Пчеловодство выходного дня

 Пчеловодство — отрасль государственного значения. 

Медоносные пчелы дали возможность Прокоповичу поправить дела, привести в порядок свое хозяйст­во и, как он говорил, жить безбедно. В исключительной выгодности пчеловодства он убеждался и на многочислен­ных примерах знающих пасечников своей местности. По­этому хуторянину и селянину, нуждающемуся в улучше­нии материального состояния, он очень советовал зани­маться пчеловодством. Хотя пчеловодный промысел свое­образен и не похож на другие промыслы сельского хозяй­ства, однако он доступен каждому, стоит лишь его хоро­шенько узнать. Издержек на обзаведение пчелами требу­ет мало, а при знании дела приносит значительный до­ход. Знаток пчел, по утверждению Прокоповича, “может составить себе такой чистый доход, какового с большим трудом и издержками никакая другая отрасль хозяйства доставить не может”.

Пчеловодство к тому же не требует больших затрат тру­да. По расчетам Прокоповича, один сведующий пчеловод с одним или двумя помощниками могут содержать в порядке от 500 до 1000 колод пчел. Именно так было поставлено дело на его собственных пасеках и у русских пчеловодов- промышленников. “Пчеловодство представляет собою благо­роднейшее занятие для мыслящих людей, — писал он. — Благовидность существования пчел, любопытнейшие в них явления, отличная изящность их произведений, легкое и приятное малоделие при их содержании и управлении и значительный доход, ими доставляемый, без отягощения других, — все сие должно привлекать каждого хозяина к пчеловодству и возбуждать желание завести пчел”.

Всеми средствами старался возбудить он в народе инте­рес к пчеловодству. Возможности для занятия им в России были действительно неограниченны. Естественных угодий лежало столько, что, если число пчелиных семей в России, по его приблизительным подсчетам, увеличить в сто раз, все равно медоносные запасы растений не были бы исполь­зованы до конца. Бояться плохих лет, когда пчелы не запа­сают меда, нет оснований, ведь засуха или мороз губит также и хлеба, однако земледелец из-за этого не бросает поля. К тому же один хороший по медосбору год может пе­рекрыть три плохих.

Прокопович оценивал пчеловодство не только с точки зре­ния его экономического значения для сельского хозяйства, но и политического, государственного значения. По его убежде­нию, пчеловодство должно превратиться в отрасль националь­ной экономики, стать промышленной. Россию с ее необоз­римыми просторами и множеством цветковых растений он называл страной пчел, меда и воска. Эти естественные бо­гатства, ежегодно возрождаемые самой природой, он срав­нивал со всеми важнейшими источниками доходов и отда­вал им предпочтение, ибо они составляются одними пчела­ми, без больших затрат материальных средств и человече­ского труда. Дары растений, говорил он, “есть то же, что Ин­дия, Америка, Австралия, содержащие в недрах своих ископа­емые сокровища. Но область цветочных богатств лежит не за морями, не в далекой стороне, и не в недрах земли сокры­та, а всякий год является перед глазами каждого”.

Семьи пчел он считал “самодействующими фабриками”. Они, как золотоискатели, по крупице собирают сырье и са­ми же перерабатывают его в готовые драгоценные продукты — мед и воск, которые никогда не залеживаются на миро­вом рынке и всегда идут по дорогой цене. “Золото и все во­обще дорогие металлы, — писал он, — да и все промыш­ленные заводы н сельское хозяйство сопутствуктгся долго­временными трудами и большими издержками, а пчелиные произведения, могущие иметь годовую ценность в 200 мил­лионов рублей, собираются одними пчелами, которые сами ежегодно возрождаются. Людям остается только держать пчел, приготовить для их произведений посуду и, готовые, собранные и выделанные пчелами, убирать в хранилища и, наконец, пускать в продажу”.

Прокопович во весь голос заявлял о том, что на пчело­водство, способное приумножить национальные богатства и капитал России, должны обратить внимание государствен­ные деятели, блюстители государственной экономики. Это был страстный призыв гражданина и патриота, заботящего­ся о судьбах отечества. Он думал о России, разработал и предложил целую конкретную систему мер, способствовав­ших производству возможно большего количества меда и воска — традиционных товаре» экспорта, которые, подобно мехам, пеньке, шерсти, металлам, исстари выгодно сбыва­лись во многие страны мира.

Для этого, во-первых, необходимо, по его мнению, рас­пространение разумного пчеловодства и просвещение наро­да. Он предложил, в частности, открыть по одной всенарод­ной школе пчеловодства в каждой губернии, где обучалось бы человек по двести в год. Чтобы эти школы давали проч­ные знания, кроме теоретических занятий, учащиеся долж­ны пройти основательную практику. А это значит, что за каждой школой следует закрепить по одной пасеке разме­ров 1000 ульев. На маленьких учебных пасеках практиче­скому пчеловодству научиться как следует невозможно. Во- вторых, запретить убивать пчел при отборе у них меда. На Руси из-за этого всякий год уничтожалось по нескольку миллионов пчелиных семей, и не обладай медоносные пче­лы могучей силой воспроизводства, это давно бы привело к катастрофе с непоправимыми последствиями. Прокопович, как и Витвицкий, страстно выступал против варварской ис­требительной системы, практиковавшейся при старом при­митивном колодном и дупляночном пчеловодстве.

Пчеловоды с весны обычно желали, чтобы как можно больше вышло роев и наплодилось пчел, с трепетом берегли каждую пчелу, а к осени их продавали на убой скупщикам.

По этой главной причине, считал Прокопович, пчели­ный род изводится. “Обезопасьте пчел от истребления се­рой! — взывал он. — Не убивайте, не душите серой пчел, содержите их живыми, умножьте их племя, и вы верно найдете искомый клад, о котором часто людям грезится”.

Путь для скорейшего восстановления и умножения се­мей он видел в создании искусственных роев, способы орга­низации которых уже были предложены знающими пчело­водами-практиками, в том числе и самим Прокоповичем.

Российские меды по своим отменным качествам испокон веков славились по всей Европе и Азии. Обусловливалось это набором превосходнейших медоносов, произрастающих на на­шей земле, их удачным сочетанием, а также весьма благо­приятными климатическими и почвенными условиями. Но меда с разных растений обычно смешивались, не разделялись. Прокопович одним из первых на Руси предложил поставлять на международные рынки меды ботанических сортов, то есть с каждого вида растений отдельно, так сказать, в чистом виде — липовые, малиновые, клеверные, синяковые, васильковые, акациевые, гречишные. Притом красиво укупоренными в стеклянную посуду разной емкости и формы. “Тогда, — писал он, — Россия могла бы превзойти ими все страны света”. Кстати, эта проблема продолжает стоять и перед современным промышленным и фермерским пчеловодством, поставляющим свою продукцию за рубеж. Забота о пчеловодстве для Проко­повича была неразрывно связана с заботой о России, ее богат­стве, благоденствии и славе.

Кроме общегосударственного значения, пчеловодство вы­полняет и большую воспитательную функцию, способствует формированию в человеке “хороших качеств, добропорядоч­ного поведения”. Эту очень важную воспитательную и эти­ческую сторону Прокопович подчеркивал особо. Обществен­ная жизнь медоносных пчел, Но его словам, достойная вос­хищения, преподносит “мыслящему наблюдателю важней­шие уроки для образа жизни”. Трудолюбие насекомых, не имеющее пределов, “дружеские” взаимоотношения в мно­готысячном сообществе, трогательная забота о матке, нео­быкновенная изящность их построек и идеальный порядок, ими поддерживаемый, действительно не могут не воздейст­вовать благотворно на ум и душу человека. Пчелиная семья — это целый мир, поражающий своим совершенст­вом. Не случайно древние считали, что государство надо строить по образцу и подобию пчелиной семьи.

Прокопович не раз указывал, что пчеловодная отрасль “для размышления весьма занимательная, в которой луч­шие умы нашли бы обширное поприще для своего упраж­нения”. Сложный мир медоносных пчел, до сих пор до кон­ца непознанный, располагает к творчеству.

На эстетическую и воспитательную роль пчеловодства и благотворное воздействие его на душу человека указывали все выдающиеся русские ученые-пчеловоды — просветители и гу­манисты, заботившиеся о высокой нравственности народа.

Пасечник-пропагандист.

Огромный запас знаний, накопленный в течение многих лет наблюдений и опытов, Прокопович хотел донести до простых людей, считая своим гражданским долгом просвещать широкие народные массы. “Цель моих усилий есть распространение настоящих позна­ний о пчелах, — говорил он, — открытие возможностей возвести эту богатую отрасль хозяйства в отечестве нашем на высочайшую степень совершенства и обширности. К произведению сего надобно образовать людей из того сосло­вия, которое очень несправедливо и обидно признают “под­лым”. Подлыми должны считаться тунеядцы, а не люди, составляющие богатство и силу государства”.

Только с этой благородной и патриотической целью он открыл общенародную школу пчеловодства и принимал многочисленных посетителей — “охотников до пчеловодства”, разъясняя и показывая им все, что было у него нового и лучшего. Этому же служили его поучительные речи пе­ред учениками, полные глубоких мыслей научные и публи­цистические статьи, печатавшиеся в “Трудах” Вольного экономического общества и в “Земледельческом журнале”.

Главную причину упадка пчеловодства в России Проко­пович видел в отсутствии специальных знаний. “Какого бы рода промысел ни был, он только тогда идет успешно, прочно и с большей прибылью, коща главное лицо, оным занимающееся, знает его в подробности не только в отно­шении естественном и искусственном, но даже и в полити­ческом”. Знающий, искусный пчеловод, по его словам, в хорошие годы получает меда в 25 раз больше, чем пасеч­ник, не постигший науку о пчелах. Знание уже само по се­бе означало конец старой истребительной системы пчело­водства и пчеловодному невежеству.

Остро сознавая необходимость утверждения на Руси ра­зумного, рационального пчеловодства и популяризации на­учных знаний, он готовил обширное пособие — “Записки о пчелах”. Над этим основательным, капитальным трудом он работал почти всю жизнь и постоянно его совершенствовал: уточнял, дополнял, шлифовал. “Записки”, по его сообще­нию, состояли из 12 частей.

Стремление автора сделать сочинение возможно полным и совершенным удерживало его от поспешной публикации. Он хотел издать труд сам, в собственной типографии, под своим наблюдением. Предпринял немало усилий, чтобы получить разрешение на открытие типографии на Пальчи- ковском хуторе, обращался в Министерство внутренних дел, Московское общество сельского хозяйства, в Общество сель­ского хозяйства Южной России. Купил даже печатный ста­нок н некоторое другое типографское оборудование. Но, к сожалению, в просьбе ему было отказано.

Прокопович планировал издавать и пчеловодный жур­нал, чтобы периодически публиковать научный материал по этой отрасли, нужный “для всеобщей пользы”, “для всех вообще”. Но только через 50 лет осуществилась мечта ве­ликого пасечника-проповедника, и пчеловоды России полу­чили свой журнал, редактором которого стал академик Бутлеров.

“Записки” Прокоповича так и не увидели свет. Статьи его, разбросанные по сельскохозяйственным журналам и га­зетам, частично были собраны и впервые изданы отдельной книгой только в наше время.

Научная, просветительская и общественная деятельность Прокоповича принесла ему широкую известность и славу. Привлекала и сама незаурядная личность знаменитого рус­ского пчеловода. С ним, в частности, был лично знаком вели­кий украинский поэт Т.Г.Шевченко. В 1843 году он специ­ально посетил пасеку и школу в Пальчиках. Видимо, шум­ное, беспокойное “хозяйство” поразило поэта и художника, и он сделал карандашный набросок картины “На пасеке”.

Достойно и высоко оценены выдающиеся заслуга Проко­повича перед отечественным и мировым пчеловодством. В числе его наград орден святого Владимира IV степени, зо­лотая медаль Вольного экономического общества, золотая и серебряная медали Московского общества сельского хозяйст­ва. За “многополезные” труды его избрали действительным членом Вольного экономического общества и Московского общества сельского хозяйства, членом-корреспондентом Ученого комитета Министерства государственных имуществ.

Прокопович внес большой вклад в пчеловодную науку, обогатил практику, способствовал прогрессу отрасли. “Со­знаю истинно, — признавался он, — что не желание уве­личить доходы управляет во всю мою жизнь моими заняти­ями, но одно сильное стремление к приобретению надлежа­щих о пчелах познаний и наилучшего искусства в пчело­водстве”. Его жизнь действительно была озарена творчест­вом. Уже на склоне лет, как бы оглядываясь на прожитое, он сказал: “Посвятивши себя пчеловодству, я отдал ему всю жизнь, все думы, всю мысленность”.

Прокопович — личность историческая, им справедливо гордится Россия. “Уважение к памяти Прокоповича, — ука­зывал академик Бутлеров, — обязательно для всех русских пчеловодов”.

История русского пчеловодства первой половины XIX века тесно связана с именем еще одного крупнейшего пче­ловодного деятеля — Александра Ивановича Покор скою-Жоравко (1813—1874) — первого профессионально­го историка пчеловодства в России, знатока старины, авто­ра народных руководств, талантливого журналиста. Он по­ложил начало критической оценке пчеловодных сочинений, дал первый опыт составления пчеловодного словаря.

Своими трудами Покорский-Жоравко вместе с Витвицким и Прокоповичем положил начало русской националь­ной пчеловодной литературе, основанной на биологии пче­линой семьи и многовековом опыте отечественных пчелово­дов. Его работы, озаренные исторической перспективой, от­личаются глубиной и оригинальностью мысли, самостоя­тельностью суждений и верностью оценок. Влияние их на развитие пчеловодства бесспорно.

Юрист по образованию и профессии, Покорский-Жоравко увлекся естествознанием и пчеловодством, завел у себя в име­нии на Черниговщине образцовую пасеку, усердно занимался наблюдениями за жизнью пчел, пристально следил за состоя­нием пчеловодства России, изучал его историю. Он обладал широким кругозором, необыкновенной наблюдательностью и вдумчивостью, на пчеловодство смотрел как на отрасль твор­ческую. “Может быть, нет ни одной ветви сельского хозяйст­ва, — писал он, — которая бы требовала такого изменения и разнообразия своих операций в применении к данной мест­ности, как пчеловодство”. Этот взгляд ученого открывал ог­ромные творческие возможности пчеловодов и заманчивые перспективы в развитии отрасли, разрушал догмы и схемы, которые уже утверждались в практике и насаждались всевоз­можными практическими пособиями.

Однако, для того чтобы ускорить процесс обновления пчеловодства России, как справедливо полагал Покорский- Жоравко, необходимо знание истории отрасли, тех успехов, которые были достигнуты предшествующими поколениями русских пчеловодов, длительным историческим развитием.

Департамент земледелия Министерства государственных иму- ществ поручил Покорскому-Жоравко составить историческое обоз­рение пчеловодства России. Он обратился к историческим источникам — летописям, свидетельствам древних иностран­ных писателей, памятникам отечественного законодательст­ва. Они дали ему любопытные факты, открыли новые стра­ницы древнейшего промысла, осветили перспективу дея­тельности.

Александр Иванович Покорский-Жоравко

В 1842 году в “Трудах” Вольного экономического обще­ства была опубликована обширная статья “Опыт историче­ского обзора развития пчеловодства в России” — первая по­пытка осмысления громадного исторического пути, пройден­ного пчеловодством нашей страны, первая работа, положившая начало историческому изучению пчеловодства. Шаг за шагом проследил он поступательное развитие пчеловодного промысла с древнейших времен до появления рамочного улья. В этом историческом обзоре наследия прошлого много страниц отведено улью и методу ухода Прокоповича, дея­тельность которого он высоко ценил. “Честь введения в России пчеловодства, основанного на строгих правилах ис­кусства и глубоком знании быта пчел, — утверждал исто­рик, — принадлежит, без сомнения, Прокоповичу”. В за­ключение пришел к выводу, что пчеловодство — промысел важный, “но далеко еще не достигший той степени, на ко­торой он может стоять по богатым и редким естественным удобствам, какими обладает Россия”.

Кроме этой заглавной статьи, Покорский-Жоравко опуб­ликовал и другие работы исторического содержания: “Исто­рия усовершенствованного улья”, в которой первым из рус­ских пчеловодов дал систематическое изложение истории улья, и “Биографический очерк П.И.Прокоповича”.

Благодаря трудам Покорского – Жоравко изобретение Прокоповича стало известно за границей. Статья “Описание русского ухода за пчелами”, в которой изложена система ухода Прокоповича, была переведена на немецкий язык. Рамочный улей русского изобретателя, несомненно, послу­жил образцом для западных пчеловодов-конструкторов.

Много полезных мыслей высказал Покорский-Жоравко по истории улья — от дупла, в которое пчел поселила при­рода, до рамочного — выдающегося изобретения человека. Предпочтение отдавал улью высотному, конструкции ульев оценивал с точки зрения их практической целесообразно­сти. “Нет никакого сомнения, — писал он, — что форма улья много значит в пчеловодственном отношении, если она облегчает надзор за поселенным в улье семейством и производство всех операций, какие бывают необходимы при правильном уходе за пчелами”.

Улей, как известно, — самое главное орудие пчеловода, поэтому совсем не безразлично, в каком улье водить пчел. Он “имеет неустранимое влияние на успех или неуспеш­ность всех его действий и может всегда служить верным знаменателем состояния искусственности самого ухода за пчелами”. Эта оригинальная и безупречная по своей верно­сти точка зрения подтверждена дальнейшим совершенство­ванием ульев, утверждением, распространением и приняти­ем таких конструкций, которые в наибольшей степени соог- ветсгвовали природе медоносных пчел и отвечали задачам практического пчеловодства. Именно конструкции ульев оп­ределили технологические системы, преимущество одних над другими.

Покорский-Жоравко был не только талантливым истори­ком, но и тонким аналитиком и критиком. В нем органиче­ски сочетались эти важные стороны творческой деятельно­сти. Историзм свойствен и его критическим статьям на со­чинения по пчеловодству предшественников и современни­ков. Они отличались глубиной анализа и бескомпромиссно­стью оценок. Очень важны высказанные им принципы по­строения книг, которые оказали сильное влияние на после­дующую, пчеловодную литературу и ее качество. Весьма по­лезны и бесспорны они и теперь.

Все работы по пчеловодству Покорский-Жоравко разде­лил на два рода: одни — излагающие чисто практические правила ухода за пчелами; другие — сообщающие сведения о естественном быте пчел, добытые естествоиспытателями.

Первые очень часто заключают в себе приемы и способы ухода, изложенные без объяснения причин, почему именно они пригодны. Эти наставления похожи, по его словам, на собрание лечебных рецептов, применение которых невоз­можно без предварительного изучения врачебной науки. Без обоснования этих способов они для практики бесполез­ны. “Нужна гигантская память, — писал Покорский-Жо­равко, — для удержания всех этих безотчетных наставле­ний, да и прямое применение их может не всегда или очень редко быть полезным. Такое направление литературы пчеловодства, по нашему мнению, скорее мешает, нежели помогает его развитию”.

К сожалению, такого рода предписания-рецепты и кате­горические наставления, которые скорее портят, чем по­правляют дело, довольно часто встречаются в практических руководствах до сих пор. Научиться пчеловодству по ним невозможно.

Другие сочинения, заключая в себе тайны быта пчел, подсмотренные натуралистами и естествоиспытателями, лишь только занимательны. В практическом отношении они тоже не приносят пользы.

По убеждению критика, киши должны строиться так, чтобы практическим приемам предшествовало биологиче­ское обоснование, изложения естественной истории пчелы. Этот принцип построения стал потом главным в компози­ции лучших произведений. Как раз так написаны классиче­ские работы о пчелах академика А.М.Бутлерова, книги А.С.Буткевича, профессора Г.А Кожев никова и других та­лантливых писателей.

Отмечены свежестью и но­визной некоторые положения Покорского-Жоравко и по тех­нологии ухода за пчелами. Он подчеркивал сложность жизни общественных насекомых, ука­зывал на трудности постижения их законе» и наблюдения за ними, на гармоническую связь с органической жизнью, части­цей которой они являются. Жизнь пчел можно понять и объяснить только в единстве с природой, в частности с рас­тительным миром. Это была новая мысль в понимании фи­зиологии насекомых, которую потом углубит и разовьет академик Бутлеров в своих теоретических работах.

Нектар — эта веч­ная драгоценность при­роды, можно сказать, лежит на поверхности земли, щедро разлит в миллиардах цветков и в изобилии возобновля­ется ежегодно. Запасы нектара неисчислимы, выше человечвоаие пред­ставлений о нем. Эту истину открыли медо­носные пчелы.

Чрезвычайно важным условием для благосостояния семьи пчел Покорский-Жоравко считал освежение воздуха в улье, его обновление, с одной стороны, и снижение тем­пературы — с другой. Оно должно продолжаться, подчерки­вал сиг, все время, днем и ночью, летом и зимой. Самые первые ульи у дна имели отверстие — у дуплянок не было дна, у колоды на зиму открывали должею, во втулочных ульях приподнимали втулки. И это благоприятствовало воз­духообмену. Те же условия, по убеждению автора, надо со­блюдать и в ульях других конструкций. Он первым указал на очень важную роль активной вентиляции в жизни медо­носных пчел и влияние ее на их состояние и работоспособ­ность. По значимости это было на уровне открытия.

Гневно осуждал историк роебойную, истребительную си­стему как противоестественную, вызывавшую нравственное отвращение, предлагал способы сохранения пчел. Решаю­щим для успехов пчеловодства считал изобилие медоносных растений, дающих нектар и цветочную пыльцу, написал несколько работ о медоносной флоре. Статьей “Два фактора для пчеловодственной флоры” положил начало фенологиче­скому изучению медоносных растений на основании фито- географических данных. Он утверждал, что только тот пче­ловод может рассчитывать на верный доход, который соста­вит “руководительный календарь”, сумеет держать под контролем источники нектара, в какой-то степени управ­лять цветением медоносов, то есть в действиях “сообразовы­ваться с ходом и развитием растительности своей округи”. “Пчеловодство русское приобретет то, — указывал он, — чего не имеет ни одно европейское государство, — пчеловодственную флору в ученом и техническом смысле”. Со­ставление фенологических календарей стало после этого не­отъемлемой заботой русских пчеловодов.

Высоко ценил Покорский-Жоравко и фацелию — новый медонос, привезенный к нам из Америки, способствовал ее распространению. Она сразу завоевала симпатию пчелово­дов и затмила славу синяка — “царя медоносов”. “С этим растением, — говорил Покорский-Жоравко, — Калифорния прислала нам свое сладкое золото — так оно медообильно”. Фацелия не потеряла своего медопродуктивного значения для пчеловодства до сих пор и возделываегся в чистом виде и в кормовых смесях.

Пчеловодство на Руси — занятие преимущественно про­стого народа, поэтому в разных местностях в зависимости от условий и “наречий” в специальных терминах было большое разнообразие. Различия затрудняли понимание предмета, всего написанного о пчеловодстве. Это побудило Покорского-Жоравко составить словарь пчеловодных терми­нов, который и был опубликован в 1851 году. “Знаю поло­жительно, — говорил еж, — что это собрание терминов пчеловодства очень далеко еще от полноты. Польза, какая могла бы проистечь от полного собрания терминов пчело­водства, неоценима”.

Кстати, начало составления терминологических профес­сиональных словарей в России относится к XVIII веку. До этого были лишь русско-иностранные словари.

Термины в пчеловодном словаре расположены по алфа­виту. Автор не только приводит их, но и толкует, объясня­ет, дает довольно подробное и точное описание предмета или явления, говорит о назначении, особенностях конструк­ции и материале, из которого сделан инвентарь. Поэтому словарь Покорского-Жоравко с полным основанием можно назвать толковым. Он устанавливает происхождение слова, приводит синонимы — слова, разные по звучанию, но обоз­начающие этот же предмет. Русский народ, как известно, в своей речи любит уподобления. Маточную ячейку, напри­мер, пчеловоды называли мисочкой, лункой, пяткой. Эти названия, кстати сказать, и приведены в словаре.

Терминологический словарь характеризует состояние и развитие пчеловодства с технико-производственной стороны, поэтому представляет несомненный исторический интерес. По нему можно проследить историю пчеловодной техники, эволюцию конструкторских форм.

В начальный период пчеловодства инвентарь изготовлял­ся домашним, кустарным способом, пчеловоды обходились своими подручными средствами. В дальнейшем спрос на средства производства удовлетворялся уже за счет заказов на стороне наиболее опытным мастерам. Инвентарь как при бортничестве, так и при колодном пчеловодстве вполне от­вечал принятой технике ухода. С появлением рамочного улья начали возникать его новые формы, а следовательно, и их названия — термины.

В словаре Покорского-Жоравко упоминается “скобель”. Этому орудию, с помощью которого можно выделать борть и колоду, более 100 тысяч лет. Далекие предки разделыва­ли им звериную тушу, сдирали кору с бревна. Такие тер­мины, как “кормушки”, “магазинный улей”, “маточная кле­точка”, “наблюдательный улей”, “омшаник”, знаменовали уже современный автору период пчеловодства. Но в словаре нет слова “дымарь”. Оно действительно еще не было изве­стно во времена Прокоповича и Покорского-Жоравко. Вме­сто дымаря пчеловоды по-прежнему пользовались курушкой — высушенной деревянной гнилушкой и зубелем — тол­стей палкой из трухлявого дерева, расколотой крестообраз­но на одном конце, который поджигался и дымил.

Словарь терминов Покорского-Жоравко отразил опре­деленную эпоху развития пчеловодства, положил начало составлению многочисленных словарей-справочников, ко­торые продолжают издаваться и в наше время. В этом за­ключается его историческое значение. Лучшие современ­ные словари служат справочными пособиями при озна­комлении и изучении пчеловодства, своего рода малень­кими энциклопедиями.

Покорский-Жоравко принадлежит к славной плеяде за­чинателей рационального пчеловодства. Могучий толчок, . сообщенный русскому пчеловодству Витвицким, Прокопови- чем, Покорским-Жоравко, сильно двинул его вперед по пу­ти прогресса.