Пчеловодство выходного дня

МЕД ЖИДКИЙ. МЕД СЕВШИЙ. МЕД РАСПУЩЕННЫЙ

Наверное, вы уже запомнили, что мед, откачанный из сотов на медогонке, предстает перед нами в жидком виде. Такой жидкий мед неопытный человек, да еще не обладаю­щий достаточным обонянием, может принять и за сахарный сироп, а, то и за крахмальную патоку. Вот почему некото­рые, зная о возможности подлога, и сторонятся другой раз жидкого меда, предпочитая мед закристаллизовавшийся, севший или, как они говорят, засахарившийся.

Действительно, обманный, фальсифицированный мед не засахаривается, не садится, сколько бы вы его ни держали дома — в лучшем случае из такого меда выпадет какой-нибудь осадок, если к сахарному сиропу для густоты мудрецы- обманщики примешали какую-нибудь дрянь. А потому сев­ший, засахарившийся мед и есть гарантия того, что вас гру­бо не обманули.

Но засахарившийся мед еще не гарантирует вам, как я уже говорил, наивысшее качество продукта — засахарится обяза­тельно и мед-сахар, который произведен самими пчелами из сахарного сиропа, сваренного пчеловодом. Гарантией каче­ства меда, повторяю еще раз, может быть только ваше дове­рие тому человеку, который передает вам продукт со своей пасеки. И тогда не надо уже бояться меда жидкого и подозрительно посматривать на банку с медом, приобретенного вами, который почему-то все никак не закристаллизуется.

Не надо переживать, не надо снова и снова спрашивать себя: не обманули ли вас, — если вы доверяете пчеловоду. Подождите еще немного, и ваш мед обязательно, хотя другой раз и медленно, будет все-таки садиться — по крайней мере, даже в таком меде, который почему-либо кристалли­зуется очень медленно, вскоре после откачивания появятся заметные глазу и отмеченные, конечно, при употреблении крошечные кристаллики. Причем чем медленнее кристал­лизуется мед, тем кристаллики его крупней. А быстрее идет кристаллизация — кристаллики мельче.

Обычно считают, что мед, севший мелкими кристалли­ками, вроде бы вкусней, хотя вкус меда в процессе кристал­лизации не меняется, как не меняется его аромат и все остальные качества, присущие жидкому меду. Вот для того, чтобы получить мед с очень мелкими кристалликами, и до­бавляют в жидкий мед немного уже засахарившегося ме­да — создают таким образом центры кристаллизации. И мед, разумеется, в этом случае садится скорей.

Обычно такой прием применяют те, кто торгует медом на рынке. Зная, что не все люди с доверием относятся к жидкому меду, продавцы и ускоряют его кристаллизацию — добавляют в жидкий мед уже севший.

Я же сам больше люблю мед жидкий и никогда не делаю ничего, чтобы мед скорее сел. И бывает, что такой жидкий мед, правда, уже с кристалликами, явно ощущаемыми на языке, сохраняется у меня другой раз чуть ли не до весны.

Ну а чтобы мой мед быстро не закристаллизовался, ста­раюсь я отобрать для себя такой продукт, в создании которо­го не участвовали растения, мед с которых быстро садится.

Помните, мы говорили о том, что быстро кристаллизуется мед с подсолнечника, с сурепки, с одуванчика. А вот с вереска мед почти не кристаллизуется. Быстро или нет засахарится полифлерный, смешанный мед, зависит оттого, какова доля в этом продукте быстро и медленно садящихся составляющих.

Быстро или нет сядет тот или иной мед? На этот вопрос можно легко ответить, если сделать точный анализ и опре­делить процентное содержание в меде фруктозы (плодового сахара) и глюкозы (виноградного сахара). Если глюкозы больше, то мед сядет скорей, а если больше фруктозы, мед будет дольше оставаться жидким, да и садиться будет не так чисто, сразу, как мед, где преобладает глюкоза.

При большом содержании фруктозы мед может садиться очень своеобразно, при этом он как бы расслаивается: вни­зу, на дне банки, уже севший мед, севший мед и по стенкам банки, а в середине мед жидкий — эдакая медовая кашица, наполненная кристалликами. Немного подождать, и такой мед сядет весь. Но вид подобного меда у кое-кого вызовет сомнения и вопросы: а не обман, не подделка ли это? Да нет, не подделка — это особенность меда, в котором просто­го плодового сахара, фруктозы, по какой-то причине оказа­лось немного больше, чем виноградного сахара, глюкозы.

Бывает и так: стоит ваш мед в тепле и долго не садится — ведь от тепла разжижается порой и уже севший мед. Вот по­чему пасечник, желающий вас угостить медком, приносит его на стол из кладовки, считайте, почти с улицы, с холода.

Конечно, севший, закристаллизовавшийся мед можно и распустить, снова сделать жидким. Для этого мед достаточно нагреть (лучше всего не на огне, а на водяной бане). Так по­ступают чаще всего и в торговле, когда заполученный у пче­ловодов мед собираются разлить по какой-нибудь стандарт­ной торговой таре. Но как разлить мед севший? Лучше его распустить. Вот и снова вместо закристаллизовавшегося ме­да — мед жидкий. И часто после такого распускания мед, ко­торый до этого уже садился, долго остается в жидком виде.

Но вовсе не обязательно винить всякий раз торговлю, умеющую распускать севшие меды, когда видите вы жидкий мед в стеклянных плотно закрытых банках. Здесь может быть жидкий мед и изначально. В таком закрытом виде он может долго сохраняться именно жидким.

Жидкий мед сохраняется, как правило, в сотах, если, ко­нечно, этот мед, например, не с подсолнечника или суреп­ки. Такие меды пчеловоды очень боятся — они сядут, за­кристаллизуются и в запечатанном виде, прямо в сотовых ячейках, и могут подвести, а то и погубить пчелиную се­мью, оставшуюся зимовать на таком меде.

Как-то пробовал я устроить некое подобие пчелиной ячейки. Выбрал для этого сначала стеклянную банку, кото­рую залил медом до самого верха и плотно закрыл крыш­кой, а там пошел и дальше и использовал под мед пласти­ковую бутылку из-под минеральной воды. И тут налил меда под самое горлышко и завернул крышку. И в стеклянной банке, и в пластиковой бутылке мой мед долго оставался жидким, гораздо позже начал садиться, чем точно такой же мед, оставленный в эмалированном ведре.

Я упомянул распущенный мед, т. е. уже успевший закри­сталлизоваться, но нагретый затем на водяной бане и придавший снова жидкий вид. При приготовлении такого меда обычно теряются некоторые его качества — теряются при нагреве. У пчеловодов есть правило: не хранить мед на свету и при температуре выше 20^оС. И я встречал очень много грамотных пчеловодов, которые утверждали, что в противном случае мед будет хуже.

Встречал я и в литературе указания, что мед теряет свои качества при нагреве, но в литературе, посвященной пчело­водству, подчас случался определенный разнобой: одни утверждали, что мед нельзя нагревать выше 40^оС, а другие допускали нагрев, аж до 60^оС. Как быть тут, какими рекомендациями воспользоваться? Я советовал бы вам придерживаться правила, которое выработано многими умными пчеловодами: оберегайте мед от света, а тем более от солнечных лучей и держите его там, где температура не будет подниматься выше 20^оС.

Ну а как быть, если мед придется почему-либо нагре­вать — ведь почти вся медовая кулинария, вся кухня с испо­льзованием меда предполагает не только нагрев, а другой раз и кипячение продукта, в который добавлен мед? А тут поступите так, как вам захочется, как будет необходимо. Но помните и помните верно, что говорят пчеловоды, которые привыкли ценить все, что идет на пользу их пасеке, их­ пчелам, их меду, и некоторые никак не советуют подвергать мед какой-либо тепловой обработке без опасе­ния потерять лучшие качества ценнейшего продукта. Вот почему к кулинарии с использованием медов отношусь я чаще всего с некоторой осторожностью.

А хранить мед в наших условиях лучше всего в стеклян­ной, плотно закрытой банке, хранить в сухом, прохладном месте — можно и в холодильнике, но только не на свету.

Теперь, после всего сказанного, мне остается только по­желать вам, полюбившим мед, поверившим меду, доброго-доброго здоровья.

МЕД – ВАШЕ ЗДОРОВЬЕ

Когда хотят подчеркнуть силу и славу того или иного ле­карственного, особенно природного, не всегда достаточно высоко ценимого официальной медициной средства, обыч­но обращаются к опыту древних. Тут вспоминается и Древ­няя Греция, и Ближний Восток, и Китай, и Тибет. Возмож­но, такой прием с привлечением иноземного опыта и необходим, когда речь заходит, например, о мумие, родина ко­торого явно не Древняя Русь. Но что касается нашего с ва­ми меда, то тут уж, простите, просто неприлично искать ка­кие-то авторитеты на стороне, ибо наша с вами Родина, на­ша Русь—Россия еще с древнейших времен была известна многим народам и государствам как страна, «текущая ме­дом». Ну а попозже, когда внешняя торговля Руси стала для стран Европы и Азии замечательным фактом, нашу с вами Родину стали именовать страной «воска, меда, мехов и со­колов».

Сокола — это охотничьи птицы. Охота с соколами на Ру­си, обычно княжья, царская, высокая охота, была очень ши­роко известна, и хорошие соколы стоили очень-очень доро­го. В память о такой забаве-искусстве московских князей и царей до сих пор целый район столицы, а вместе с ним и станция метро в этом районе носят имя — Сокольники.

Но если соколья охота была делом дорогим, высоким, не доступным обычным людям, то добыча шкур и шкурок пушных зверей велась уже рядовыми охотниками, хотя сами добытчики ценных шкурок не всегда использовали их уж очень широко в своем быту — шкурки, как и соколы, шли наверх и были другой раз ценней любых денег.

Вспомните, что именно меха (куньи шкурки) были, по­жалуй, первыми деньгами на Руси. Куна — это старинное название куницы и денежной единицы одновременно (одна куна — одна шкурка куницы). Позже, когда под руку Руси попали и уральские, и сибирские земли, к куньим мехам, прославившим Русь, добавились и шкурки соболей.

Русь—Россия вывозила за свои пределы для торговли и обмена очень много прекрасной пушнины. Но все равно, ни пушнина, а тем более не русские сокола давали Руси—Рос­сии главный доход от внешней торговли — главным торго­вым продуктом, за который наши с вами предки получали и золото, и серебро, был воск и мед. За русский воск распла­чивались золотом, а за русский белоснежный мед-липец (липовый мед) иностранцы выкладывали серебро.

Тут надо, наверное, указать, что своего собственного серебра, добытого из русской земли, на Руси не было чуть ли не до царя Алексея Михайловича, и только потом стали открывать отечественные серебряные рудники. А ведь са­мого серебра-денег у наших предков было, видимо, доста­точно, ибо даже в самые лихие для нашей родины време­на, во время татаро-монгольского ига, когда русской земле приходилось платить большую дань ханам Золотой Орды, 90 эха наша земля, полуразоренная нашествиями той же Ор­ды, все-таки находила нужное количество серебра для уплаты дани.

Ну, как не вспомнить здесь Александра Сергеевича Пушкина и его «Евгения Онегина»… Помните, как характе­ризовался великим поэтом-провидцем этот якобы светский повеса:

«Высокой страсти не имея

Для звуков жизни не щадить,

Не мог он ямба от хорея,

Как мы ни бились, отличить.

Бранил Гомера, Феокрита;

Зато читал Адама Смита,

И был глубокий эконом,

То есть умел судить о том,

Как государство богатеет,

И чем живет, и почему

Не нужно золота ему,

Когда простой продукт имеет.

Отец понять его не мог,

И земли отдавал в залог».

Что тут в этих чудесных строчках? Нет, не только изуми­тельная музыка русского слова, но еще и вся экономика на­шей страны, начиная от тех древних времен, когда Русь, стараясь и работая, производя и производя тот же мед высо­чайшего качества, получала за него весь необходимый ей драгоценный металл, и, кончая сегодняшними днями, когда нынешние экономы, не читавшие как следует, видимо, да­же «Евгения Онегина», принялись за биржевую игру раз­личными, сомнительной ценности бумагами, закладывая попутно для поддержания собственного живота русские земли и напрочь забыв, что только работа, старание на зем­ле, только простой, по Пушкину (или Адаму Смиту) про­дукт и сохраняет любому умному государству его прежние силы и славу.

Простите меня за этот экономический экскурс, но без него, а также без краткого знакомства с историей пчеловождения на Руси мне не удастся убедить вас в том, что же на самом деле такое — мед для русского человека.

Судя по всему, наши предки попробовали мед, отыскав дупло с пчелиной семьей во время своих лесных охот. И го­ворят, что когда-то таких диких медоносных пчел в наших древних лесах водилось во множестве, и тогда русскому че­ловеку не было вроде бы особой необходимости вмешивать­ся в дела мудрой природы. Но со временем мед, а там и воск потребовались в качестве того самого простого продук­та, без которого наша земля не смогла бы стать сильной и богатой. Вот тут-то и родился на Руси замечательный про­мысел — бортничество.

Смысл бортничества таков. В лесу подбирается подходя­щее и обязательно живое, а не засохшее дерево (в сухом мертвом дереве пчеле холодней зимой и жарче летом), и в этом дереве на достаточном расстоянии от земли устраива­ется дупло, большое, вместительное пространство с окон­цем, выходом-входом, для пчел (летком) и с должеей — продолговатым отверстием сзади устроенного дупла-борти. Через это отверстие и выбиралась лишняя древесина при изготовлении борти, через должею проводилась и ревизия жилища пчел, которые обычно быстро находили это удоб­ное для них помещение и селились в искусственном дупле- борти. По весне хозяин борти — бортник помогал пчелам навести порядок в их доме после долгой зимы — убирал сор, погибших пчел, в конце лета бортник собирал с пчели­ных семей дань, а к зиме утеплял свои борти.

Это был очень трудный промысел — бортничество тре­бовало и ловкости (надо было лазать по деревьям, поднима­ться вверх по стволу, где обычно не оставлялось или вообще не было никаких суков) и старания (выделка борти — боль­шое искусство). Каких масштабов достигал этот промы­сел — бортничество, можно судить хотя бы по таким циф­рам.

Обычно у рядового, как говорится теперь, бортника бы­ло во владении 50—80 бортей. Редкие бортники имели боль­шее число таких искусно выделанных дупел: по 200, а то и больше. А позже, когда этот промысел был поставлен на так называемую промышленную основу, когда стал использова­ться наемный труд, «бортники-промышленники» заводили уже целые «бортные заводы», где было, чуть ли не по 1000 бортей.

А если учесть, что все подходящие для пчел лесные уго­дья были поделены между бортниками на так называемые бортные ухожья, да еще прибавить к этому, что бортничест­во в свое время было распространено почти по всей русской земле, по всему лесному пространству от Ладоги до Урала, от Подолии до Поволжья, то можно догадаться, почему рус­скую землю считали страной воска и меда.

Пользу, которое приносило государству даже самое при­митивное в общем-то пчеловождение, прекрасно понимали российские государи.

Я приведу вам только две статьи из «Соборного уложе­ния 1649 года» (1649 год — это пятый год царствования Алексея Михайловича Романова, отца Петра Первого), что­бы подтвердить правоту вышесказанного:

«218. А будет кто в чужом же угодье испортит бортное дерево, корень подсечет или подожжет или каким-нибудь обычаем какую поруху учинит нарочно, и в этом на него бу­дут челобитчики, и сыщется про то допряма, что он такое дело учинил, и за насильство на нем по суду и по сыску доправить за бортное дерево со пчелами три рубли, а безо пчел, в котором дереве напереть того пчелы были, полтора рубли, а в котором дереве борть была сделана, а пчел не бы­вало, то за то дватцать пять алтын, за кряжь невыделанной по двенадцати алтын по три денги, сколько их ни испортит.

219. А будет кто у кого пчелы выдерет, а бортей не ис­портит, и на нем за всякие пчелы доправити по полугора рубли. А будет кто у кого в дому, или во пчельнике, или в лесу покрадет ульи со пчелами, и сыщется про то допряма, и на нем доправити за всякой улей по три рубли, да ему же за то учинити жестокое наказание, бити кнутом. А будет кто в чьем лесу умыслом подсечет дуплястое дерево со пчелами и мед из того дерева выдерет, и на нем за то доправити шесть рублев и отдати исцу».

Кстати, в то время государство брало под защиту не только своих пчеловодов, но и садоводов и овощеводов. По­интересуйтесь хотя бы статьей 222 той же X главы настоя­щего «Соборного уложения», чтобы понять до конца пере­живания автора «Евгения Онегина» по поводу экономики родной страны, где уже пировали люди, которые не слиш­ком сильно беспокоились о производстве простого продук­та, а решали личные экономические проблемы путем сдачи кому-то для бог знает каких нужд неплохие сельскохозяйст­венные угодья «отец понять его не мог и землю отдавал в залог»):

«222. А будет кто у кого в огороде какой овощ насильством пограбит или покрадет, а сыщется про то допряма, и на нем за такой овощ велеть исцу доправити денги, сметя по овощи, да ему же за насильство или за кражу учинити нака­зание смотря по делу».

Все было еще впереди: и слезы некрасовской Саши, ко­торая плакала, когда «лес вырубали» на продажу, на про­мышленные нужды, когда этот лес сбывали вчерашние вла­дельцы крепостных, оставшиеся без своих рабов после ре­формы 1861 года, сбывали, чтобы поддержать прежний уро­вень роскоши. Впереди был и вишневый сад героини чехов­ской пьесы, Раневской, по которому, в конце концов, и за­стучали топоры бывшего господского приказчика, чтобы на месте вишневого сада настроить дач, а затем сдавать их вна­ем и получать за это приличные деньги.

Еще не скоро промышленный молох поглотит остатки прежней патриархальной жизни, но бортничество уже ис­пытывало трудности — кроме бортников у леса стали появ­ляться другие хозяева, которых лес интересовал только как промышленная древесина или высококачественный березо­вый уголь для металлургической промышленности.

Увы, бортные угодья стали сокращаться. Но и здесь рус­ский пчеловод нашел выход, и свой старинный промысел сохранил — вместо борти, вместо искусно выделанного дуп­ла в живом дереве в глухом лесу пчел стали водить в изго­товленных мастерами колодах, в тех же дуплах, но теперь все чаще и чаще такие колоды с пчелами размещали непо­далеку от жилища пчеловода. Так и было положено начало современным пасекам.

Колодное пчеловодство было полегче, попроще бортни­чества, хотя бы потому, что теперь все пчелиные семьи, принадлежащие тебе, были у тебя под надзором, на виду. Теперь не надо было путешествовать по лесам, лазать по де­ревьям, и все чаще и чаще стала отпадать необходимость са­мому хозяину отбирать из своих колод мед и воск.

Появились колоды с медом и воском, появились и тор­говцы-скупщики, которые чаще всего за небольшие деньги и покупали у пчеловода всю колоду вместе с пчелами, ме­дом и воском. Затем пчел убивали — закуривали их серни­стым дымом, а потом вырезали из колоды все содержимое и выжимали из сотов мед.

Часто приходилось слышать мне, что мед, добытый та­ким способом, мол, не чета меду сегодняшнему, центробеж­ному, откачанному на медогонке, мол, в тот прежний мед попадал не только переработанный пчелами нектар, но и значительное количество перги — пыльцы, а вместе с ней ставшее гораздо позже знаменитым и маточное молочко — словом, это был не мед, а более славный продукт.

Безусловно, такое утверждение достаточно точно. Но мед со всеми теми компонентами, о которых шла речь вы­ше, можно получить совсем просто и сегодня, не прибегая к погибельному не только для пчел, но и для самого пчело­водства так называемому роебойному способу добычи меда из колод скупщиками-пронырами, когда каждая семья, у которой собирались отнять мед и воск, предварительно уничтожалась дымом, в котором была сера.

Вот тут-то и происходило, как мы любим говорить, паде­ние нравов. Бортники берегли каждую свою семью, никогда не отбирали из борти мед, если его было не очень много. Больше того: у бортников было правилом — поддерживать своих пчел, подкладывать в семьи, где было запасено поче­му-либо немного меда, соты с медом, сохраненные с про­шлого года. А при роебойной системе даже пчеловоды дале­ко не все добывали мед из колод, сохраняя самих пчел.

А такой способ, щадящий пчел, был разработан и здесь еще во времена колодного пчеловодства. Именовался он «перегоном пчел», когда всю семью спасали, сохраняли для будущей жизни. Но, увы, практика скупки колод с пчелами оптом оказалась более легкой, более спокойной для пчело­вода не слишком умного. И она вершила свое дело. И прежде всего, уничтожала в людях особое старание возле пчелы.

Возможно, еще оттуда, со времен роебойной системы, и пошли по нашей земле люди, которые вроде бы и знают, что такое пчела, улей, но в то же время не вызывают у нас доверия — эти люди чаще всего не очень честны, а главное, не стремятся стать пограмотней.

Да, все это социальные экскурсии, но, как мы уже убе­дились, сегодня без подобных социальных знаний невоз­можно выжить никакому народу (помните: «Необразование народа — геноцид по отношению к самому народу», — так, кажется).

И из этих социальных отступлений я все-таки делаю главный вывод: пчеловодство в нашей стране изначально было всенародным промыслом. А отсюда еще один вывод, что тот же мед в не слишком лихие для Руси и России вре­мена чаще всего был весьма обычным продуктом в кресть­янском быту, т. е. в быту народа, т. е. в быту той части об­щества, которая хранит собой источник национальной на­следственности. Увы, городское население — это чаще все­го не только не народ, не только некий этносоциальный конгломерат, но и еще часть населения, лишенная, как пра­вило, корней в народной, природной почве, а потому и не способная, не умеющая отвечать за качественное размноже­ние того народа, который дал нам жизнь, в том числе и на­шему городскому населению. Увы, город — это губка, вса­сывающая в себя силы народа, все еще живущего на земле, в привычной для данного народа природной среде, в изна­чальной экологической нише, и таким образом решающая возможные демографические проблемы. Ведь не секрет, что для того, чтобы предотвратить демографический взрыв лю­бой популяции (общества, народа) людей, надо усиленно внедрять в сознание этого народа городскую жизнь — попав в город, человек начинает терять свой жизненный потен­циал, а вместе с тем перестает размножаться в нужном для сохранения жизни количестве, а самое страшное, не переда­вая при этом даже своему немногочисленному потомству необходимые для здоровой жизни качества.

Ну а поскольку мед издавна был обычным продуктом питания во многих крестьянских семьях, значит, он в лю­бых случаях оставил свой след в нашей с вами эволюции (вот тут-то и открывается очень интересный путь, если и не к совершенству, то хотя бы к спасению нашей с вами, по большей части, ущербной теперь жизни).

Запомните только что сказанное, запомните и то, что я сказал чуть выше: «Мед был весьма обычным продуктом в народном быту».

Ну а теперь давайте обратимся все-таки к истории и по­заимствуем для нашей беседы достаточно большую цитату из «Энциклопедии Русского Сельского Хозяйства», к авто­ритету которой я уже прибегал:

«Употребление меда самое разнообразное. Он содержит в себе до 88% легкоусвояемого сахаристого вещества, нужно­го для нашего организма: ароматические вещества и кисло­ты, содержащиеся в нем, придают ему приятный вкус и аромат, возбуждающие деятельность нервной системы и действующие на организм антисептически. Поэтому мед, как пища, оказывает очень хорошее влияние на здоровье человека. Древние считали мед не только в высшей степени питательным и целебным продуктом, но и приписывали ему свойство удлинять жизнь человеческую. Хотя ныне и очень распространено мнение, что мед — только предмет роско­ши, не обладающий никакими питательными свойствами, но это ошибочно: мед скорее является сконцентрированной пищею; конечно, он не содействует росту мускулов, как бифштекс, но зато обладает другими свойствами, не менее нужными для здоровья, для умственной и физической силы.

По Лангстроту, мед увеличивает теплоту организма, воз­буждает нервную энергию и дает направление всем животным отправлениям. Работнику он сообщает энергию, а у человека делового возбуждает умственные силы; действие его не имеет ничего общего с действием спиртных напитков и других возбуждающих средств; напротив, мед оказывает благодетельное влияние, выражающееся приятными и на­долго сохраняющимися результатами; им обуславливается хорошее расположение духа и ясность мысли. Замечено, что те, кто ест мед за обедом, благодаря этой привычке по­льзуются отличным здоровьем и долго живут. Благотворное действие меда, как в сыром виде, так и в переработанном, доктор Дубини объясняет, во-первых, тем, что ароматиче­ские вещества и кислоты, содержащиеся в меде и придаю­щие ему приятный вкус и аромат, возбуждают деятельность слюнных желез; вызывая же большее выделение слюны, мед способствует перевариванию некоторых составных частей пищи и усвоению их организмом; далее, когда мед прони­кает в наш желудок, присущая ему кислота соединяется с желудочными кислотами и, обладая драгоценным свойст­вом предупреждать разложение, препятствует также и желу­дочному брожению. Главное же физиологическое значение меда для нашего организма заключается в том, что печень поглощает все его сахаристое вещество, которое, поступая в кровь, окисляется и производит теплоту.

Мед, сам по себе усваивающийся почти целиком, обла­дает, кроме того, несомненными целебными свойствами. В народной медицине он употребляется для лечения малокро­вия и девичьей немочи; он представляет хорошее слабитель­ное средство, излечивающее даже острые случаи геморроя; мед производит и мочегонное действие; его употребляют как мягчительное и даже как дезинфекционное средство, почему его и примешивают к полосканию при простой жа­бе. Грудным детям, страдающим молочницей, полезно об­мазывать белый налет во рту медом с примесью небольшого количества буры. Мед и сладкие медовые напитки излечи­вают боль горла, кашель и могут даже остановить развитие дифтерита, особенно если их употреблять натощак и перед сном. По мнению доктора Любарского, мед особенно поле­зен при грудных болезнях, сопровождаемых кашлем, тяже­лым дыханием и скудным отделением мокроты, при катаре желудка и кишок, геморрое, золотушных опухолях и сыпях, при английской болезни у детей, при хронических накож­ных болезнях, ипохондрическом настроении духа и бессон­ницах. Любарский горячо рекомендует кормить медом де­тей. Относительно меда в простом народе распространено предубеждение, будто он производит у детей золотуху; пре­дубеждение это возникло из того, что к меду многие лица имеют так называемую идиосинкразию — не переносят его, подобно тому, как некоторые обнаруживают идиосинкра­зию к землянике, ракам и т. п. Вследствие этой исключите­льной особенности некоторых организмов при употребле­нии меда появляется сыпь, скоро проходящая и не имею­щая ничего общего с золотухой. В нормальном состоянии здоровья полезно употреблять мед раза три в день, прибли­зительно по столовой ложке; утром — с булкой, с хлебом или прокипяченным молоком, а после обеда и ужина — чаем или водой».

Безусловно, в этой цитате много интересных советов и рекомендаций, но я, прежде всего для продолжения нашего разговора прошу вас вспомнить всего несколько слов, из только что прочитанного: «Замечено, что те, кто ест мед за обедом, благодаря этой привычке, пользуются отличным здоровьем и долго живут».

Сохраните это утверждение в своей памяти, не забудьте и мое прежнее утверждение, что мед был когда-то весьма обычным продуктом в народном быту. Ну а теперь пойдем дальше и для нашей с вами пользы заглянем ненадолго в мир лекарственных растений, в мир фитотерапии…

Вспомните, пожалуйста, лекарственные травы, которыми вы когда-либо пользовались, которые вам рекомендовали или о которых вы узнали сами. Уверяю вас, что при этом вы обязательно получили совет: пить такую-то траву (или сложный сбор из многих трав) надо, мол, дней 20, потом полагается перерыв, а там курс лечения следует продол­жить.

Чаще всего для серьезного лечения и хороших результа­тов вам предложат и еще более сложную схему лечения: 20 дней пить траву, 10 дней перерыв, 20 дней снова пить траву, снова 10 дней перерыв и еще 20 дней пить траву. Затем сле­дует сделать перерыв уже в несколько месяцев, а там весь курс лечения повторить. Порой для поддержания вашего здоровья в достаточном качестве подобные курсы лечения следует повторять каждый год, т. е. на всю жизнь познако­миться, стать близкими друзьями с той или иной полезной для вас травкой, которая, как говорят в таких случаях трав­ники, легла вам на душу.

Что делать — мы уже серьезно поизрасходовали себя и теперь нам в том или ином случае требуется серьезная помощь природы, той самой природы, которая и создала чело­века.

Нет, лекарственные травы, даже очень сильные — никак не медикаментозные средства, которые рекламируют и рек­ламируют без устали по каналам того же ТВ, обещая, что какая-то особо сильная «упас» или еще что-то подобное тут же выручат вас из беды.

Вообще-то, от того же буйного помешательства может выручить вдруг человека и дубина, опущенная на голову бо­льного, — после этого безумный может туг же успокоиться. Но что еще сотворит эта дубина, что останется после нее у человека вообще?

Увы, очень часто самые-самые медикаментозные средст­ва и выступают в роли подобной дубины — они, действите­льно, могут тут же избавить от насморка или кашля, вернуть нам вроде бы и силы, но потом попросят у нас порой очень высокую плату за помощь — и расплачиваться придется нам тем же самым здоровьем.

Конечно, без медикаментозных средств порой не обой­тись, но это крайний случай, когда уже нет времени покло­ниться той или иной живой силе, которая когда-то хранила нас и заботу которой о себе мы однажды отвергли. Но если еще не случилось самого худшего, если еще есть время, а главное, вера в природные силы, то с какой-нибудь «суперупсой» можно и повременить — уж тут поклонитесь поглуб­же природным средствам, тем же травкам или тому же меду.

Да, и среди лекарственных трав есть очень сильные рас­тения. Так, например, полрюмки настойки на водке золо­того корня (родиола розовая) могут лишить вас на долгое время сна. Мне приходилось пить чай из золотого корня. Для этого в большой, так называемый семейный котелок опускали корешок родиолы розовой, кипятили воду, давали чаю остыть, настояться, а затем каждый из нас принимал по полкружке такого чая, принимал его не торопясь, неболь­шими глотками. И происходило чудо — к нам возвращались силы, мы чувствовали себя бодро, как будто только что встали с постели после спокойного сна, хотя за нами было длительное путешествие в горы, переход через горную реку, крутой подъем, а там и почти полдня, ушедшие на сбор кед­ровых шишек.

Тогда я вместе с пригласившими меня отправился в ал­тайские горные кедровники за орехами. Полдня у нас ушло на дорогу и трудный подъем, затем собраны кедровые шиш­ки и, наконец, костерок и алтайский чай из золотого корня.

Нам необходимо было восстановить силы, чтобы до утра за­кончить последнюю работу в нашем промысле — высвобо­дить из кедровых шишек сами орехи. Тут-то и помогла нам родиола розовая. Мы выполнили всю работу, собрали каж­дый по мешку кедровых орехов, а утром отправились с гор домой, почти не поспав этой ночью. Правда, за такое бодр­ствование пришлось и заплатить — после алтайского чая я довольно-таки долго чувствовал легкую боль-ломоту в левой стороне груди, где находится сердце. Я поинтересовался у своих попутчиков и услышал и от них, что такое чувство после принятия достаточно крепкого алтайского чая извест­но и им.

В тот раз золотой корень выступил в роли мощного разо­вого стимулятора. Мы употребили его в большом количест­ве. А вот для лечения, для восстановления организма, воз­вращения к здоровой жизни необходимо принимать настой­ку золотого корня на водке в течение 80 дней по уже ука­занной мною схеме: 20—10—20—10—20. И только тогда все, что может сообщить вам это удивительное растение, будет вам сообщено. Причем принимать эту чудесную настойку надо опять же при соблюдении определенных условий: сна­чала принимают настойку корня по нескольку капель за прием, на следующий день одноразовая доза увеличивается на 1 каплю, дальше — еще на одну и т. д., пока не добере­тесь медленно, терпеливо до 10 капель на прием. Так что и тут действует правило: вводить даже самую добрую помощь в организм надо сначала осторожно, постепенно, чтобы вы привыкли к снадобью, расположились к нему — тут уж не «суперупса», не «дубина по голове буйному человеку» — тут забота о вашей жизни, о том, чтобы никакого вреда вам не нанести.

Ну а дальше ваш организм примет согласно, мягко тот или иной природный продукт — вы как бы возвращаетесь в свою прежнюю природную колыбель-нишу и начинаете жить снова, исправляя неверный путь и придерживаясь пра­вильной дороги.

А если уж вести анализ всех лекарственных растений, то, поверьте мне, среди них сильнодействующих средств вооб­ще очень немного — я имею в виду способность тех или иных растений оказать помощь тут же, немедленно.

В 1992 году журнал «Россия молодая» напечатал на своих страницах мою небольшую книжечку «Лечитесь травами». Там я рассказывал о тех лекарственных растениях, к кото­рым у меня, прежде всего, лежит душа, которые считал в то время своей главной гвардией. Это пустырник, валериана, золотой корень, чага, зверобой, ромашка, тысячелистник, подорожник, крапива, одуванчик, мать-и-мачеха, кипрей, душица, золотая розга. Из этих четырнадцати трав действие только четырех (пустырник, валериана, золотой корень и зверобой) вы можете почувствовать в отдельных случаях вскоре после приема одной лечебной дозы.

О золотом корне я уже рассказывал. Так же быстро, но уже в другом направлении обнаружите вы действие пустыр­ника и валерианы: разболится у вас сердце, появится из­лишняя нервозность, примите чай из пустырника или капли валерианы и, как правило, придет к вам облегчение. Помо­жет и зверобой очень скоро вашему желудку, а чашка чая со зверобоем, принятая вашим ребенком на ночь, не позволит ему помочиться ночью в постель. Ну а все остальные, выда­ющиеся, на мой взгляд, травы уже потребуют от вас терпе­ния, внимания и строгого соблюдения правил лечения. То- есть это будет никак не дубина по голове, не какая-нибудь «суперупса», а почти что продукт питания, который станете вы потреблять постоянно, постепенно возвращая себя туда, откуда и начали свой последний нездоровый путь. Никакая дубина, никакая «суперупса» не смогут вернуть вам настоя­щего здоровья.

Таким же великолепным средством (а в чем-то значите­льно более сильным и надежным), как и многие мои лекар­ственные травы-гвардейцы, может стать для вас натураль­ный цветочный, как говорили мы, смешанный мед, если вы введете его навсегда в свой рацион, если он будет у вас все время на столе — всегда вместе с вами… Помните, я просил вас оставить в памяти такое положение, позаимствованное из «Энциклопедии Русского Сельского Хозяйства», «что те, кто ест мед за обедом, благодаря этой привычке, пользуют­ся отличным здоровьем и долго живут»? Ну, как — вы при­нимаете для себя это правило?

Да, я согласен с вами, что сегодня мед не очень доступен большинству нашего народа. Но вместе с тем я обязан по­казать вам, что за последние дикие рыночные годы мед во­все не подорожал так, как другие обычные наши продукты…

Считайте сами. В последние годы Советской власти 1 литр молока стоил 30 копеек, а сейчас (начало 1997 года) — 4200 рублей (цены московские, молоко стерилизованное, пакетированное; разливного молока в Москве совсем не­много, а цена его не ниже 3000 рублей за литр). Итак, цена на молоко подскочила за это время в 14 000 раз (при раз­ливном молоке, примерно, в 10 000 раз).

Хлеб, отличный белый батон, продавался раньше по це­не 25 копеек. Сейчас некое подобие такого батона продает­ся по цене 25000 рублей. Цена увеличилась в 10 000 раз. Примерно так же поднялись цены на растительное масло, на сливочное масло, на колбасные изделия. Ну а мед?

В последние годы Советской власти у нас, в Борисоглеб­ском районе Ярославской области очень неплохой мед про­давали по 8, а то и по 6 рублей за килограмм (8 рублей — цена рыночная, а 6 рублей — цена на дому). Сегодня же мед похожего качества можно поискать на тех же московских рынках или в павильоне бывшей ВДНХ по цене 20 000 руб­лей за один килограмм. Такая же цена на мед и в нашем Борисоглебском районе Ярославской области в настоящее время. Делим 20 000 на 8 и получаем увеличение цены на мед всего в 2 500 раза за то время, когда цены на все осталь­ные основные продукты выросли примерно в 10 000 раз.

Так что получается, что мед вовсе не подорожал, а даже подешевел по сравнению с другими продуктами.

Ну а покупательная способность нынешнего гражданина России, как соотносится она с ценой на мед?

Давайте вспомним, что в последние годы Советской вла­сти большинство городских пенсионеров получало пенсию не меньше 100 рублей в месяц (максимальная простая пен­сия была в то время 120 рублей). Так что при цене на мед в 8 рублей за 1 кг такой пенсионер мог купить на свою месяч­ную пенсию чуть больше 12 кг меда. Сейчас цена меда — 20 000 рублей за 1 кг, а минимальная пенсия в Москве — 300 000 рублей. Сейчас на такую пенсию можно купить 15 кг меда. Так что и здесь нет основания считать, что мед стал нынче менее доступен людям. Другое дело, что на ту же пенсию в 300 000 рублей намешаны сейчас порой такие не­померные расходы (квартплата, коммунальные услуги, не­обходимость платить абсолютно за все на каждом шагу, рас­ходы на первоочередные продукты, которые выросли очень сильно), что ни на какой мед денег вроде бы и не остается.

И все же я думаю, что вернуть мед людям, даже самым бедным, все-таки можно.

Плохо живут наши старушки, считают каждую копейку, особенно если нет у них никакого летнего огородика, нет своих овощей, заготовок, но все равно тянет их, бедолаг, другой раз в очереди за дешевыми мясными продуктами и выкладывают они здесь свои нищенские тысячи за животный белок. А нужен ли очень уж этот животный белок по­жилым людям? Объяснишь кому-то, что с возрастом по­требность в животном белке должна сокращаться, и выслу­шают тебя, согласятся с тобой, но тут же отгородятся от те­бя простым словом: «Хочется».

Конечно, привычка, конечно, хочется. И в основе такого «хочется» хорошо известная медицине так называемая «пи­щевая наркомания», когда сытый человек все ест и ест или когда хочется вот чего-то такого вкусненького. А надо ли?

Я вовсе не собираюсь здесь пропагандировать вегетари­анство. Хоть и живу я большую часть года в саду и при ого­родных грядках, хоть и запасаю в достатке на зиму и карто­фель, и любой овощ, и подарки из сада, хоть и перешел я, и достаточно давно, на природную растительную пищу и мед, но все равно иногда и мне по памяти прошлого чего-то хо­чется. Но чаще всего это «хочется» и остается только мимо­летным желанием, и я по-прежнему поддерживаю себя (и видимо, пока достаточно удачно) теми продуктами, о кото­рых только что говорил.

Так же и с нашими старушками, которые ради «хочется», в силу привычки, стоят в очереди за относительно дешевы­ми мясными продуктами, чаще всего не зная, что ложка ме­да, самая маленькая чайная ложка меда, который употреби­те вы с горячей водой или с чаем, не только придаст вам си­лы, утолит явившуюся потребность что-нибудь пожевать, но еще и поможет вам поддержать свое здоровье.

А чайная ложка меда — это максимум (если зачерпнуть ложкой мед как следует) 12 г полезнейшего продук­та. Ну а если не стараться чересчур, а наполнить ложечку только до краев, то достанется вам уже не 12, а всего 10 г — а это всего 200 рублей из вашей пенсии. А если еще и на ночь, чтобы лучше поспать, чтобы лучше работал желудок, принять такую же чайную ложечку меда с горячей водой или с чаем, то вот вам и весь расход на ваше питание и лечение медом за день — 400 рублей. Месячный расход в данном случае — 12 000 рублей за 600 г меда — это 350 г стеклянная баночка, до краев наполненная медом, так как мед раза в полтора тяжелее воды.

Сравните это со своими расходами на те же субпродук­ты, которые пожилому человеку совсем не обязательны. В то время как мед может стать спасителем: избавит от болез­ней, продлит годы здоровой старости. Ведь обычно задача человека не в том, чтобы пожить подольше — срок его жиз­ни по большей части точно определен изначально приро­дой, и уж туг сам через себя не перепрыгнешь. Но вот про­жить положенное тебе в добром здравии, не мучать свои ни душу, ни тело, не донимать своими болезнями окружающих и, конечно, не сократить срок, отведенный тебе, — это, по­жалуй, и есть главная задача любого человека. Ради всего этого мы и отправляемся на поиски здорового, действитель­но необходимого нашему организму питания, на поиски из­давна знакомых людям природных, натуральных продуктов, в число которых, безусловно, под самым первым номером и входит мед.