Известный на Смоленщине пчеловод- любитель А. С. Панасенко в увлекательной форме рассказывает о своих наблюдениях за жизнью пчел, дает практические советы по их содержанию, в частности по ловле роев.
СЛОВО О СЛОВЕ
Светлой памяти И. А. Халифмана
Вот написал слово «роелов», посмотрел на лист, и как-то непривычным показалось оно мне. Походил по комнате, подошел к столу, пристальней вчитался: и впрямь необычно звучит. Думаю: дай, загляну в справочную литературу. Открыл «Словарь русского языка» Ожегова. Нахожу: «роевня», «роение», «роить», «роиться», «рой». Больше ничего нет. Беру «Орфографический словарь русского языка» и там «роелов» не обнаружил. Подожди, сказал себе, эти книга со стажем, давно отпечатаны, а вот «Советский энциклопедический словарь» — новейшее издание. Полистал его и там не нашел такого слова. Позвонил знакомому, попросил заглянуть в Большую советскую энциклопедию. Через некоторое время он отвечает: «Нет такого слова».
Теряюсь в обидном раздумье: слово «тигролов» в газетах нет- нет, да и промелькнет. Змеелова описывают с пристрастием и подробностями. И хотя змееловов во всей стране и десятка нет (те, кто работает в змее питомниках, к ловле змей отношения не имеют), а вот слово такое узаконено, существует. Есть и птицеловы. Художник В. Г. Перов даже картину написал «Птицелов». Про рыболовов и говорить нечего, те на особом положении: издается многотиражный альманах «Рыболов-спортсмен». Работают общества рыболовов, в том числе и смешанные — охотников и рыболовов.
А роелов? Но ведь есть же любительское занятие – ловля роев. И человек, увлекающийся им,— не кто иной, как роелов. А вот, поди, ж ты, слова такого нигде в справочной литературе по русскому языку нет, хотя этим делом какая-то часть населения страны занимается и будет в дальнейшем промышлять роеловством. Об этом свидетельствуют те многочисленные письма пчеловодов-роеловов, которые я буду приводить в своих записках. Стало быть, коль есть занятие — промысел, должно быть и название, характеризующее его самым точным образом. Так давайте пустим в обиход на законном основании новое слово — «роелов». Конечно, можно говорить и иначе. Например, ловцы роев. Но согласитесь, что слово «ловцы» само по себе как-то не звучит. Нет, самое точное, на мой взгляд,— роелов.
Посему в своих записках я буду пользоваться этим словом.
Желаю ему законного вхождения в русский язык!
БЛАЖЕН ТОТ, КТО ВОДИТ ПЧЕЛ!
Жизнь пчел полна тайн и чудес. Немало людей в разных странах изучают их, защитили кандидатские и докторские диссертации, и, тем не менее, еще никто не мог заявить: «Я познал о пчелах все».
Зато многие, очень многие без колебаний могут сказать: «Я полюбил их на всю жизнь».
Когда одному, не посвященному в тайны пчелиной семьи, человеку, не ведающему их внутриульевых отношений, представилась возможность наблюдать в начале дня выход роя, а поздним вечером его посадку в новый улей, он восторженно воскликнул: — Это же поэзия!
Тысячи пчел густой колонной по сходне, словно каждый день только этим и занимались, шли и шли в темный зев летка улья. Отбросив всю осторожность, человек снял предохранительную лицевую сетку: такими явлениями надо любоваться открытыми глазами. Даже не новичок в этом деле в пору взятка, когда перегруженные пчелы летят над самой землей, тянуть из последних сил, когда по прилетной доске они шествуют в терем, я могу и полчаса и час лежать у летка и, забыв обо всем на свете, смотреть и смотреть на этот безмолвный и бесконечный гимн труду и прилежанию.
- Сходни — обычно фанерная, треугольной формы доска с бортиками с боковых сторон. Устанавливается суженой стороной на прилетную доску улья, широкой — на землю или подставку. При посадке роя на сходень аккуратно высыпают пчел и дымком из дымаря направляют в сторону летка.
- Лицевая сетка предохраняет лицо, голову и шею от пчелиных ужалений.
При работе на пасеке всякое случается. Изжалят пчелы руки так, что пальцы начинают подрагивать, как у выпивохи; или приморишься при перевозке ульев на медоносы — на ногах еле держишься, а все одно — недовольства нет. А если и появится, так только из-за того, что поздно пчеловодством занялся.
Приобщившись к жизни крылатых тружениц, по-новому начинаешь смотреть на все окружающее: на богатство лугов, на приречную пойму…— во всем открываешь красоту родной природы. И порой кажется, если бы обладал поэтическим даром, обязательно сочинил звонкую, веселую и бодрящую душу оду пчеле.
Увлекательнейшее дело — вождение пчел. Кого только нет в наших рядах: колхозники, рабочие, врачи, инженеры и даже академики. Меня лично к их числу приобщила болезнь. Давно то было. Во время боев за Сталинград. Заболело, закололо сердце. Это сейчас сердечники держат первенство среди всех болезней. А тогда голова болит — знакомо, рука там или нога — то же самое. Но чтобы сердце… Да и кто знал в двадцать с небольшим лет, призванный в армию абсолютно здоровым, где находится это сердце и как оно болит? А так начинало колоть, что дышать становилось тяжело, будто иголку вгоняли в грудь. Болезнь моя была очень сомнительной в глазах многих окружавших меня людей. Ведь появись, например, фурункул, и каждый заметит его — видно покраснение, опухоль. А сердечная боль скрыта от других.
И в батарее — только санинструктор. Его же познания в медицине часто ограничивались лишь умением посредственно наложить повязку. Поэтому и смотрели на тебя нередко как на симулянта.
Батарея часто перебазировалась с одной огневой точки на другую. А это — рытье укрытий, щелей, землянок. При любой хвори, если хочешь остаться живым, возьмешься за лопату без всяких уговоров и приказов. Да и заменить тебя просто некем. Словом, помучился…
Закончилась война. Болезнь то отступала, то снова возвращалась. Потом так скрутила, что без лекарств — ни шагу, от людей было страшно отойти.
Походил по больницам, все испробовали лечащие доктора, а улучшения не наступало. Уже стал на листочки, травку прощально смотреть, чтобы запомнить красу земную. Сейчас вроде смешно вспоминать об этом, а тогда было горько. Врачи жене сказали: жить мне осталось недолго. И вот в таком состоянии встретил меня школьный друг Валентин Григорьевич Евстафьев — учитель и большой любитель пчел. Пасека у него была наилучшая во всей округе. Поговорили, повспоминали, потом он и скажи: «Займись-ка ты пчелами. Дело отвлечет тебя от всего, да и полезны они, на мой взгляд, лучше любого лекарства».
Боялся я пчел ничуть не меньше, чем тигров. Стоило пчеле ужалить мое лицо, разносило его и перекашивало так, что соседи переставали узнавать. При ужалении кисти рука не гнулась, по локоть опухала. Но, как говорится, терять было нечего. Поймал мне старый пчеловод Афанасий Петрович Пранов три ройка, посадил в ульи, дал на обзаведение немного рамок суши. И произошло чудо. В первые же недели занятий с пчелами болезнь моя заметно пошла на убыль. Уже через месяц прекратились мучительные приступы, уменьшились боли в сердце.
Сегодня, на восьмом десятке лет, чувствую лучше, чем на четвертом. И теперь я говорю: все в пчелах лечебно. Ни одно земное существо, ни одна наисовременнейшая лаборатория в мире не могут произвести схожий с медом продукт. У пчеловода он всегда на столе. У кого-то мед как угощение, редкая радость, у пчеловода же — повседневное питание. Мне с внучкой (сейчас ей 10 лет) 35 кг меда не всегда хватает до нови. А ведь это эликсир, натуральный продукт, ценнейшее лекарство.
А прополис, а маточное молочко! А воздух пасеки!
Воспеты сосновые боры за тонкий запах смолы, рощи — за березовый дух, луга — за травяной и цветочный аромат. Все это правильно. Только воздух пасеки имеет в несколько раз более приятный и сложный букет, который сравнивать даже не с чем. Здесь все есть: запах хвойных и лиственных почек, воска, прополиса, цветочной пыльцы в густой перемешке с ароматом.
- Сушь — отстроенные пчелами из воска ячейки для меда и выведения молодых пчел.
Какой бы ты ни был усталый, взвинченный чем-то и огорченный, откроешь крышку улья, пахнет на тебя своеобразным, присущим только пчелиному домику духом — да таким густым и вместе с тем легким, ароматным, обволакивающим, и ты себя уже бодрей почувствовал. А посмотришь второй, третий, пожуешь кусочек прополиса и не заметишь, куда делась усталость и раздражительность, откуда взялась легкость в теле; голова уже не болит, на душе хорошо, даже веселый мотивчик начинаешь напевать.
В критические минуты приступов стенокардии дышал я кислородом. Никакого сравнения с воздухом пасеки. Ничего лечебного не чувствовал, только горло сохло. Вот бы, часто думаю теперь, медикам попробовать накачать в кислородную подушку ульевой воздух и давать от сердечной недостаточности.
Пользы бы, пожалуй, больше было!
Под весну, истомленный зимними холодами, соскучившись по пасеке, жду не дождусь того дня, когда открою улей, вдохну полной грудью тот тонизирующий и манящий дух да получу пять — семь ужалений в руки — что глоток родниковой воды в овражке в жаркий полдень.
А какой запах свежего меда! Особенно когда начинается главный взяток с гречихи. Пчелы без конца выстреливаются из летка, а навстречу им одна за другой возвращаются из полета и дыхания не могут успокоить — так тяжела ноша! К вечеру гудит улей. Положи руку на крышку и услышишь, как мелко дрожит он от гула. То ульевые пчелы выпаривают из нектара воду, добавляют в него продукт глоточных желез и доводят мед до той бесподобной кондиции, каким поступает он к нам на стол. Без лаборатории живут, а лишнюю, даже десятую долю процента воды в меде не оставят. Только тогда начнут печатать ячейки с медом, когда все сделают, как им положено по велению природы. Вот у кого учиться аккуратности и точности!
К вечеру окутается пасека запахом свежего меда. И как бы он тебе ни был знаком, как бы часто его ни вдыхал, нельзя не остановиться и не сделать нескольких глубоких вдохов во всю емкость легких. Ну, до чего же хорошо! Да, это он, воспетый древними напиток богов!
Переночевать же в такое время на пасеке среди ульев — значит побывать в природной здравнице.
Мерцание крупных звезд над головой, монотонное гудение ульев со всех сторон, запах свежего меда с примесью прополиса убаюкивают, отвлекают от забот и суеты.
Если не поленишься и просветишь фонариком в верхний леток, то увидишь, как мельтешат небольшие стайки комаров, точно на струе воздуха, выходящего из вентилируемого улья. Есть что-то питательное для них в тех мельчайших частицах воздуха. Значит, не одному пасечнику люб запах свежего меда.
Засыпаешь под крики коростелей и уговоры перепелов: «Спать пора, спать пора…»
Утром просыпаешься с рассветом. В два раза меньше времени затратил на сон, чем в городской квартире, а такой бодрый, деятельный, на душе радость и благодать, что появляется шальная мысль: обнять и расцеловать весь мир.
Тяжелая роса осыпала кусты и травы. Замысловатое сооружение паука меж двух осинок хоть и отяжелело, зато стало явственней в своей неподражаемой красоте—серебряное и кружевное. Негустой пересвист птиц. Из недалекого оврага поднимается клочьями туман и размывается вверху. Как все прекрасно и хорошо!
А вот блеснул и луч солнышка, заиграла, заискрилась, округа бриллиантами росинок. Красота-то, какая, подумать только! А мы чего-то жмемся в кирпич, в бетон, в асфальт города. Главная здравница, выходит, не бог весть где. Не на берегу далекого моря — рядом, возле родного крыльца без отлучки от близких, без перемены климата.
Блажен тот, кто водит пчел!..
ЛОВИТЬ ИЛИ НЕ ЛОВИТЬ?
Ловля роев, вернее, охота за роями,— не эпизод из практики пчеловодства, а самостоятельная отрасль со своей довольно сложной технологией. Занимаюсь я данным интересным, и, сказать по правде, прибыльным делом вот уже более двух десятков лет.
За это время накопился какой-то опыт, есть, что другим рассказать, есть что подсказать, в чем-то предостеречь, на что-то обратить внимание.
Читать записки будут разные люди: и тяжелые на подъем, и скорые на решения, домоседы и готовые хвататься за все новое; пчеловоды и такие, что о пчеле всего-то знают как о пребольно жалящем существе. Должен предупредить тех, кто еще не занимался роеловством, а здесь вдруг загорится желанием заиметь даровые рои (мне-де не такое по плечу — не боги горшки обжигают!) и поспешит в лес или рощу,— не торопитесь. Что не боги, это точно. Только ведь и настоящие горшки выходят из-под рук настоящего мастера, поработавшего с глиной не день, не два — годы. Да с прилежанием, с выдумкой, с живинкой в деле. И все же горшки-то — одно, а роеловство — особая статья. Это большая и тяжелая работа, требующая ловкости и сноровки, умения мгновенно принимать нужное решение, лазать по деревьям и многое другое. Она связана и с повышенной опасностью, значит, выполнять ее лучше вдвоем. Только при солидном навыке, притом очень осторожному и не увлекающемуся, спокойному человеку позволительно ловить рои одному.
Залезать на 10-20 м высоту по сучьям, которые не всегда вырастают там, где было бы удобнее поставить ногу, и не все они бывают, надежны — непросто и нередко рискованно. Потом ведь с собой надо затащить наверх кош, поставить его на сук, привязать к стволу, находясь, что называется, между небом и землей, в неудобной позе, на еще более неудобной опоре. И все это делается в летнюю жару, в окружении комаров, оводов, слепней, мух. Еще трудней спустить ловушку с роем и нектаром, которого порой бывает 10, а то и 15 кг.
При малейшем просчете до пузырей можно сжечь кожу ладоней бечевой, получить растяжение сухожилий запястий или у локтевого сустава, вывихнуть ногу. Я не говорю ничего о падении с дерева. Бывают и смертельные случаи.
- Кош — деревянная долбленая, фанерная, берестяная или иная ловушка для приманки пчелиного роя.
Наконец, и такое может быть: подцепит сучок затычку летка или вздернет рубероидную крышу коша, рванут разъяренные пчелы вверх к человеку—своему обидчику. Недругу не пожелаешь очутиться в таком положении. Так что подумай, взвесь, возможный товарищ мой по увлечению, по силе ли тебе это? Во что обернется тебе бесплатный рой, по плечу ли ноша?
Одновременно скажу и так: при строжайшей внимательности, осмотрительности, постоянном предвидении рои ловить можно практически в любом возрасте. Мне уже идет восьмой десяток лет, имею ранение в ноги, тем не менее, бросать полюбившееся занятие не собираюсь. Нахожу его даже полезным для здоровья: залезть на дерево, работать на высоте, затем возвратиться на землю, вдыхать пряный запах хвои и листьев — все это укрепляет мышцы рук, ног, спины, дает хорошую нагрузку сердцу.
Несколько слов к тем, кто подвержен высотоболезни. Признаюсь честно: я боюсь высоты. Бывает, защелкнется дверной замок, а ключи останутся в квартире и надо залезть по лестнице в окно второго этажа на 5 м высоту. Как ни пытался, не смог. А вот на 20 м высоту дерева по сучьям залезаю совершенно спокойно. Смело работаю там без какого-либо волнения. Безусловно, здесь высоту смягчают ветки окружающих деревьев. Возможно, что роль свою играет и определенный психологический настрой.
Вот почему тем, кто решится испробовать себя в охоте за роями, а я призываю именно к этому, ради чего и буду рассказывать о многих тонкостях увлекательного дела, о чем никто еще нигде не писал,— советую начинать с проверки себя на перенос высоты.
Выберите надежное дерево с исключительно крепкими сучьями и попробуйте залезть на него при соблюдении всех правил предосторожности вначале хотя бы на 2 м. Осмотритесь по сторонам, оглядите верх. Пальцами рук держитесь за сучья в обхват и ногами стойте твердо на сучьях. Во всем должна быть надежность и уверенность. Теперь опустите глаза вниз. Ну и как вы себя почувствуете? Если хорошо, то лезьте выше еще на 2 м. Опять повторите осмотр. Если и теперь все в норме, то можно сказать, что высота вам подвластна. И на большой будете чувствовать себя как на земле. Ведь чем выше, тем ветки гуще, земля вскоре вообще станет почти не видна.
Если же ощутите на первых 2-х метрах, хотя бы небольшое головокружение или легкий позыв на тошноту, немедленно, но с выдержкой, осторожно начинайте слезать вниз. Страхующий вас человек подскажет, куда ставить ногу, так как смотреть на землю небезопасно. Он же поможет вам мягко приземлиться. Значит, вы не годны для работы на высоте. Но не отчаивайтесь: все жизненные начала в основном находятся на земле. Так что и рои ловить можно тут, о чем в дальнейшем будет рассказано подробнее. А продолжая начатое, подчеркну, что в боязни высоты бывают и свои парадоксы. Старый мой знакомый Илья Самуилович Прудников работал старшим егерем, водит пчел. Так вот залезть на дерево никак не может и всегда просит кого-либо поставить его коши. А волков стреляет с вертолета и при этом чувствует себя просто как на земле.
Подверженные высотобоязни пчеловоды стараются как-то механизировать установку ловушек на высоте. Пробуют вырубать длинные шесты с рогулькой, чтобы вешать кош на сук. Но ничего из этого, как правило, не получается. Даже если удачно повесить, рой в такую ловушку не сядет. Пчелы не приемлют качающегося жилья.
Итак, подробнее теперь остановлюсь на выборе решения: ловить или не ловить бродячие рои специально, чтобы человек не спеша, мог решить, способен он на это дело или нет. Я не отговариваю и не пугаю. Пусть каждый поступает сообразно своим физическим силам и способностям, своему свободному времени и силе любви к пчелам. Один прочтет и равнодушно отложит книжку в сторону. Другой загорится, станет искать подходящую посуду для будущих ловушек роев. Ну что ж, как говорится, каждому свое.
А мне милей человек, любящий и жалеющий крылатую труженицу. Для таких энтузиастов и пойдет дальнейший рассказ о накопленных наблюдениях, обо всем, что познал за минувшие годы увлечения пчеловодством.
- Бродячие рои – рои, улетевшие с пасек в поисках нового жилища.
Рассказать об охоте за роями меня также заставил массовый поток различных вопросов от пчеловодов-роеловов после первой публикации статьи об этом в журнале «Пчеловодство». Тогда я получил больше 300 писем. Оказалось, что в некоторых местах даже понятия не имеют о ловле улетевших с насек роев. Вот что пишет, например, Г. Трегубенко из Советского района Ставропольского края. «Бродя с сыном однажды по лесу, случайно обнаружил пчел, живущих в дупле тополя. Представляете, как я с ними обращался, соприкоснувшись, первый раз в жизни? Ох, тяжела была та встреча! Зато я стал с той поры пчеловодом. Приобрел много литературы, читаю, учусь и у самих пчел. А вот сделать ловушку не хватило разума, что ли? Своей статьей в журнале вы надоумили меня — благодарен вам за это».
И. Решетник из города Азова: «У нас тоже встречаются летящие рои, но ловить их мы не умеем. Так что ваш смоленский кош будет для ростовских пчеловодов большой новинкой».
Автор тоже думал, что название ловушки – кош — местное, смоленское. Но, просматривая второе издание книги Н. М. Кулагина «Роение пчел» (М., 1924), нашел, что приманочный улей в лесу Кулагин называет кошем. Так что название пчелиной ловушки было издавна известно за пределами земли Смоленской. Но там, где нет роеловного промысла, оно незнакомо.
Учитель из Немского района Кировской области Г. П. Сырчин давно задумывается над вопросом ловли диких роев. «В этот год в нашей местности летом роились пчелы, и, конечно, не исключено, какая-то часть роев улетела неведомо куда. Но ловлей роев с помощью специальных ловушек никто у нас не занимается. А зря. Это дело, видимо, стоящее хотя бы для сохранения самих пчел. Ведь улетевший рой, не найдя места для жилья, конечно, должен погибнуть.
Так я думаю? Прошу чуть подробней описать саму процедуру ловли и прислать чертежи устройства коша. Буду весьма благодарен».
С Геннадием Петровичем у нас установились хорошие отношения. Переписка длилась много лет.
Больше того, увлечение роеловством побудило его к наблюдению, анализу, и уже дважды он печатайся в журнале «Пчеловодство».
Созвучно по содержанию письмо Н. Барашжова из Зеленогородского района Алтайского края: «У меня 20 семей пчел. Где-то со второй половины мая начинается сильный и неудержимый лет роев.
Не каждый пчеловод имеет достаточно времени для ухода за пчелами: люди работают, пасеки часто стоят вдалеке. Даже, приезжая в ненастный ветреный день (у нас дуют сильные ветра), смотришь, вышел рой. Раз приехал на пасеку, а их аж четыре вышло.
Это ладно, нелетная погода, не то ищи ветра в поле.
Вот я думал, как бы мне сделать, чтобы не улетали рои?
Теперь прочел вашу статью и понял: надо немедленно делать коши. Зачем же пропадать пчелам? Убедительно прошу: введите в курс дела шире, чем это дано в рамках журнала».
Особенно теплые отношения сложились у меня с пчеловодом из Ржакского района Тамбовской области Александром Николаевичем Ашурковым. Главный агроном колхоза, он загружен до предела работой на обширных полях. Иной раз уезжает из дома на восходе солнца и возвращается после захода.
А пчелы, предоставленные самим себе, роятся, что называется, без удержу. Я несколько раз уже бывал у Александра Николаевича в его деревне Волхонщине, рассказывал и показывал, как и где надо ставить ловушки. Благо, у него нашлись ящики от пакетов, в которых присылались пчелы из пчелопитомников юга.
Не пришлось тратить время и материал на изготовление кошей, а снабдили ящики рамками суши, прибили крышки, сделали отверстия — готовы ловушки.
Повесили их в посадке около шоссе, на ветлы в деревне. Доволен пчеловод: 7-9 роев за лето ловит. Правда, в округе сейчас только у него пчелы, так что рои-то своей пасеки. Но и, то хорошо, что они не теряются, а домой возвращаются. Вот что значит своевременно подсказать человеку дельную мысль.
Очень интересную переписку поддерживаю многие годы с любителем-пчеловодом — ленинградским архитектором Г. П. Ивановым. Он от расспросов быстро перешел к далеко идущим предложениям. Георгий Петрович просто неистощим на выдумку, на всякие новшества, соответствующие нашему времени. Разработал приспособление на полупроводниках, чтобы не лазать на дерево и не смотреть, сел рой в кош или нет, а контролировать по условному сигналу, закрепленному на соседнем дереве. Предложил оригинальное изменение ульев, прицепные автопавильоны к “Жигулям» и другим маркам легковых машин.
Вот я и решил написать о том, что постиг сам, рассказать о некоторых приемах, с которыми познакомили меня мои корреспонденты, что должно явиться своеобразным ответом всем авторам адресованных мне писем. В этом я строго придерживаюсь правила: знаешь что-то, расскажи об этом другому, научи, не скрывай, иначе не будет движения вперед. Почти у всех своих корреспондентов просил разрешения на публикацию выдержек из их писем. Отказов не было.
А чтобы не повторять уже написанного и не перепевать известных фактов, дважды ездил в Москву в библиотеку ВАСХНИЛ. Литературы об улетевших с пасек роях и их ловле, можно сказать, нет, если не считать двух буклетов на английском языке.
Значит, речь будет идти о тех роях, которые слетают от своего первоначального жилища и кочуют в поисках хоть сколько-нибудь подходящего нового места. Они стали ничьи, дикие. Стало быть, бродячие.
Зачем же им пропадать?
Улетевшие рои всегда погибают, даже если и данной местности богатый медосбор и новая семейка успеет до холодов отстроить гнездо и запастись кормом.
Дело в том, что не защищенных ничем пчел в холодное время склевывают синицы. Зимой, когда нет белкового и углеводного корма, эти полезнейшие птицы становятся прожорливыми пчелоедами.
Итак, сомнений — ловить или не ловить рои — быть не может. Конечно, надо ловить. Для сбережения самих пчел. Особенно сейчас, когда пчеловодство несет большие убытки из-за клеща варроа. Ни один улетевший с пасеки рой не должен погибнуть.
Все должны идти на расширение и увеличение семей. Медоносная пчела по существу, сейчас осталась единственным опылителем гречихи, клеверов, садов, эспарцета, подсолнуха, луговых трав.
- Автопавильон — помещение на колесах, куда ставят ульи с пчелами для перевозки к медоносу.
