Пчеловодство выходного дня

МЕД ОТБОРНЫЙ?

Работу на пасеке я заканчиваю обычно в ноябре, а затем убираю пчел на зиму и отправляюсь, как говорилось раньше, в Москву «за песнями». И главные песни для меня, пчелово­да, были в магазине «Пчеловодство», что на Ленинском про­спекте, и в павильоне «Пчеловодство», что на ВДНХ (ныне это ВВЦ — Всероссийский выставочный центр). В магазине «Пчеловодство» я подкупал необходимый мне для работы инвентарь, ну а на ВДНХ направлялся главным образом для того, чтобы поинтересоваться, что нового изобрели за этот год мои коллеги-пчеловоды, какие новые ветры повеяли над отечественными пасеками. И действительно, павильон «Пчеловодство» на ВДНХ до самого последнего времени оставался выставкой достижений пчеловодов-старателей.

Увы, времена изменились, и теперь павильон «Пчело­водство» на бывшей ВДНХ больше походит на торговые ря­ды колхозного рынка — теперь вам здесь предлагают напе­ребой самый разный мед, доставленный в столицу с Даль­него Востока и Алтая, из заповедных урочищ Воронежа и с берегов Кубани. Словом, шумит теперь на месте вчерашней выставки ярмарка.

Вначале эта ярмарка, и вправду, предлагая вам мед, точ­но указывала, где именно этот мед собран пчелами. И гово­ря о меде, доставленном из заповедных урочищ Воронеж­ской области, я никак не шутил — был тут и такой мед, да еще эти урочища-пастбища для пчел указывались так точно, что их можно было отыскать на карте. Словом, такой мед не был никак анонимным — ответственность за него несло определенное географическое пространство.

Помню я тут и продавца башкирского меда. Это был ко­ренной житель Башкирии — по крайней мере, о славном башкирском меде с ним можно было серьезно поговорить. И этот башкирский мед, который продавали в павильоне «Пчеловодство», вызывал у меня уважение.

Но времена менялись дальше и менялись к худшему. И совсем скоро я уже не встретил в павильоне «Пчеловодство» ни башкирского меда с его грамотным продавцом, ни меда, собранного с конкретных урочищ Воронежа. Ярмарка шу­мела, но мед терял свое лицо, становился анонимным и те­перь конкурировал друг с другом, видимо, только списками трав, с которых тот или иной мед был якобы собран: у ме­ня, мол, мед с донника, а у меня с гречихи, возьмите мой — у меня с лугового разнотравья, да еще с клевера.

Не отличалась ничем от описанной ярмарки и торговля медом, открытая еще в одном павильоне ВВЦ. Здесь тоже выбор меда покупателями шел только по спискам трав, яко­бы принимавших участие в создании выставленных теперь на продажу медов. Одни покупатели пробовали мед липо­вый, другие — мед с чабреца, а чуть живая старушка обра­щалась и к продавцу, и к коллегам-покупателям с вопро­сом: «Я вот хочу весеннего меда с акации. Я брала уже та­кой мед, но он у меня скоро закис. А ваш тоже закиснет?»

Продавец молчал, не подсказывали ничего нужного и кол­леги-покупатели, и тогда я попытался успокоить растрево­женную бабушку: мол, так и так, милый вы человек, ваш мед закис не потому, что он весенний, с акации, закиснуть может любой мед, если он содержит в себе больше положенного во­ды. А случиться такая беда может по двум причинам. Тогда, когда ваш мед долго находится в сыром помещении, мед — продукт гигроскопичный, он легко принимает влагу со сторо­ны. «Нет-нет, — возразила моя старушка, — он у меня стоял в шкафчике, а там очень сухо, и дома у нас сухо — нарезан­ный хлеб тут же сохнет». «Тогда причина вашей беды в дру­гом — в купленном вами меде уже было много влаги. Так что, скорей всего вам продали незрелый, не доведенный самими пчелами до кондиции, продукт. А такой незрелый мед очень просто произвести на любой пасеке. Некогда тебе ждать, ког­да пчелы выпарят из нектара лишнюю влагу и запечатают го­товый мед восковыми крышечками, вынимаешь ты из улья мед незапечатанный — вынимаешь медовые соты без воско­вых крышечек. Вот и получается продукт, который очень ско­ро может закиснуть, так как содержит излишки влаги».

Закончил я первую часть беседы-объяснения, а там и за­дал старушке конкретный вопрос:

А у вас закисший мед еще остался?

Остался-остался, — снова забеспокоилась моя собе­седница.

Тогда поступите так: нагрейте свой закисший мед гра­дусов до 60 и подержите при такой температуре с полчаса. И если ваш мед до конца не испорчен, брожение прекра­тится. Только нагревайте, конечно, не прямо на огне, а устройте водяную баню.

А как же не ошибиться теперь при покупке? Как уз­нать заранее, что мед не закиснет?

Что я мог ответить своей собеседнице здесь, на рынке, где каждый продавец только расхваливал свой продукт? Кто признается вам, что мед у него незрелый? Да и знает ли сам продавец-посредник (а не пчеловод — хозяин меда), что именно он продает?

Но выручать старую и, видимо, не очень богатую жен­щину, которая, судя по всему, покупала мед именно для ле­чения и верила в мед как в сильное спасительное средство, надо было в любом случае, и тут на помощь мне пришла небольшая афишка-рекламка над одним торговым местом: «Мед отборный. С пасеки председателя областного обще­ства пчеловодов…». А далее следовали фамилия и инициалы пчеловода, поставившего на продажу свой мед.

Что такое мед отборный? И как это понимать? Этого я не стал объяснять своей собеседнице, озабоченной сейчас только тем, чтобы снова не ошибиться и не купить мед, ко­торый вскоре закиснет. Я только предложил ей поинтересо­ваться медом именно здесь, где продают мед не анонимный, где указано имя пчеловода, который, судя по всему, своим именем гарантирует качество продукта и готов нести за него ответственность.

К счастью, мы отыскали здесь, среди отборных медов, произведенных на пасеке конкретного пчеловода, такой, ка­кой понравился моей новой знакомой. И хоть стоил этот мед чуть-чуть дороже остального ширпотреба, но все мы: и продавец, и покупатель, и я — невольный консультант на общественных началах, — остались довольными после этой встречи.

Как хорошо, думалось мне тогда, что среди шумной ры­ночной и чаще всего беспардонной суеты встречаются вдруг и ответственность за качество продукта, и сам высококаче­ственный продукт. Если бы так да во всей торговле медом такие вот торговые марки с авторитетом и ответственно­стью. Тогда бы уже сама торговля не допустила к покупа­телю не только мед-сахар, но и мед недозревший, который обычно и производят пчеловоды-торопыги.

Конечно, не у каждого пчеловода хватит сил вывезти свой мед на столичный рынок — это хорошо, когда у тебя десятки ульев, когда медом с твоей пасеки можно залить де­сятки бидонов. А если держать всего 8-10 ульев? Да, такая небольшая пасека уже не выдержит даже транспортных расходов.

А тогда, может быть, поступить иначе? Пусть торговой маркой будет не имя пчеловода, а имя самой фирмы, которая закупает мед по малым пасекам и доставляет его покупате­лям. И всего-то ничего надо для такой авторитетной торгов­ли: принимаешь мед у пчеловода, проведи анализ, определи: мед это или мед-сахар, установи, много ли в меде пади, какое количество влаги в продукте. Ну а там и еще что-то можно проверить. И все это очень несложно, все это делается прямо на месте при помощи небольшой походной лаборатории. И, конечно, после анализов посмотри пасеку: как содержит пчеловод своих пчел, чисты ли ульи, не запачканы ли выде­лением пчел медовые рамки. И если и тут все в порядке — то вези мед на рынок и гарантируй его высокое качество.

Ан нет — нынче у нас пока все иначе. Скупают мед у пчеловодов подчас люди совершенно необразованные по части пчеловождения, берут все, лишь бы заплатить поме­ньше. И, конечно, никаких анализов на месте не проводят.

Говорят, что какие-то анализы продавцу меда, в конце концов, надо провести и только тогда, мол, выдадут тебе бу­магу на право торговли. Люди милые, верите ли вы сегод­ня каким-то бумагам? А если еще верите, то прислушайтесь к моим словам. Я никогда не торговал на рынке медом, а потому сам никогда не получал никаких подобных бумаг- разрешений, но я видел, знаю всю механику нашей нынеш­ней торговли, а потому и советую вам не всегда верить раз­решениям на торговлю и сертификатам качества продуктов. Эти разрешения-сертификаты выдаются за деньги. И неред­ко бывает так: предложи больше денег за такое разрешение и забудутся тут же всякие химические анализы.

Ну, а поскольку продать сегодня можно все, что угодно, постольку никто из нынешних спекулянтов-перекупщиков и не думает ни о какой торговой марке — все они, за ред­ким исключением, лишь временщики-налетчики, а потому и кое-кто из пчеловодов не утруждает себя по нынешним временам особым старанием на своей пасеке.

Я уже рассказывал вам, как из капельки нектара пчелами готовится в улье мед. Эту капельку пчелы перемещают с ме­ста на место до тех пор, пока лишняя влага не испарится и цветочный нектар не превратится в мед. А для этого пчелы еще все время усиленно вентилируют улей. Затем готовый мед помещают в сотовую ячейку, и ячейка, наполненная медом, запечатывается восковой крышечкой-забрусом, пе­чаткой. Все — процесс приготовления меда завершен. Те­перь мед будет дожидаться зимы, а там и обеспечит жизнь зимнего пчелиного клуба.

О запечатанном, приготовленном про запас меде пчелы вспоминают обычно только к зиме, а до этого мед остается в улье и не просто занимает какое-то пространство, но еще и зреет, дозревает, ибо все процессы переработки нектара в мед не заканчиваются в тот момент, когда мед запечатан восковой крышечкой. Под воздействием ферментов, достав­шихся меду от пчелы-труженицы, продолжается превраще­ние остатков сахарозы (сложного сахара) во фруктозу и глюкозу (простые сахара), под воздействием ферментов идет расщепление крахмала, который в небольшом количе­стве содержится в нектаре — крахмал расщепляется на саха­ра. Словом, недавно запечатанный мед все еще продолжа­ет жить и зреть. Вот почему самым качественным медом бу­дет такой мед, который не сразу откачивают из сотов после его запечатывания. Хорошо, когда соты с запечатанным ме­дом побудут и еще какое-то время в улье.

— Как же так? — спросит меня тут какой-нибудь пчело­вод-торопыга. — А куда же пчелам дальше складывать мед? Убирать надо запечатанный мед и на его место тут же ста­вить пустые соты.

Увы, очень часто встречаются мне пчеловоды даже в на­ших старинных пчеловодческих местах, откуда когда-то и шел самый лучший русский северный мед, — мед с разно­травья лугов и лесных полян, — которые держат своих пчел, как кошек при доме. Ну а как держат кошек при деревен­ском хозяйстве, вы, пожалуй, догадываетесь.

Кошка живет возле хозяев сама по себе: где-то ходит-бро­дит, кого-то ловит, уничтожает, а попутно и попугивает мы­шей, которые досаждают хозяевам дома, за что свою кошку хозяева и кормят, оставляя ей в баночке молоко или еще что-нибудь, что кошка не оставляет без внимания. Вот и все. Да, еще хозяева, когда кошка приносит где-нибудь тайно от лю­дей котят, принимаются искать гнездо с котятами, а там, об­наружив желанное место, отбирают у кошки котят и закапы­вают их живьем в братскую могилу. И это делают вроде бы обоснованно, с пользой для хозяйства, ибо не досмотри, не отыщи гнездо с котятами, подрастут котята и станут бедоку­рить-пакостить.  Да и вообще, к чему разводить лишние рты — хватит и той кошки, что вертится под ногами.

Конечно, пчела не кошка, но внимания к своим пчелам другие наши пчеловоды проявляют порой ненамного боль­ше, чем к домашнему животному с хвостом и усами. По крайней мере, не встречаю я тут очень часто каких-то осо­бых забот к пчелам со стороны человека. Случится что с пчелиной семьей — отметят факт и ждут, чем все это закон­чится. Закончится плохо, тоже отметят почти равнодушно: одна семья погибла. Придет весна, наступит пора выстав­лять пчел из помещения в сад, спросишь соседа: «Как перезимовали пчелы?» И удивишься, услышав в ответ ту же рав­нодушную констатацию факта: «Восемь семей убирал на зи­му, шесть выставил сейчас». Поинтересуешься дальше: «А отчего погибли две семьи?» Ответят: «Корма не хватило».

Слышишь такой ответ и знаешь, что виноват в проис­шедшем только сам пчеловод — обобрал он по осени пчел, вынул из улья почти весь мед, оставил пчелам всего ничего, вот и погибли они от голода.

Объяснить бы все это человеку, да поймет ли — что-то новое для него, пришедшее со стороны, — это только бес­покойство.

Ну а заглянешь в улей к такому пчеловоду, и совсем станет не по себе — все рамки в улье испачканы выделениями пчел.

Пчела, нормально зимующая в улье, обеспеченная каче­ственным кормом, зимующая в тишине, обычно не выделя­ет кала, хотя и продолжает всю зиму питаться. В это время кал собирается у пчелы в задней кишке и, если зимовка пройдет благополучно, будет выброшен пчелой во время первого весеннего выхода из улья, во время первого облёта. Так и поддерживается пчелами чистота в жилище.

Но если пчелам достается на зиму некачественный корм, если улей находится в слишком сыром помещении, если в по­мещении, где зимуют пчелы, слишком высока температура, если пчел тревожить, беспокоить по зиме, то может случиться беда — у пчел начнется понос, и тогда пчелы-чистюли уже не по своей воле испачкают своими выделениями и стенки улья, и рамки, и сами соты (и пустые, и еще хранящие мед).

Такое событие, конечно, беда. И тут по весне приходит­ся пчел пересаживать из грязного улья в чистый, приходит­ся убирать из улья рамки, испачканные пчелами, и заменять их новыми. Но все это делает пчеловод, обеспокоенный су­дьбой своих питомцев. А будет ли так стараться человек, у которого пчелы живут при доме почти так же, как деревен­ская кошка? И остаются в таком улье, попавшем в беду, и грязь на стенках жилища, и грязь на рамках, и грязь на со­тах, куда очень скоро пчелы начнут носить нектар с цветов. А потом такие вот рамки с медом, испачканные выделением пчел, попадут в медогонку, а там какая-то часть этой грязи окажется и в откачанном меде.

Может быть, все это и не очень страшно, как скажут, не смертельно, но я не могу видеть грязные пчелиные жилища, зная, как ревностно сами пчелы наводят порядок в своем доме. Я не могу принять подобную грязь, запомнив с детст­ва, что пчеловод — это человек в белом халате, а пчеловодство при пчеловодах в белых халатах — это такое же стара­ние и такая же стерильная чистота, как медицина.

Но грязный улей, грязные рамки в медогонке — это еще не все «приключения» у подобных пчеловодов.

Вспомните мой разговор с пчеловодом, который очень удивился, что я не вынимаю тут же запечатанный мед. «Как же так? А куда пчеле дальше складывать мед?»

Обычно мои пчеловоды-соседи придерживаются такого правила пчеловождения. В нижней части улья, в самом улье, в гнезде, установлены большие гнездовые рамки. Таких ра­мок в наших ульях — 12. В каждой рамке может быть запеча­тано до 4 кг меда. Но эти рамки, находящиеся в гнездовой части улья, в гнезде, в основном используются пчелами для выведения новых пчел — здесь матка откладывает яйца, здесь из яиц выходят личинки, здесь подросших личинок пчелы запечатывают восковыми крышечками, под которы­ми со временем из личинок и появляются молодые пчелы.

Словом, гнездовая часть улья — это пчелиный родильный дом или ферма, как хотите, при которой, конечно, находятся и необходимые запасы пищи: мед и пыльца растений (перга). Ну а мед, который собирается про запас, складывается пчела­ми в медовые рамки, которые устанавливаются на гнездо сверху. Эти медовые рамки примерно в два раза меньше гнез­довых, значит, в такую рамку можно запечатать до 2 кг меда. Медовые рамки вместе с корпусом, изготов­ленным специально для них, именуются магазином. Вот та­кой магазин и водружается на гнездо в то время, когда начи­нается взяток. А затем, когда магазинные рамки будут напол­нены медом, магазин (и рамки, и корпус) снимают, мед из ра­мок откачивают, а пустые магазинные рамки вместе с тем же корпусом возвращают на место — мол, трудись пчела дальше.

Помните, я рассказывал вам, что капля нектара, прежде чем стать медом, прежде чем оказаться запечатанной в ме­довой ячейке, до 8 раз переносится с места на место, помещается на какое-то время в пустые ячейки, на полочки рамок и т. п. Отсюда, разумеется, следует вывод, что пче­лам, для того чтобы наполнить медом все медовые рамки магазина (а их обычно 12, как и гнездовых рамок в гнезде), требуются дополнительные, вспомогательные «помещения», где они могли бы заниматься переработкой цветочного нек­тара в мед. И таких дополнительных «помещений» требует­ся много, примерно в два раза больше, чем «помещений», куда складывается готовый мед. Так собирают пчелы мед в 12 рамок магазина, значит, для успешной работы им требуется еще 24 таких же магазинных рамок или 12 больших, гнездовых, где бы они и занимались своим производством.

Вот почему пчеловод, желающий получить побольше ка­чественного меда, устанавливает на гнездо улья не один, а два, а то и три магазина. Тут для пчел не будет препятствия в работе. При таком запасе рамок с сотами, приготовленны­ми под мед, можно подержать в улье какое-то время и рам­ки с уже запечатанным медом, можно подождать, чтобы мед дозрел. Конечно, можно и убрать из улья запечатанный мед, но создать в той же кладовке такие же условия для это­го меда, как в улье, вряд ли удастся — в улье достаточно вы­сокая температура, необходимая, чтобы процессы дозрева­ния меда шли быстрей и успешней.

Лишние соты в улье — это, разумеется, и дополнитель­ный мед. Не поставь заранее второй, третий магазины, и пчелы начнут заполнять нектаром соты в гнездовой части улья. При этом сократится пространство для работы матки, и матка тут же сократит кладку яиц. В такой семье, оказав­шейся в стесненном положении по причине хорошего ме­досбора, совсем скоро не будет замены рабочим пчелам — молодые пчелы будут появляться все в меньшем числе. А рабочие пчелы живут по летнему времени чуть-чуть больше месяца. Вот тут и может случиться такое: цветут цветы, есть нектар, а собирать его некому и некуда — улей с одним-единственным магазином заполнен медом, старые рабочие пчелы понесли большие потери, а смена им, увы, не подо­спела. Схватится непутевый пчеловод, поставит новые ме­довые рамки, а носить мед уже и некому — его пчелы почти перестали размножаться (у пчел желание запасти побольше меда превалирует над всеми остальными желаниями).

Конечно, о такой беде почти все наши пчеловоды знают, но поступают далеко не так, как полагалось бы поступить — чаще всего они не запасаются вторыми, третьими магазина­ми для своих ульев (это ведь все лишняя работа — делать дополнительные магазины, рамки и т. д.), а снимают с улья магазин с медовыми рамками еще тогда, когда они только- только наполнены медом, но еще не запечатаны.

Конечно, такой незапечатанный мед далеко не зрелый, конечно, в нем еще много лишней влаги, и пчеловоды, о которых идет речь, неплохо знают, как от этой лишней вла­ги избавиться.

Спросишь такого пчеловода: мол, что же ты незапеча­танный мед откачиваешь, и услышишь в ответ весьма уверенное заявление: «А что такого, постоит две недели в ведре и загустеет, уйдет вода».

Действительно, таким способом можно удалить из неза­печатанного, незрелого меда лишнюю влагу — действитель­но, такой еще совсем незрелый мед в какой-то степени мо­жет и дозреть. И такие технологии известны промышленно­му пчеловодству и применяются там, когда закупают загото­вительные организации незрелый мед, содержащий еще много воды, много сахарозы и т. п. Действительно, процесс дозревания может пойти и здесь — ведь какое-то количест­во ферментов от пчелы этому, еще не запечатанному, но уже побывавшему несколько раз в зобике у пчелы меду до­сталось… Но досталось, увы, еще не в том количестве, кото­рое могло бы достаться меду, запечатанному, в конце концов, пчелой. А ведь к меду от пчелы переходят не только фер­менты, способствующие переработке сахарозы и крахмала. Значит, в любом случае такой дозревающий в ведре мед не будет обладать теми качествами, которыми мог бы обладать мед, запечатанный пчелой.

Начнешь объяснять кому-то из пчеловодов-торопыг, что такое качественный мед, как легко испортить его вот такими операциями, когда откачивается мед, еще не запечатанный пчелами, и чувствуешь, что не доходит до твоего собеседни­ка ничего из сказанного, а если и доходит, то встречает упорное сопротивление. Ведь знает твой собеседник, знает упрямо, на всю жизнь, что незапечатанный мед откачивает­ся легко и быстро, а вот ты, который ждешь, когда медовые ячейки будут закрыты восковыми крышечками, теряешь много времени на то, чтобы эти ячейки вскрыть, чтобы сре­зать специальным ножом эти восковые крышечки-забрус.

Да, действительно, срезать крышечки-забрус с ячеек с ме­дом порой много дольше и трудней, чем откачивать мед из вскрытых ячеек. Да, густой, запечатанный мед откачивается гораздо дольше и не так чисто, чем мед незапечатанный; мед жидкий — этот мед просто вылетает из ячеек, как только начнешь крутить медогонку. И вылетает так чисто, что после этого нет почти никакой необходимости нести освободив­шиеся соты обратно в улей, чтобы пчелы очистили их от остатков меда (такая операция называется так: осушить ме­довые соты; соты, из которых откачан созревший мед, всегда ставят пчелам на обсушку, прежде чем убрать на зиму).

Да, прав по-своему, для себя мой собеседник. Прав и не собирается жить иначе. А потому и попадается нам частень­ко такой мед, который может закиснуть и в котором, увы, нет в нужном количестве всего того, что должно быть в вы­сококачественном меде.

Ну, на путь такому меду, испорченному людьми, на ры­нок будет до тех пор, пока мед, предлагаемый нам, остается обезличенным, анонимным, пока у продаваемого меда не появится авторитетной марки: либо пчеловода, либо ответ­ственного торговца.

Ну, а как же нам все-таки и тут оградить себя от несо­вершенства, от потери качества?..

Помните, в самом начале нашего разговора, когда речь шла о фальсифицированном меде, я приводил вам слова из американской «Энциклопедии пчеловодства»: «Кто ищет чистый мед, должен покупать его в сотах.». Помните, мы с вами убедились на примерах, что действительно, никакой мед-обман не может быть представлен покупателю в сотах, в запечатанном виде. А потом, когда зашла речь о меде-сахаре, который производили сами пчелы, мы также убеди­лись, что сотовый мед — мед, предлагаемый вам в запеча­танных сотах, — вовсе не обязательно будет натуральным, высококачественным, ибо в сотах вам могут предложить и мед-сахар. Ну а если у вас есть уверенность, что предлагае­мый вам мед все-таки натуральный, что никакой черт не подсунул пчелам вместо нектара сахарный сироп, то мед са­мого высокого качества и будет перед вами именно в сотах, запечатанных восковыми крышечками-забрусом.

Увы, сотовый мед обычно раза в два дороже меда цент­робежного, спускного, откачанного из сотов — ведь вместе с медом вам передаются и соты, построенные пчелами, а лишние соты — большая ценность для любой пасеки. Об этом я уже говорил. Ибо лишних сотов у пчеловода-старате­ля никогда не бывает…

И последнее, что надо бы объяснить мне: что же такое мед отборный?

Честно говоря, там, в павильоне ВВЦ, где продавали мед и где встретил я старушку, которой достался закисший по­зже мед, само слово «отборный» меня особенно не убедило в том, что передо мной товар, отобранный из числа других как лучший по качеству — мало ли что может понаписать торговля. Доверие же к предлагаемому продукту явилось у меня только после того, как я увидел, что за мед ручается конкретный и, видимо, достаточно грамотный и честный человек.

Ну а смысл слова «отборный» я уже расшифровал, загля­нув только что в Толковый словарь русского языка. Заглянул я и в словарь В. Даля и там обнаружил почти то же самое разъяснение: отборный товар — лучший, первый разбор.

Какой именно смысл вкладывал председатель областного общества пчеловодов в это определение «отборный», относя его к своему меду, я не знаю. Может быть, он считал свой мед лучшим среди другого аналогичного меда, который пе­рекупщики, как я вам уже рассказывал, скупают у пчелово­дов, интересуясь при этом, прежде всего ценой. А может быть, он выделил из своих медов самые лучшие, выделил, конечно, не по результатам каких-то химических анализов (грамотный пчеловод без всяких анализов знает, какой у не­го мед), а по каким-то своим правилам, учитывая, прежде всего свои личные пристрастия и вкусы. Кто знает… Мед до сих пор собирает вокруг себя столько самых разных тайн, что сразу во всех и не разберешься.

Помню, как однажды мой друг, лесничий из вятских краев, пригласил меня поехать вместе с ним к знакомому пчеловоду за медом. Я согласился, хотя мне самому мед был не нужен. Вот и знаменитые вятские урочища, где пчелы собирают самый разный мед. Вот и пасека, и сам пчело­вод — близкий родственник моего знакомого. А вот и дело­вые разговоры, ради которых мы и прибыли в этот дальний лесной угол. Мол, так и так, милый человек, одари ты меня самым лучшим медом.

А какой тебе мед поднести? Такой? Такой? Или такой?

Тут в разговоре появились названия трав и деревьев. Я ожидал, что мой товарищ примется выбирать желанный продукт именно по названиям медоносных растений, но ошибся.

Мне бы, мил человек, такого, какой ты для себя оста­вил на этот раз.

Дам я тебе такого, но только у меня его немного со­всем — много себе не оставляю.

В конце концов, нам подали мед, достаточно много меда, прямо в небольшой липовой колоде (такие колоды устраи­ваются из целого куска ствола — лишнее вынимается и по­лучается такой высокий бочоночек). Мед я попробовал тут же. Он был мягок на вкус, уже закристаллизовавшийся, сев­ший мелкими-мелкими кристаллами. Сколько я мог судить, этот мед имел определенное отношение к липе, но не толь­ко. Пробовал я за чаем у пчеловода и другой мед, постав­ленный на стол, — и тот мед был хорош. Так что же подви­нуло этого человека, имевшего богатый выбор, остановить­ся на каком-то одном меде? Не знаю.

Я сам для себя оставляю тот мед, который в этот раз мне почему-либо больше всего пришелся по душе. А люблю я мед, который не очень быстро садится, который и по зиме еще не совсем засахарившийся, а если и засахаривается, кристаллизуется к этому времени, то мелкими кристаллика­ми-крошками. Такой мед обычно называют мягким — и он действительно мягок, как домашнее масло. И по вкусу мед больше нравится мне не резкий, не навязчиво сладкий. Вот такой мед нравится лично мне. Такой я оставляю себе на зиму, если конечно, подобный мед мои пчелы приготовят летом. Но это совсем не значит, что другие какие-то меды с моей пасеки хуже или лучше. Я уже говорил вам, что я все­гда стараюсь, чтобы мои пчелы имели возможность произ­водить высококачественный целебный продукт. Ну а сам я, наверное, такой продукт уж не стану специально портить.