустарниках, но случается также и на травах, на ржи, вике, пшенице, и случалось даже видеть на тростнике.

Падь эта появляется наиболее в конце июня, когда в деревьях во­зобновляется обращение соков; на елях же и можжевельниках бывает она два раза в год, летом и осенью. Впрочем, она является только в ти­хую, теплую и не столь сухую пору, во время же холода, ветров и боль­шой засухи ее никогда не бывает. Много зависит здесь также от почвы и положения, ибо видим, что в некоторых местах падь встречается на ли­пах, дубах, осинах, на елях и можжевельниках почти ежегодно, между тем, как на тех же самых деревьях в другой местности она редко когда появляется.

Падь узнается по тому, что листья и ветки блестят от выделений, как бы облитые клеем, а если попробовать языком, то чувствуется сладость. Слышен также на деревьях шум пчел, а в пасеках заметно необычайное движение, и пчелы возвращаются такие тяжелые, что падают перед уль­ем. Когда падь бывает на листьях, то и в цветах много нектара, а, следова­тельно, вообще очень большой медосбор.

Пчелы собирают падь с утра до полудня и потому вылетают с рассве­том, пополудни же не могут собирать ее, потому что она густеет и высы­хает от солнца, пока не увлажнит ее утренняя роса или мелкий дождик, но сильный дождь уничтожает падь, ибо совсем смывает ее.

Лучший и самый здоровый мед для пчел – цветочный, получаемый же из пади – худший, ибо в нем нет столько сладости и он не так здоров для пчел. В особенности вредит им мед, собранный с осенней пади на ели и можжевельнике, ибо они от него болеют желудком зимой и осыпаются. Вообще каждая поздняя падь скорее вредит пасеке, нежели помогает, ибо пчелы не могут уже того меда переварить как следует и запечатать, а незапечатанный мед больше всего вредит зимой и обыкновенно произ­водит понос.

Лучший мед дают липа, будяк и гречиха. Из липы и будяков мед бе­лый, из гречихи желтый, а из вереска темный и несколько терпкий.

Нектар, только что принесенный с поля, жидкий и светлый, как вода, и только в улье желтеет и густеет. Разорвав пчелу, можно по цвету и гус­тоте меда в пузырьке узнать, принесла ли она его с поля или украла из другого улья. Впрочем, хотя свежесобранный мед и жидок, он уже настоя­щий, и пасечник может собирать наполненные им соты немедленно, не ожидая запечатывания*, потому что он затвердеет в бочке, как и самый старый.

 

*В процессе переработки нектара и пади пчелы удаляют избыток влаги, изменяется хими­ческий состав сахаров, происходят ферментальные реакции, в результате чего образуется зрелый мед, который насекомые запечатывают в ячейках. Использовать рекомендации ав­тора — «собирать наполненные соты немедленно» – нельзя: незрелый мед не хранится, из-за несоответствия требованиям стандарта не подлежит реализации.

 

Каждый мед твердеет и сахарится от холода одинаково, как в бочке, так и в сотах. Засахарившийся мед мы называем крупцом. Скрупившийся мед нимало не вредит пчелам, если только в улье хорошая сила, чтобы со­греть его или распустить, если имеется вода для этого. Но если сила небо­льшая и у пчел нет, ни воды, ни росы, которая зимой садится на стенки улья, и они не могут вылететь и принести воды, то не могут есть скрупив­шийся мед и осыпаются при наибольшем его запасе. В бочке же мед тем лучше, чем тверже и чем больше засахарится, ибо это служит верным признаком, что в нем нет подмеси.

Сбор меда. Пчела собирает нектар хоботком и не сосет его, но сли­зывает как бы языком, кладет в рот и глотает; таким образом, нектар пере­ходит в медовый зобик и постоянно наполняет его. Прилетев в улей, пчела извергает его ротиком в первую пустую ячейку и снова улетает в поле. Так пчелы носят мед целый день и только ночью или в другое сво­бодное время высасывают назад из ячеек и перерабатывают в себе, при­чем отделяется влага и мед густеет, и тогда уже складывают его в запас. Как только наполнится ячейка, они запечатывают ее тоненькой крышечкой из воска, и такой мед мы называем запечатанным.

Пчелы складывают мед как можно дальше от летка, из предосто­рожности от хищников, значит преимущественно в верху улья, и так идут сверху вниз, а едят снизу вверх. Поэтому если в соте виден мед внизу, то есть он, конечно, и вверху.

Обыкновенной толщины сот бывает 5 вершков* шириной и 6 верш­ков длиной.

 

*Вершок – 4,45 см.

 

§16. Воск – постройка сотов

Воск выделяется в пчеле от переработки меда и перги, как отлагает­ся в животном жир от переработки в желудке корма. В животном сало са­дится в середине, а у пчел воск выступает наверх между колечками под брюшком и оседает в виде тоненьких чешуек. Выньте летом из улья пче­лу, из числа висящих цепью, сдавите так, чтобы разошлись колечки под брюшком, и вы увидите восковые чешуйки, которые можете даже до­стать булавкой. Чешуйки эти видны так же часто и в только что осажен­ном рое, ибо пчелы не могут сразу иметь в них надобности для постройки сотов, а потому бросают их на землю, и испод улья будет ими усеян слов­но снежинками.

Чешуйки эти уже настоящий воск. Пчелы добывают их между коле­чек или сами, или с помощью других, пережевывают в мягкую массу, прилепляют к соту и потом, работая челюстями, придают потребную форму. Таким образом, выводят они шестисторонние ячейки, одна за другой, пока не выстроят целого сота. Поэтому прав наш простолю­дин-пасечник, выражаясь, что пчелы выдувают воск из рыльца; но толь­ко он не знает того, что воск достался ей в ротик уже готовым из проме­жутка подбрюшных колечек.

Чем больше потребляют пчелы меда и перги, тем больше выделяет­ся воска, поэтому пчелы деятельнее выводят соты весной и летом, ибо тогда изобильнее мед и перга и больше расплода в улье.

Пчелы могут выделывать воск и из одного меда без перги, но из од­ной перги без меда выработать не могут. Из этого видно, что при выделке воска мед – наипотребнейший материал*, и действительно, постройка сотов стоит очень много меда.

 

*Развитие и функционирование восковых желез возможно лишь при полноценном бел­ковом питании, у пчел, содержащихся на углеводной диете (на меде без перги), восковые железы секретируют менее интенсивно, и они отстраивают меньше сотов.

 

С точностью высчитано, что воск стоит то­лько третью часть употребленного на него материала. И если пасечник вырезает неосмотрительно сушь из улья для продажи или для того, чтобы перетопить, то поступает безрассудно, ибо принуждает этим пчел к по­стройке новых сотов, и израсходует, стало быть, меда втрое больше, чем то, что получит за проданный воск – убыток очевидный. Но пасечникам нашим неизвестно, сколько меда стоит воск, они полагают, что воск бе­рется в улье, делается сам собой, и потому так и тратят его.

Для выделки воска кроме меда и перги необходима еще известная степень теплоты в гнезде, но не менее +30° Реомюра*.

 

*Что соответствует 37,5°С. Эта температура для гнезда пчел высокая.

 

Без этой теплоты прекращается выделка воска. Поэтому пчелы не вырабатывают воск зи­мой или ранней весной, а также и осенью, ибо не достает потребной тем­пературы*.

 

*Развитие восковых желез у пчел осенью замедляется, величина клеток желез меньше, чем у пчел весенних и летних популяций.

 

Чем холоднее весна и тем меньше строят соты. Чем менее силы, тем менее пчелы выделывают воска, ибо тем менее тепла в гнезде. И напротив, пчелы больше выделывают воска, если в улье большая сила, а при этом теплая погода.

Как только окажется недостаток нектара и пыльцы в поле и сделается холодно, то прекращается выделка воска. Прекращается также и построй­ка сотов, как только семья лишается матки, ибо пчелы выделывают соты только тогда, когда среди них находится живая матка. Семья, у которой нет матки, а также и такая, у которой матки еще в маточниках, или не де­лает вовсе соты, или делает очень мало, именно когда очень сильная, да и то вырабатывает лишь трутневые соты и нерегулярно, а узкими клинышками, язычками или валиками, положительно без порядка. Старая семья или рой, постоянно выделывающие пчелиные соты, непре­менно имеют матку.

В улье соты бывают двоякие: пчелиные, в которых выплаживаются пчелы, и трутневые, в которых выплаживаются трутни. Их легко распо­знать с первого взгляда: в пчелином соте ячейки маленькие, а в трутневом гораздо большие. Пять пчелиных ячеек занимают полвершка (2,22 см).

Толщина сотов полвершка, а соты пчелиные в гнезде, где выводится расплод, не имеют и этого. Между сотами есть промежуток для прохода пчел, и потому каждый сот с этим промежутком занимают три четверти вершка (5,96 см) места. В улье шириной в шесть вершков (35,8 см) помес­тится восемь сотов. Если же вы вделаете в улей снозы, чтобы пчелы по ним строили соты, необходимо закладывать их на таком расстоянии, чтобы от середины одного до середины другого сноза было три четверти верш­ка (5,96 см), а иначе промежутки между сотами оказались бы слишком широкими и гнездо оказалось бы холодным.

Как пчелиные, так и трутневые соты имеют двоякое предназначе­ние: они служат для выводки расплода и для складов меда. Где пчелы рас­полагают складывать мед на запас, там продолжают ячейки до крайней возможности и оставляют между сотами такое узенькое пространство, что пчела едва с трудом может протиснуться. Поэтому-то соты вверху, где складывается мед, толще, нежели ниже, где выводится расплод. Соты угловые и на заломах*, предназначенные единственно для меда, бывают иногда один и два вершка (4,45 и 8,9 см) ширины.

 

*Вырезанные соты.

 

Пчелы прилепляют соты сверху вниз, но могут строить и снизу вверх, если пасечник принудит их к этому, и такая работа идет у них дале­ко успешнее и легче, нежели сверху вниз. Вследствие принуждения пчел к постройке сотов снизу вверх, в отделениях улья, единственно предназначенных для склада меда, умножается и мед в улье, как будет сказано об этом в практической части.

Свежеосаженный рой с голодной маткой начинает прежде с головы строить один только пчелиный сот и редко когда поставит при начале сразу сот трутневый. И только устроив достаточно гнездо и готовясь к ройке, переходит внизу от пчелиных к трутневым сотам. Рой же с моло­дой, данного года, маткой никогда в нашем климате не думает о ройке, и поэтому первый год совсем не занимается трутневыми сотами, а вы­делывает только пчелиные. И старая семья с весны делает прежде пчели­ный сот и, только собираясь роиться, переходит к трутневому. Так как пчелы строят трутневые соты, собственно, для того, чтобы размножить трутней для оплодотворения молодых маток, то семья, которая думает о выводке молодой матки, делает одни только пчелиные соты. Я сказал уже выше, что пчелы, у которых нет живой матки, но которые находятся в силе, выделывают только трутневые соты.

Свежевыстроенные соты белы или желтоваты, со временем же по­степенно темнеют и наконец, делаются совершенно черные и твердые, словно кожа. Это происходит от того, что каждая выплодившаяся пчела оставляет после себя тоненькую оболочку, которой, будучи личинками, они обволакивают стены ячейки, и когда несколько таких оболочек на­растет одна на другую, тогда сот делается толще и постепенно темнеет, а ячейка сужается. Соты же, в которых расплод не высиживается, именно предназначенные для склада меда, не чернеют и не толстеют.

Наши пасечники страшным образом боятся старых сотов в улье и прибегают к всевозможным средствам для их устранения. Они подреза­ют и подламывают их снизу, вырезают даже в одном году половину гнез­да от головы донизу, а в другом – остальную половину; иные же выреза­ют соты на кресте, ежегодно по четвертой части, и делают это для того, что им кажется, что старый сот пагубен для пчел и что они делают им одолжение, устраняя его из улья*.

 

*Автор неправ, критикуя пчеловодов. Оптимальный срок службы сотов, в которых выра­щивался расплод, 2 года. Старые соты способствуют сохранению и передаче возбудителей болезней пчел. На пасеках следует ежегодно обновлять⅓ сотов.

 

Между тем, они не знают, что сами портят этим лучшие семьи, ибо охлаждают гнездо, делая в нем отверстия, и загаживают его трутневыми сотами, ибо на место вырезанных пчели­ных сотов пчелы приделывают наиболее трутневых и таким образом раз­множают потом трутней. Хотя бы пчелиный сот был черен и тверд, словно кожа, он все-таки лучше трутневого сота, даже белого, как снег.

Когда ячейки в соте, вследствие накопления оболочек сужаются, пчелы умеют устранить этот недостаток, сгрызая оболочки. Но так как для них это весьма трудное занятие, то хорошо и благоразумно оставлять на зиму семьи с младшими сотами, а старые вырезать.

§17. Пчелиный клей – прополис

Клей этот похож на канифоль и приятного запаха, пчелы собирают его на смолистых деревьях: на соснах, елях, можжевельниках, а также на клейких почках других деревьев, как на каштанах, тополе и т.п. Они об­грызают его челюстями, налепляют на ножки, как пыльцу, и, принесши в улей, употребляют немедленно на замазывание скважин, для уменьше­ния летка, а также для прикрепления сотов к стенкам и для смазки стенок в ульях.

В хвойных лесах пчелы имеют очень много клея и потому накопля­ют его в улье с избытком; где же этих лесов нет, там они для всех этих ра­бот принуждены употреблять воск, очевидно в ущерб постройке сотов. У меня пчелы никогда не находят клея и поэтому положительно обгрызают смолистую замазку с молодых прививков*, так что я принужден обвя­зывать ее тряпкой.

 

*Речь идет о прививках плодовых деревьев.

 

Если же в хвойных лесах пчелы несравненно больше и скорее выра­батывают соты нежели в других местах, этому способствует немало то, что они употребляют воск для обмазки.

§18. Вода

Вода необходима пчелам для разведения меда, в особенности заса­харившегося, как для собственного потребления, так и для выделки мо­лочка для личинок; кроме того, вода нужна, конечно, пчелам и для утоле­ния жажды.

Пчелам требуется больше воды в то время, когда они приготовляют молочко для расплода, ибо они не могут сделать его иначе, как из жидкого меда, запас которого всегда находится в гнезде, в соте, примыкающем к соту с расплодом. Мед твердеет и густеет зимой, и потому пчелы вынуж­дены разводить его водой, и им, стало быть, она нужна немедленно, как начинается в улье яйцекладка, даже в феврале и марте. Зимой пчелы не могут вылетать за водой, но она имеется у них в улье, ибо испарения их, встречаясь с холодными стенками улья, оседают в виде росы, как это бы­вает на стеклах окон, когда в комнате жарко, а на дворе холодно. Во время больших морозов роса оседает даже на сотах в виде снежинок, и поэтому воды у пчел не только довольно, а иногда и с избытком, так что она сверху упадает на них каплями в гнездо, от чего они заболевают и осыпаются. Эту росу, скопляющуюся в голове улья, у летка и на стенках, пчелы слизывают и имеют потребную им воду. Если же тепло внутри улья не может собираться в капли росы, пчелы терпят недостаток в воде, если не могут вылетать за нею. Случается это редко у пчел, зимующих на дворе, и чаще, если они зимуют в зимовнике, в котором чересчур тепло. Не имея воды, пчелы впадают в большое беспокойство, сильно гудят, разлезаются по сотам, выбегают, заболевают, а если это длится долго, по­гибают и осыпаются. Наши пасечники говорят тогда: «Пчелы задохлись от жара». Но они погибли не от жара, ибо знойным летом они выдержи­вают без вреда для себя жар вдвое сильнейший, нежели в зимовнике; но погибли от недостатка росы, которая не могла собираться в улье из-за из­лишнего тепла в зимовнике*.

 

*Пчелы лучше зимуют при стабильной температуре воздуха в зимовнике от 0°С до 3-4°С и относительной влажности воздуха 75-85%. Повышение температуры и изменения влажности в зимовнике приводят к беспокойству пчел, которое может закончиться их гибелью.

 

Как только пчелы могут вылетать весной, тотчас начинают носить в улей воду и носят ее тогда наиболее, ибо нет еще в поле жидкого меда. Поэтому чаще всего видим, как пчелы набирают воду у источников, ру­чьев и луж. Берут они ее также из жидкого навоза, ибо заключающиеся в нем аммиачные части, вероятно, им необходимы для выделки молочка, и видим их часто даже в отхожих местах*.

 

*Для обеспечения пчел чистой водой на пасеках устанавливают поилки, дают подсолен­ную (0,01 % раствор поваренной соли) воду, особенно весной. Потребность использования воды из загрязненных источников возникает у пчел весной из-за дефицита минеральных веществ, но это приводит их к заражению и гибели, загрязнению сотов и меда.

 

Ввиду того, что пчелы весной тре­буют так много воды, мы оказываем им истинную услугу, когда даем им сыту, т.е. мед, разведенный водой, который им служит не только пищей, но и доставляет жидкий мед для приготовления молочка.

Когда у пчел есть уже медосбор и они с поля носят нектар, их уже не видно возле воды и гноищ, ибо тогдашний нектар сам по себе водянистый, а кроме того, роса на листьях и цветах доставляет им воду в изобилии.

Летом, во время зноя и большой засухи, пчелы носят много воды с поля, в особенности по утрам, тогда, без сомнения, она необходима им собственно для личинок молодых пчел, не вылетающих еще из улья.

Осенью уменьшается постепенно уже ношение воды по мере того, как прекращается расплод в ульях, а, следовательно, и необходимость вы­делки молочка для него.

§19.Медосбор

Мы называем медосбором нектар и пыльцу, которые приносятся пчелами с поля в улей, и, смотря по тому, приносят они больше или ме­ньше, мы говорим: «У пчел большой или малый медосбор».

Есть множество растений, на которых пчелы собирают нектар и пыльцу, но не все одинаково прибыльны, ибо иные растут в таком малом количестве, что сбор с них незначителен. Наибольшую пользу приносят растения, изобилующие нектаром и пыльцой, которые и растут или сами в большом количестве, или нарочно засеваются нами на обширных про­странствах.

Мы ограничимся здесь перечислением растений, отличающихся медосбором, и будем придерживаться порядка, в каком они доставляют нужный материал, начиная с весны и оканчивая осенью.

Растения, полезнейшие для пчел

Лещина (лесная орешина). Первый медосбор для пчел весной. Дает очень много пыльцы, когда расцветет, но нектара очень мало; но так как весной пыльца весьма необходима пчелам для личинок, то и много помо­гает пасеке. Чаще, однако ж, случаются во время цветения лещины моро­зы, холода и дожди, тогда пчелы ничего на ней не собирают.

Лоза и ива. Дают много пыльцы и много нектара, а если во время их цветения теплая и благоприятная погода, то пчелы раньше забирают силу и раньше выделывают соты. Наша обыкновенная домашняя верба дает также много пыльцы, но нектара мало.

Лотач. Известный ранний желтый цветок на мокрых местностях. Дает много обножки, а меду очень мало.

Осина дает ранней весной много пыльцы из своих кисточек, а ле­том на ее листьях бывает большая падь.

Медвянка, известная пасечникам по своему раннему медосбору, растет невысоко, цветок розовый и голубой на одном и том же стебле. Встречается в лесах и где полюбит почву, занимает большие пространст­ва и дает много нектара ранней весной.

Черника и боровка. Растут большими массами только в лесах сосно­вых и еловых. Цветут несколько раньше садов. Дают очень много нектара, так что если благоприятствует погода, то ими наполняются все соты. Леса, в которых много черники, очень полезны для пасек, жаль только, что во вре­мя раннего ее цветения очень часто случаются холода и дождливая погода.

Сонь. Цветок почти без листьев, расцветает низко при земле очень ранней весной, похож на голубой колокольчик. Растет кучками, преиму­щественнее в лесах, выходит из земли немедленно после таяния снега. Местами его бывает очень много, а в других местах он совсем неизвестен. Дает весьма много пыльцы и нектара, и где этого цветка изобильно, там пасеки удивительно как поправляются весной.

Клен и явор принадлежат к числу полезнейших деревьев. Во время цветения дают много нектара и пыльцы, и пчелы сидят на них с утра до вечера. На их листьях бывает падь.

Садовые деревья очень поправляют пасеки, потому что дают много нектара и пыльцы. Прежде расцветают черешни и вишни, потом груши и сливы, и наконец, яблони. Цветение садов продолжается 14 дней. Яблоня дает наиболее нектара, а на цветках ее бывает иногда падь каплями. Слива также дает много нектара, а на грушах и черешнях пчелы собирают больше пыльцы.

Додает много нектара, который иногда висит у него на цветках каплями. На листьях также бывает иногда большая падь. Дубовые леса чрезвычайно полезны для пчел. От дубовой пади пчелы глохнут, т.е. не жужжат в полете так громко, как обыкновенно.

Каштан и акация. Когда отцветут сады, наступает положительное от­сутствие медосбора на три недели, пасека утихает, а простолюдин приписы­вает это цветению сирени, боярышника и калины по пословице: «Когда цве­тут сирень, калина и боярышник, тогда в пасеках сильнейший голод». Но не это виной голода, а совершенный недостаток нектара, ибо в ту пору не цветет ни одно полезное растение, кроме дикого каштана и акации. Но у нас этих деревьев растет мало, а стоило бы размножать из по возможности, ибо они дают очень много нектара и пыльцы и именно в самую голодную пору.

Потом следуют по очереди:

Крушина. Кустарник этот, очень хорошо знакомый пасечникам, дает из своих мелких белых цветочков множество нектара и пыльцы. Крушина цветет очень долго, имея то свойство, что когда один цветок увядает, другой развивается, и на ней можно видеть в одно и то же время и черные ягодки, и только что распускающиеся цветочки. Пчелы чрез­вычайно любят крушину и сильно стоят на ней. Где много крушины, там пасека быстро и раньше забирает силу, а рои, выходящие во время цвете­ния, мы называем крушаками. Крушина размножается очень быстро, лишь бы только не съедал ее ежегодно рогатый скот. Кустарник этот дол­жен быть неприкосновенной святыней, а в Саксонии существует закон, определяющий наказание за порубку крушины.

Малина и ежевика. В лесах, в особенности вырубленных, разрас­таются малина и ежевика. Малина принадлежит к числу полезнейших растений, ибо дает много нектара и пыльцы и цветет долго. Где изобиль­но малины, там пчелы рано поправляются и рано роятся. Если на сруб­ленных местах идут хорошо пасеки, то следует это приписать малине и крушине, которые, как известно, появляются и сильно разрастаются именно на местах вырубленных.

Теперь следует медосбор с полей и лугов:

Рапс, где его сеют, дает много нектара и пыльцы. Озимый рапс зацветает ранней весной и сильно поправляет пчел, от чего они рано вхо­дят в силу и роятся. Яровой рапс тоже дает много нектара и пыльцы. Поэ­тому хозяева должны стараться засевать это маслянистое растение, приносящее двойную пользу и медом, и зерном.

Горчица, известное желтоцветущее растение и чрезвычайно по­лезное для пчел, ибо дает много нектара и пыльцы. Есть места, где горчи­ца растет сильно, а где и нет ее, и не каждый год для нее благоприятен. Чем больше горчицы, тем лучше лето для пасеки.

Трилистник, или клевер. Белый трилистник растет дико по взгорьям и по лугам, но также засевают его для травы. Он дает очень много нектара и пыльцы, и его можно сравнить с гречихой, тем более что цветет продолжи­тельно. На местностях, изобилующих трилистником, пасеки идут очень хо­рошо, а Подолия медоносносгью своей обязана, кроме гречихи, также и трилистнику, который покрывает иногда перелоги так густо, что иной раз белеет, словно гречиха. Но для пчел полезен только белый трилистник, а красный не приносит им никакой пользы*, ибо чашечки у него глубоки, и хотя заключают в себе много меда, но пчелы не могут достать его хоботками. Одни только шмели останавливаются на красном трилистнике.

 

*Медовая продуктивность клевера белого, или ползучего, около 100 кг с 1 га; клевера розо­вого, или гибридного – 100—130 кг с 1 га; клевера красного, или лугового — 25—30 кг с 1 га.

 

Мак дает много пыльцы и несколько нектара, но у нас не сеют его в полях, а лишь по огородам, и поэтому они не приносят большой по­льзы. Во время цветения мака пчелы злее, чем когда-нибудь, и это проис­ходит вероятно, оттого, что в этом растении есть опиум, и это делает их столь раздражительными.

Луга, в особенности прибрежные, дают большой медосбор, ибо кроме трилистника бывают покрыты другими цветами, с которых пчелы собирают нектар или пыльцу. На лесистых лугах в особенности произра­стает много медоносных растений, и тем полезнее для пчел, что косятся значительно позднее от цвета этих растений, в то время, как прибрежные луга, напротив, косятся обыкновенно, как зацветут.

Василек, если растет между жидкими и низкими хлебами, дает иногда очень много нектара и пыльцы, но в рослом хлебе на нем не сидят пчелы. Не на каждой также почве василек полезен пчелам.

Синяк  дает множество нектара и пыльцы, и пчелы стоят по нем с утра до вечера. Местами, как, например, в Подолии, в изоби­лии растет на взгорьях и межах, а есть места, где совершенно не видно этого растения.

Липа. В конце июня расцветает липа. Известно, как много дает она пчелам нектара из цветков и из пади, и нектар этот слывет под назва­нием липца. Есть два рода липы: ранняя и поздняя. Первая очень каприз­на, требует жарко-влажной погоды, а случится легкая засуха, то уж пчелы не стоят на ней, хотя она будет словно усыпана цветом. Другая же, позд­нейшая липа, никогда не расцветает напрасно. Чем старее липа, чем боль­ше растет одиноко, тем бывает медоноснее, но в густоте мало цветет и мало с нее пользы. В липовых лесах пасеки идут отлично. Но наши лесничие, считая липу плохим деревом, вырубают ее на лыко, а сапожники— на лубь для сапог. Можно смело сказать, что, сохраняя липы, пасечник полу­чает больше пользы от меда и воска, нежели от продажи этого рода леса.

Ель и можжевельник дают очень много нектара посредством пади, которая на них обыкновенно бывает два раза в году, летом и осе­нью, а случается в таком изобилии, что капает с веток, и падь стекает под деревом в ложбинки. Вот почему в таких лесах пасеки идут очень хорошо. Но падь на этих деревьях является не при всех условиях. Есть местности, где ель и можжевельник совсем не дают падь или очень мало, и тогда они для пчел совсем не имеют значения, как и сосна, которая тоже не дает мед, а лишь отличный клей, ибо пчелы не сбирают даже пыльцу на сосне, разве уже в крайней надобности, когда негде достать больше.

Гречиха. Вместе с липами расцветает и гречиха – это царица пчели­ного медосбора. Цветение ее продолжается, смотря по раннему или позд­нейшему посеву, от шести до десяти, а местами в Подолии даже до двенад­цати недель. Гречиха дает множество нектара и пыльцы, а порой на ней бы­вает даже и падь, и поэтому вследствие обилия меда, а преимущественно вследствие продолжительного цветения, служит для пчел превосходней­шим пастбищем. Гречиха медоноснее на песчаной почве, и в меньшей сте­пени на черноземье. Она любит знойно-влажную погоду, а засухи, южные ветры, а равно и молния вредят ей, и в таких случаях она совсем не дает меда. Самые лучшие для пасек те местности, где засевают много гречихи.

Вика также дает много нектара. Иногда при основании цветков на ней выступает такая падь, что висит каплями. Но и здесь все зависит от почвы и положения, ибо есть местности, где вика дает плохой медосбор.

Бодяк дает чрезвычайно много нектара, такого же белого, как и липец. Есть местности, где бодяки покрывают большие пространства пе­релогов и растут высоко, словно леса, там тоже отлично идут пасеки, тем более что цветение бодяков продолжительно.

Табак дает много нектара, но так как плантаторы обламывают с него первые цветки, чтоб он разрастался в листья, то нектар с него получа­ется только осенью, когда зацветут новые побеги. Это вторичное цветение продолжается почти до заморозков, но так как пчелы собранный с него в такую позднюю пору нектар запечатать уже не могут, то он скорее вредит пасекам, нежели пособляет, поэтому пасечник отнюдь не должен рассчи­тывать на табачные плантации.

Вереск представляет самый поздний медосбор для пчел. Цветет он от начала августа в продолжение всей осени до морозов и дает много некта­ра, который, впрочем, не так хорош, ибо темен, терпок и не очень здоров для пчел. Чем сильнее жара, тем больше нектара дает вереск, но в холодную погоду не сидят на нем пчелы. На плохой песчаной почве он дает больше нектара, нежели на хорошей. Наиболее бывает вереска в хвойных лесах и в степях, а медосбор с него получается такой обильный, что семьи, подрезан­ные около 20 июля, пополняются до зимы снова. Вот почему в иных местах вывозят пасеки на вереск даже за несколько верст расстояния.

Это все самые удобные растения, с которых пчелы получают наибо­лее пользы и которые составляют собственно пчелиный медосбор. Есть еще, как я уже говорил, много деревьев, кустарников и трав по огородам, полям, лугам и лесам, с которых пчелы берут нектар и пыльцу, но эти не так важны, потому что произрастают не массами, а разбросанно. Расте­ния тогда только полезны для пчел, когда собраны в большом количестве на одном месте. Так, например, несколько лип, несколько кустов мали­ны или небольшая полянка рапса и гречихи не утучнят пасеки настолько, как липовая роща, большой вырубленный лес или целые нивы гречихи или рапса. Но, тем не менее, и одиночные растения не бесполезны для пчел, по пословице: «Курица по зернышку клюет и сыта бывает».

Из нижеследующего описания легко понять, какие леса, поля и луга будут для пчел самыми полезными.

Лес, в котором много дуба, явора, клена, липы, ивы, осины, а также ели и можжевельника, и который, так сказать, подшит лещиной, лозой, крушиной, черникой, малиной, вереском, и где растет много медвянки и сони, такой лес есть самое лучшее становище для пасеки. Напротив, лес сосновый, буковый, грабовый, березовый, ольховый сам по себе совершен­но не представляет пчелам медосбора, и пасек ставить в нем не следует.

Поля, засеянные большими нивами гречихи, рапса, вики и белого клевера, или где клевер сам растет попеременно вместе с синяками и бо­дяками — вот превосходное становище для пасеки. Напротив, поля, засе­янные кукурузой, картофелем, репой и свеклой, а также засеянные крас­ным клевером, ни к чему не пригодны для пчел, ибо последние не имеют на них ни малейшего медосбора.

Прибрежные или лесные луга, на которых много трилистника или других цветов, много пособляют пасеке, но луга мокрые, болотистые, ни на что не пригодны пчелам, и разве только ранней весной помогают не­сколько лотачом.

Возвращаясь к растениям, полезным для пчел, я должен сказать, что медоносность их зависит также много от почвы и топографического положения. Так, например, местами с ели капает падь каплями, а в дру­гих местах не дает она его совершенно. На гречихе местами сидят пчелы с утра до вечера, покрывая ее, а на другом месте на ней меньше бывает нек­тара. Точно то же и со всеми другими растениями. Даже что касается пади, то есть местности, где она появляется почти каждый год и бывает чуть не на каждом дереве, даже на хлебах и травах, в ином же околодке редко кто увидит падь даже на липе. Иная окрестность, от которой по виду следовало бы ожидать большого медосбора, в действительности оказывается неважной, а другая, на вид неказистая, без лесов и гречих, будет такая медоносная, что падь капает с каждой почти травки. Такие местности узнаются только опытом — из хорошего успеха пасеки.

Медосбор зависит еще не только от количества медоносных растений и от почвы, на которой они растут, но также и от господствующей погоды. Для того чтобы пасечник знал, когда может ожидать хорошего медосбора и когда не будет пользы, я привожу из опыта следующие замечания.

Если ночь тихая и такая душная, что человек подвергается испарине без одеяла, то наутро будут непременно падь.

Если на рассвете брызнет теплый дождик, а потом солнце сильно пригреет и будет тихо, должно ожидать большого медосбора.

Если мелкий дождик сеется по временам словно роса, а по време­нам проглядывает солнце сквозь облака и сильно припекает, и притом в воздухе душно и тихо, бывает падь и большой медосбор.

Если все небо покрыто легкими облачками, и они очень высоко про­летают подобно дыму, а притом в воздухе тихо и знойно — падь будет не­пременно.

Если гремит издали, а небо слегка облачно, и притом тихо и зной­но — будет падь и большой медосбор.

Чем больше грозы летом, тем больше медосбор, тем лучший год для пасек.

В знойно-влажное время бывают наибольшие медосборы.

После тихой и знойной ночи, ожидайте назавтра медосбор.

Напротив:

Когда ночь была холодна или ветрена, не ожидайте медосбор назав­тра, разве случится днем быстрая неожиданная перемена. Не бывает его также в продолжение ветреного и холодного дня.

Во время сильных южных и западных ветров нет никогда хорошего медосбора, но может быть его хоть сколько-нибудь. Но если ветер дует с севера или востока, будьте уверены, что не окажется ни малейшего ме­досбора, хотя бы цвели целые поля гречихи и погода была великолепная. Только между лесами, удерживающими порывы этих ветров, влияние их не столь пагубно на медоносность растений. Поэтому в те лета, когда господствуют северные и восточные ветры, бывает для пасеки хуже все­го. Северные и восточные ветры причиняют точно такой же недостаток меда, как и постоянное ненастье.

Во время сильной засухи, особенно еще при ветре, мало бывает медосбора, и то разве по утрам.

После проливного дождя и молнии погибает всякий медосбор, и не будет его, пока не распустятся новые цветы.

Холод и ненастье вредят пчелам вдвойне, ибо не позволяют им вы­летать за добычей и мешают пади и притоку нектара к цветкам.

Если хотите знать, в какой день бывает в поле медосбор, размажьте капельку меда по дощечке и положите недалеко от пасеки. Если к этому меду не прилетит ни одна пчела, значит, есть нектар в поле, а если приле­тают к дощечке – то в поле непременно голод.

Во время большого медосбора сильная семья с достаточным запа­сом готовых сотов может собрать в один день около полуведра меда.

Что же касается предсказания на целый год вообще, т.е. каким он будет, хорошим или дурным, народ говорит, и не без основания:

«Чем жирнее в поле, тем тише будет в пасеке, и наоборот».

«Чем больше мух и комаров, тем больше будет роев».

Этим заканчиваю изложение пчелиной теории. Но так как невоз­можно с точностью отделить теорию от практики, то вы найдете в следу­ющей практической части еще очень много подробностей, касающихся природы пчел и вместе применение их к практике.

В заключение же этой части, считаю необходимым сделать следующее очень важное замечание: читайте и перечитывайте ее с величайшим внима­нием, пока не поймете всего самым ясным образом, ибо это ключ ко всему нижеследующему практическому хозяйству. Если вы не познакомитесь са­мым основательным образом с теорией, всякое дальнейшее изучение не послужит ни к чему и вы никогда не будете хорошим пасечником.