Пчеловодство выходного дня

 Мед дают только многопчельные семьи.

В жиз­ни общественно живущих насекомых, в том числе и медо­носных пчел, решающую роль, бесспорно, играет их число.

Чем больше рабочих пчел в семье, тем, естественно, боль­ше они соберут и меда. Мощные семьи намного легче, чем малочисленные, переносят зимовку, не страдают от низких температур весной. Все это превосходно знал Витвицкий из своей многолетней практики, повидав и сильные, и слабые, бедные пчелой семьи. Он, кстати, изучал не только пчел, но и других общественно живущих насекомых, отыскивая у них единые биологические законы существования.

В сравнительных наблюдениях за сильными и слабыми семьями, которые не один год проводил Витвицкий, пре­имущества всегда и во всем оказывались на стороне силь­ных. Вот что, в частности, сообщал он об одном из таких опытов, в котором пытался установить расходы кормов зи­мой: “Взвесив ульи с первыми и другими роями поздно осенью, я убедился весною, что многочисленные семейства меньше съедают меда, чем неблагонадежные”. Как бы это ни казалось парадоксальным, тем не менее оно верно. Сла­бые для поддержания необходимого тепла вынуждены по­треблять больше меда. Притом у сильных, если их ничто не беспокоило зимой и было много корма, не встречалось загрязненных гнезд, тогда как у слабых такое наблюдалось весьма часто. Все это дало основание сделать ценный для практического пчеловодства вывод: “Лучше иметь мало, но самых благополучных ульев, нежели много сомнительных… Надобно всегда следовать тому верному правилу: что не ко­личество ульев, но хорошее их состояние составляет и уп­рочивает доходы”. Только сильные семьи могут обеспечить благополучие хозяйства, утверждал русский пчеловод — тонкий исследователь и превосходный практик.

Мысль о достоинствах сильных семей нашла обоснование и дальнейшее развитие в работах ведущих русских ученых и подтверждена многовековой практикой.

Слабые семьи Витвицкий предлагал соединять с другими. Объединение роев или присоединение слабых семей к сосед­ним считал необходимым и обязательным звеном практи­ческого пчеловодства: “Ни одна даже искусно управляемая пасека не может обойтись без соединения одних роев с дру­гими”. По его мнению, на самостоятельное существование имели право только “многопчельные”, довольно рано вы­шедшие рои, а “малопчельные”, или поздние, он рекомендо­вал соединять по нескольку вместе. Объединение неизбежно в конце сезона (семьи израбатываются на медосборе), чтобы сохранить пчел от гибели зимой, и после зимовки (семьи ослабевают или теряют маток). “Кто весною и летом не со­единяет слабых роев с другими, — писал он, — тот напрас­но теряет много пчел”. При объединении надставку со сла­бей или обезматоченной семьей следовало подставлять под соседний хороший улей. Так как раз и поступали пчелово- ды-колодники, у которых колоды были составными.

Присоединение слабых семей — один из обязательных элементов и современной технологии.

Зимовка — главная забота пчеловода.

Прибыль от пчеловодства, без сомнения, во многом зависит от ре­зультатов зимовки пчел. Ослабление и даже гибель громад­ного числа семей вследствие малых кормовых запасов или неправильного содержания были в то время типичны для пчеловодства России. Витвицкий имел все основания зая­вить, что “зимовка столь нежного насекомого, каковы пче­лы, составляет одну из главных забот пчеловода”.

Пчелам, живущим в дуплах и бортях, не страшна зима. За ними, так сказать, присматривает сама природа. В живом дереве, в котором и зимой не приостанавливаются процессы обмена, ни холод, ни сырость не могут вредить пчелам. В ле­су им не мешает и ветер. Витвицкий одним из первых рус­ских исследователей измерил температуру в естественных жи- лшцах пчел и обнаружил, что в гнездах сильных семей с обильными запасами меда даже в самые жестокие морозы “так же тепло, как в натопленной комнате”.

Ему не раз удавалось видеть рои, которые зимовали под открытым небом и при достаточном количестве меда выдер­живали морозы.

На основании своих многолетних наблюдений он убе­дился в том, что “пчелы не боятся зимнего холода, если только зимою имеется вдоволь меду и вдоволь бодрых пчел”. Значит, для нормальной зимовки необходимы два условия: мед — своеобразное биологическое топливо и мае- са пчел, умеющих создавать и сберегать тепло. Витвицкого интересовало, как пчелы обогреваются и удерживают тем­пературу в наезде, но выяснить это не мог, поскольку ни в дупле, ни в безрамочном улье нельзя расчленить зимний клуб. Тем не менее он сделал довольно верное предположе­ние о том, что “зимою, во время сильных морозов, пооче­редно часть пчел влазит в пустые ячейки, чтобы нагреться, а те, которые находятся на поверхности сотов, служат им одеялом. Нагревшись в ячейках, вылазят на соты, чтобы остальным очистить место”. Корка клуба, как потом стало известно, как раз и есть “зимнее одеяло” пчел.

Зимующие в дуплах пчелы, по его утверждению, не ис­пытывают недостатка и в свежем воздухе. Они, кстати, са­ми научились регулировать его доступ через летки. В силь­ной, богатой медом семье пчел на зиму остается обычно большой просторный леток. Семья, не очень сильная осенью, его уменьшает, но делает таким, что через него проходит в жилище столько воздуха, сколько ей нужно. Такую закономерность Витвицкий наблюдал почти в каж­дом дупле и по размеру зимнего летка мот безошибочно су­дить о силе семьи.

Он видел, что в естественных условиях под защитой толстого слоя древесины и на значительной высоте от земли пчелы зимуют спокойно. Лишь в редких случаях их покой нарушают куницы, почуявшие запах меда, или дятлы, пы­тающиеся достать насекомых. Дикие пчелы зимой не пач­кают гнезда, не теряют силы, сохраняют бодрость, а весной энергично работают на цветах. Вывод напрашивался сам: медоносные пчелы способны довольно лепсо переносить зи­мы, даже длинные и морозные. Так почему же тоща на па­секах ежегодно зимой погибает много семей, а другие осла­бевают и обессиливают настолько, что не могут весной да­же прокормить себя? Витвицкий видел причины в грубей­шем нарушении условий, необходимых пчелам зимой.

На его собственной пасеке гибели или ослабления семей от голода не происходило, так как пчелы содержались в со­ставных ульях с обильными запасами корма. Каждая семья зимовала в двух надставках, из которых верхняя, кормовая, всегда была залита медом. Не американцы придумали кор­мовую медовую надставку, как принято считать, а русские и намного раньше, чем она утвердилась в США. Этот весь­ма важный технологический прием составления зимнего гнезда вошел в арсенал и практику современного пчеловод­ства и вполне оправдывает себя. Характеризует он уровень культуры пчеловождения.

Исследователь указал и на не менее важную, чем голод, причину неудач — зимовку в помещениях, которую считал противоестественной: “… из изысканий моих оказалось, что в нашем отечестве едва десятая доля пчел зимует на воль­ном воздухе, а остальные бывают заточены осенью, будто преступницы, в сырые и запертые погреба. …Сильный бык, запертый на столь долгое время, едва ли бы перенес столько неудобств, сокращающих жизнь!” Сравнение не покажется слишком сильным, если представить, что пчелы, “запеча­танные” в зимовниках на долгие шесть месяцев, лишены свежего воздуха и солнечного света, которые, как известно, оказывают благотворное влияние на физическое состояние всех живых существ и стимулируют жизненную активность.

Витвицкий был против зимовки в помещениях еще и потому, что опасался за потерю медоносными пчелами их ценнейших природных качеств — зимостойкости, энергии роста и работоспособности. Такая беда уже случилась в степных районах, где резко снизился медосбор. Местные пчелы потеряли “прежнюю резвость в погребах” и нужда­лись в прилитии “свежей крови” сильных лесных дикарок: “Чтобы двинуть общее пчеловодство вперед, должно особен­но на степях обзаводиться теми пчелами, которые живут в лесах на свежем воздухе. Самые отличные породы медоно- сиц скрываются по дуплам в непроходимых русских и ли­товских лесах. Они живут по законам природы от незапа­мятных веков… Дикая пчела, можно сказать, сильна, как медведь, между тем как живущая в улье… совсем ныне сделалась хилою”.

Пчеловоды укрывали своих пчел от холодов только по одной причине — незнанию природы этих насекомых. Вит­вицкий предостерегал своих земляков и от слепого следова­ния советам иностранцев, восхвалявших зимовку пчел в подземельях, омшаниках и других строениях. Пчелы при­выкли жить зимой под открытым небом, дышать свежим, богатым кислородом, здоровым воздухом, в течение веков научились спасаться от холодов — вот из каких веских ос­нований исходил выдающийся пчеловод, когда рекомендовал зимовку пчел на воле как единственно правильный метод для условий России. Чтобы лишний раз убедиться в этом, он в 1839 году в Лисинском учебном лесничестве Петер­бургской губернии сам построил добротный надземный бревен­чатый омшаник, оборудовал его вентиляционным устройством и разместил там ульи. Зимовка пчел в этом помещении про­ходила лучше, чем в подземелье, но экспериментатор все рав­но не был удовлетворен. Качества пчел неизменно ухудша­лись. Особенно это сказывалось на весеннем росте семей, вя­лости пчел и их пониженной работоспособности.

“Из собственных моих опытов и наблюдений, — сообщал Витвицкий, — оказалось, что пчелы, зимующие на том же месте, где они находились и летом, гораздо сильнее и рез­вее, нежели зимующие в подвалах, кладовых, стебниках и в сараях. Свежий воздух и покой необходимо нужны для этого насекомого еще более зимою, нежели в другое время года”. Эту новую, оригинальную и весьма ценную для практики мысль талантливого натуралиста и ученого пчело­вода никто до него не высказывал. Теоретически она была объяснена и экспериментально подтверждена лишь в конце XIX века академиком Бутлеровым.

В пользу зимовки пчел на воле свидетельствовала и воз­можность облетываться в оттепель. Значение такого облета для состояния пчел, чистоты гнезд и раннего усиления се­мей переоценить нельзя.

Витвицкий заметил и еще одну положительную черту зимовки на воле: пчелы, находившиеся вне помещения, ре­же подвергаются кишечным заболеваниям. При оставлении ульев на пасеке в них намного проще, чем в зимовниках, наладить обмен воздуха, что крайне важно для благополуч­ной зимовки. Чтобы в улье не накапливалась сырость, губи­тельная для пчел, изнуряющая и обессиливакнцая их, он считал необходимым держать открытым не только нижний, но и верхний леток. Нижний же требовал особой заботы, так как мог забиться мертвыми пчелами или льдом, если вентиляция слаба. Небольшие щели в стенках ульев и бор­тей Витвицкий вопреки общепринятому правилу советовал оставлять на зиму как они есть, не замазывать, “чтобы пче­лы пользовались свежим воздухом”. Ульи охраняет снег. Неоднократно упоминал он об успешной зимовке под от­крытым небом в тонкостенных ульях и дуплах: “Хорошие рои, зимующие на открытом воздухе в тонких ульях, не за­мерзнут не только в наших краях, но и в холоднейших странах. В ульях, сбитых из тонких досок, они выдержива­ют самые сильные морозы”. Лишь почти сто лет спустя пче­ловоды стали делать тонкостенные многонадставочные ульи.

Зимовка пчел занимала Витвицкого всю жизнь. Он по­нимал особую остроту этой проблемы для пчеловодов Рос­сии с ее разными климатами, поэтому так глубоко и все­сторонне исследовал. Для изучения содержания пчел в те­чение длинной холодной зимы и возможностей развития , пчеловодства в суровых северных условиях он оставил на время теплые благодатные края и переселился сначала в Литву, а потом в Петербургскую губернию, был в Финлян­дии и, по его словам, дошел бы до самого Крайнего Севера, если бы там были пчелы, чтобы испытать их зимостой­кость. Кстати, шведские пчеловоды и ныне держат пчел в непосредственной близости от Полярного Круга. Много сто­летий пчел успешно водили монахи Валаамского и Соло­вецкого монастырей Карелии, где зимы лютые и длинные, а северное лето короткое. Пасеки их доходили до ста семей. В Новгородской договорной грамоте XIV века упоминается даже о торговле Карелии воском.

Размышления Витвицкого о зимовке пчел, его советы и рекомендации, для многих неожиданные, несовместимые с их понятиями, но буквально выстраданные и стократ прове­ренные наблюдениями и опытами, были очень нужны рус­ским пчеловодам. Они не утратили своей теоретической и практической силы. Фундаментальный вклад, который он внес в разработку этой очень важной проблемы, бесспорен и представляет яркую страницу в истории отечественного пчеловодства.

Племенное улучшение пчел.

Выдающийся рус­ский пчеловод затронул, кажется, все важнейшие звенья практического пчеловодства, не оставив в стороне и пле­менного дела. Он раньше другах своих соотечественнике» указал на то, что совершенство потомства у пчел так же, как и у всех животных, зависит от качества родителей — самцов и самок, что надо стараться раз­водить только превосходных особей.

Для племенного улучшения пчел вообще и в России, в частности, Витвицкий видел два пути — разведение пчел от тех семей, которые “доставляют меду и воску более, нежели другие ульи”, и использование диких пчел, скрывающихся в лесах и живущих, как им предназначено природой, в дуплах деревьев.

Без племенного улучшения пчел, считал он, невозможно двинуть пчеловодство вперед и поднять его на высшую сту­пень. Особую роль в этом он отводил диким пчелам, сохра­нявшим свои исключительно ценные природные свойства, так как их пока еще не коснулась неумелая рука пчеловода и они не испытали ни голода, ни губительной духоты и сы­рости зимовников. Среднерусские лесные пчелы размножа­лись в условиях неограниченного генофонда, из поколения в поколение обогащали свою наследственность. Прилив све­жей крови дикарок мог обогатить и наследственность пчел, разводимых на пасеках.

Пчелиные семейства можно назвать само­стоятельными фабриками. Они сами соби­рают первые, исходные материалы и сами пе­рерабатывают их в ценные произведения — мед и воск. Какая дру­гая отрасль хозяйства для человека может быть проще, легче, воз­можнее и доходнее?

Неутомимый исследователь немало встречал на Руси пчеловодов, хозяйство которых процветало, и они каждый год получали намного больше меда и воска, чем их соседи. После расспросов оказывалось, что эти “чародеи” время от времени подкрепляли и обновляли свои пасеки роями, ко­торые выходили из дупел, и считали этот довольно простой способ основой успеха. “Я старался убедиться на самом деле в важности этого счастливого открытия, — писал он, — и нашел его верным”. Для того времени это действительно было очень важным открытием.

Однажды по просьбе Витвицкого бортники поймали в лесах несколько роев. Он поселил их на своей пасеке, предварительно взвесив. Одновременно посадил в ульи и рои, вышедшие из его семей. Все молодые семьи имели примерно одинаковый вес. Поздней осенью оказалось, что дикие пчелы собрали почти по три пуда меда, а пасечные не запасли и по одному. Лесные пчелы, таким образом, имели огромное превосходство над домашними. Их семьи, не только быстрее росли и набирали силу, но и оказались чрезвычайно трудолюбивыми. Энергией диких пчел невоз­можно было не восторгаться.

Много раз сравнивал ученый продуктивность по меду и во­ску сшей, находящихся в ульях и живущих в бортях, и всег­да перевес был на стороне пчел бортевых. Подтверждало это и пчеловодство Древней Руси, основу которого составляли дикие лесные пчелы. “Деды наши, — отмечал он, — славившиеся пчельным искусством в целой Европе, умея ценить боровок, легко обогащались от их трудов”. Лесные чистопородные сред­нерусские пчелы не только сохраняли высокую работоспособ­ность, но и превосходно зимовали, почти не подвергались бо­лезням, были энергичны в труде и защите своего гнезда. В снижении злобивости пчел, которое обычно наблюдалось на пасеках, Витвицкий, в частности, усматривал потерю ими природных качеств, которая неизбежно вела к флегматично­сти, слабой активности и как следствие к снижению продуктивности. “Я всегда любуюсь, — признавался он, — на тех пчел, которые больно жалят, — они всегда сносят много и меда. Открытие этого рода сообщал я известным в Европе пчеловодам; они согласились со мной, что это происходит от постепенного ослабления домашних пчел и что должно осла­бевших домашних непрерывно поддерживать такими пчелами, которые всегда жили в дуплах”.

В то время как в странах Западной Европы диких лес­ных пчел почти уже не осталось, они продолжали обитать в дремучих лесах России. Витвицкий считал их националь­ным достоянием и завещал потомкам беречь и охранять: «Русские боровки составляют ныне одну из самых лучших по­род пчел, может быть, в целой Европе. Мы должны дорожить этого рода добром и сберегать его от истребления как для соб­ственной нашей пользы, так и для пользы нашего потомства». Впервые была поднята проблема государственной охраны лесных медоносных пчел, которая, кстати сказать, продол­жает оставаться актуальной до сих пор.

Иностранные пчеловоды и естествоиспытатели, хотя и поз­же Витвицкого, тоже пришли к выводу, что пасечное пчело­водство без помощи бортевого процветать не может. Упадок, который наблюдался в то время в пчеловодстве Европы, они также в немалой степени объясняли недооценкой лесных пчел. Селекционная работа тогда практически еще не велась

С вырубкой лесов разорялись дупла и борти и у нас, уменьшалось их число, обсуждался даже проект уничтоже­ния бортевого промысла, из-за которого якобы возникают лесные пожары. Возмущенный Витвицкий взял под защиту диких лесных пчел и бортничество, направил в Министер­ство государственных имуществ гневный и аргументирован­ный протест, в котором указывал, что бортевое пчеловодст­во — главное основание домашнего и что без него впослед­ствии пчеловодство оскудеет и люди не будут в состоянии достать даже столько меда и воска, сколько нужно для ув­рачевания своих больных младенцев. Бортевое пчеловодст­во, по его словам, наоборот, способствует сохранению ле­сов, богатству и многообразию цветковых растений, эколо­гическому равновесию. Пчела неотделима от леса и лес от нее. Дирекция западных лесов, уже постановившая уничто­жить борти, отказалась от этого необдуманного решения, рассмотрев представленные Витвицким обоснованные дока­зательства. Несомненно, своим спасением бортевое пчело­водство России во многом обязано этому замечательному человеку, гражданину и истинному патриоту.

Витвицкий разработал целую систему использования лесных пчел. Лучшими считал “совершенно диких”, кото­рые не находились ни в ульях, ни в бортях, поэтому все их природные качества сохранились. Это наиболее ценные для размножения на пасеках пчелы, золотой клад пчеловода, источник прочных доходов. Таких пчел в наших лесах в глубокую старину было великое множество.

Ко второму классу относил пчел, живущих в бортях. Последний, девятый класс составляли пчелы самые изну­ренные, проведшие зимы в погребах и других сырых и душных помещениях, познавшие голод и болезни.

От лесных роев он советовал разводить пчел до тех пор, пока вся пасека не обновится. При умелом содержании ди­кие пчелы долго сохраняют свои превосходные качества, а при периодическом переселении роев из леса к тому же ни­когда не вырождаются. “Россия будет получать мед от пре­образованного пчеловодства только в том случае, — писал еж, — если будет заботиться о поддержании рационального бортничества, ибо оно доставит сильных пород пчел для подкрепления ими пчел, изнуренных на пасеках”. Совре­менное пчеловодство в селекционных целях также успешно пользуется дикими пчелами из лесов Беларуси, Урала и Средней России, сибирской и северной тайги. Для прилива свежей крови пчеловоды обмениваются лучшими матками, выписывают отселектированных чистопородных маток из разведенческих питомников.

Кочевки — мед наверняка.

Витвицкий был убеж­денным сторонником и страстным пропагандистом кочевого пчеловодства как наиболее доходного: “В пчеловодстве глав­ное дело в том, чтобы пчел переселять туда, где для них больше прибыли окажется”. Он заметил, что в лесу на од­ной или нескольких квадратных верстах можно встретить не больше одного дупла или борти с пчелами. Живут они словно на хуторах. И это для них весьма выгодно, так как источников пищи очень много вблизи, со всех сторон жили­ща. Чтобы пчелы, скученные на пасеках, могли собрать не меньше, а больше меда, они, как и лесные, должны иметь обилие медоносов рядом. А это возможно лишь при подвозе пасек к массивам цветущих растений.

Выбор наиболее подходящего для пчел места — одно из главнейших условий успешного занятия пчеловодствам, ко­то рое “не может приносить той пользы, какую должно, по­ка пчелы не будут перемещаемы, когда понадобится, на лучшее, обильнейшее пастбище”. Пчеловоды, неоднократно перевозившие ульи на богатые нектарные угодья, собирали гораздо больше меда, нежели стоящие на одном месте “от снега до снега” да еще сетующие на матушку-природу, буд­то бы оскудевшую и ставшую для пчел “злой мачехой”.

Россия, хотя в ней в первой половине XIX века уже ин­тенсивно шли лесоразработки, распашка суходольных лугов и освоение свободных, прежде нетронутых земель, по-прежнему имела очень много лесов и лугов, богатых естественными ме­доносами. Для использования этих колоссальных нектаронос­ных угодий, по свидетельству Витвицкого, даже не хватало пчел. Но и при той же численности можно было осваивать новые источники взятка, если подвозить к ним пасеки.

В своей личной практике, как и другие пчеловоды, имевшие крупные пасеки, Витвицкий очень охотно пользо­вался кочевками. “Я переезжал великие расстояния с пче­лами без всякого для них вреда”, — читаем мы в его запи­сках. А ведь тогда перевозили пчел на лошадях или волах, запряженных в повозки. Кочевал он не только летом к ис­точникам главных взятков, но и ранней весной, и в конце осени. По его словам, весьма выгодно перевозить ульи с пчелами даже за 200—300 верст. Осенние кочевки помогали использовать поздние взятки и наращивать пчел к зиме.

Стараясь сохранить всех пчел за время нелегкого пути, он искал различные способы транспортировки, под гнезда, в частности, подставлял порожние подставки, которые улуч­шали воздухообмен в его разборных ульях.

Кочевки часто удваивали медосборы, снижали пагубное действие неблагоприятных погодных условий. Бывая за гра­ницей, Витвицкий видел, что иностранные пчеловоды весь­ма охотно и многократно подвозили пчел к источникам взятка, причем все их усилия и затраты, связанные с пере­мещением пасек, окупались сторицей. Он знал: кочевали с пчелами в далеком прошлом и славяне, и греки, и римля­не, и испанцы, и другие народы, хотя, казалось бы, тогда мимо меда было и на одном месте. Кочевки — старый, испытанный веками, надежный способ увеличения доходов от пчел, и его настойчиво рекомендовал своим соотечественни­кам незаурядный пчеловод. Без кочевок он не мот предста­вить будущее пчеловодства России и в этих прогнозах не ошибался.