КРУГОВОЙ ТАНЕЦ КАК СРЕДСТВО ВЗАИМОПОНИМАНИЯ.
Освободившись от груза, сборщица начинает так называемый круговой танец. Она бежит быстрыми, семенящими шагами по тому месту сота, где только что находилась, и, стремительно поворачиваясь то вправо, то влево и постоянно меняя таким образом направление, описывает каждый раз один или два круга. Этот танец происходит в самой гуще пчел и особенно интересен тем, что в него вовлекаются и окружающие пчелы. Те из них, которые находятся ближе других к танцовщице, семенят за ней и, вытянув усики, стараются коснуться ими ее брюшка. Они повторяют все повороты танцовщицы, так что она в своих стремительных движениях как бы тащит за собой целый хвост других пчел. Это кружение может продолжаться несколько секунд, полминуты или целую минуту. Затем танцовщица внезапно перестает кружиться, освобождается от свиты, часто еще во втором и третьем месте отрыгивает капельку меда—и снова начинает такой же танец. Закончив его, она спешит к летку и снова летит к кормушке, чтобы принести новую ношу. При каждом возвращении домой представление на сотах повторяется. В обычных условиях пчела танцует в темноте пчелиного улья. Следовательно, видеть танцовщицу ее товарищи по улью не могут. И если они замечают ее движения и повторяют за ней все повороты, то руководствуются при этом только осязательными и обонятельными восприятиями. Что должен означать этот круговой танец? Очевидно, он сильно возбуждает ближайших к танцовщице пчел. Наблюдая за той или иной пчелой из свиты танцовщицы, можно увидеть, как она начинает готовиться к полету, слегка чистится, а затем пробирается к летку и покидает улей. Спустя некоторое время вслед за первой пчелой на кормушке появляются новые пчелы. Вернувшись домой нагруженными, они тоже танцуют, и чем больше танцовщиц, тем больше новичков прилетает к месту кормления. Без сомнения,танец в улье оповещает пчел о том, что обнаружен богатый взяток. Но как находят пчелы то место, куда нужно лететь за ним? Прежде всего напрашивается мысль, что пчелы после окончания танца устремляются к летку вместе с танцовщицей и летят вслед за ней, когда она снова направляется к источнику корма. Однако тщательные наблюдения показывают, что это не так. Новички, по- видимому, не знают, где находится цель их поисков. Символические жесты кругового танца указывают им только, что источник корма следует искать вокруг улья, и именно так они и поступают. В этом можно убедиться с помощью простого опыта. Покормим небольшую группу меченых пчел на столике, стоящем примерно в 10 м к югу от улья. Затем немного подальше от улья в южном, западном, северном и восточном направлениях расставим в траве кормушки. Через несколько минут после того, как сборщицы, возвратившиеся с южной кормушки, начали танцевать, новички из нашего улья появляются на всех кормушках. Если спрятать корм от собирающих его пчел, они будут вести себя точно так же, как если бы из-за неблагоприятной погоды прервался естественный взяток и обычные цветы перестали выделять нектар: пчелы остаются дома, танцы прекращаются. Теперь расставленные вокруг улья кормушки с медом могут часами и даже днями стоять в траве, не обнаруженные ни одной пчелой. Это может показаться странным, так как небольшое число пчел, помеченных на кормушке.— это ведь далеко не единственные сборщицы семьи. В то время как они летали к чашечке с сахарным сиропом, сотни их подруг посещали различные цветы, собирая с них пыльцу и нектар. Когда мы прекращаем кормление пчел на искусственной кормушке, остальные пчелы продолжают сбор нектара. Почему же, вернувшись с цветочного взятка, они при помощи танца не посылают своих подруг на его поиски во всех направлениях, а также и к кормушке? На это можно дать такой ответ: конечно, они посылали других пчел, если находили богатый источник взятка, но не к чашечке с сахарным сиропом, а к тем цветкам, которые они сами успешно использовали!
БИОЛОГИЧЕСКОЕ ЗНАЧЕНИЕ ЦВЕТОЧНОГО ЗАПАХА В НОВОМ АСПЕКТЕ
Не часовые стекла, а цветы — естественные сосуды с кормом для пчел. Мы будем действовать сообразно с природой, если на выбранном месте кормления вместо наполненного сиропом часового стекла выставим небольшой букет цветов, например альпийских фиалок. Для того чтобы иметь возможность использовать любые цветы и не зависеть от количества выделяемого ими в данный момент нектара, нанесем на каждый цветок по капле сиропа, который будем добавлять по мере выбирания его пчелами. Чтобы пчелы находили пищу в цветках и не могли собирать со стола случайно упавшие на него капли сиропа, поставим вазу с цветами в большое блюдо, наполненное водой. Помеченные пчелы, нашедшие богатый взяток в альпийских фиалках, танцуют на сотах. Поставим где-нибудь в стороне в траву чашку с альпийскими фиалками, не обрызганными сахарным сиропом, а рядом — чашку с другими цветами, например с флоксами. Сигнал танцовщиц действует безотказно, и вскоре повсюду появляются пчелы, мечущиеся в поисках по всему лугу. Они подлетают также и к чашкам с цветами, опускаются на альпийские фиалки и упорно копошатся в них, как будто не сомневаясь в том, что здесь-то они и найдут что-нибудь подходящее. А мимо чашки с флоксами они пролетают, не проявляя к ним никакого интереса. Теперь удалим с места кормления альпийские фиалки и заменим их флоксами, которые тоже обильно обрызгаем сахарным сиропом. Сборщицами оказываются те же самые пчелы, что и прежде, но они берут взяток уже не с альпийских фиалок, а с цветков флокса. На лугу все остается по-прежнему. Но уже через несколько минут картина меняется. Интерес к альпийским фиалкам ослабевает, и вновь прибывающие пчелы летят только на флоксы; более того, везде в соседних садах, где только есть флоксы, мы видим пчел, усердно посещающих их цветки,—любопытное зрелище для каждого, кто знает, что глубокие трубочки венчикау этого растения доступны лишь длинному хоботку бабочек и что пчелы совершенно не в состоянии достать спрятанный в их глубине нектар: именно поэтому их редко видишь на флоксах. Совершенно ясно, что разыскивающим взяток пчелам танцовщицы сообщили, что нужно искать и какие именно виды цветков дают богатый взяток! Успех этого опыта не зависит от того, используем ли мы в качестве источника корма цветки альпийской фиалки или флокса, горечавки или вики, чертополоха или лютика, бобов или иммортелей. Целесообразность такого поведения пчел становится очевидной, как только мы представим себе естественные условия. Если пчелы-разведчицы находят какие-нибудь вновь зацветшие растения, они сообщают о своей находке, танцуя в улье. Мобилизованные ими пчелы устремляются именно к таким цветкам, которые обильным выделением нектара вызвали танец, и не тратят время на бесполезные поиски цветков без нектара. Объяснимо ли все это? Ведь невозможно допустить, чтобы в языке пчел имелись названия всех видов цветков. И все же это так. «Язык цветов» раскрывается здесь необычайно просто, целесообразно и восхитительно. В то время, когда сборщица высасывает сладкий сок из цветка, ее тело пропитывается его ароматом. Возвратившись домой, она все еще благоухает ароматом этих цветков, когда кружится в танце. Пчелы, бегущие за ней и так оживленно обследующие ее усиками (органами обоняния), во время танца воспринимают этот запах, запоминают его и руководствуются им, когда разыскивают взяток в окружающей местности. Это станет еще более очевидным, если вместо цветков использовать эфирные масла или искусственные ароматические вещества. Накормим меченых пчел сиропом из часового стекла, лежащего на бумаге с запахом мяты. Возбужденные танцами, вылетевшие из улья новички вьются вокруг всех попадающихся им на глаза предметов, получивших этот запах после нанесения на них капельки мятного масла. На другие запахи они не обращают внимания. Но стоит только переменить ароматическое вещество в месте кормления, как изменится и цель пчелиных поисков. В первоначальном варианте опыта пчел кормили на чашечке без какого бы то ни было запаха. В этом случае свита танцовщицы не может обнаружить какого-либо исходящего от нее специфического аромата. И пчелы вылетают из улья, зная, что все душистые цветы, встречающиеся на пути, не заслуживают внимания и не стоит терять время на их посещение. Прежде ботаники видели в запахе цветов только средство для привлечения насекомых, разыскивающих пищу. Но для пчел запах, кроме того, служит опознавательным знаком, позволяющим им с уверенностью отличать цветки, на которых они уже побывали, от других, имеющих сходную окраску. Эта способность пчел — необходимая предпосылка их «цветочного постоянства». Однако значение запаха состоит не только в этом. Подобно точным выражениям словесного языка, принесенный домой специфический запах просто и ясно сообщает пчелам в улье цель их поисковых полетов, к которым их побуждает танец.
КАК ПЧЕЛЫ ПРИНОСЯТ ДОМОЙ ЗАПАХ ЦВЕТОВ.
На первый взгляд может показаться, что многие цветки не имеют запаха. Еще издали бросается в глаза яркая окраска желтого лютика, голубого ластовника, красных бобов,но букеты из этих цветов не наполняют комнату ароматом. И все же тот, чье обоняние не притупилось от чрезмерного курения, может обнаружить нежный, свойственный каждому виду запах. Иногда для этого нужно собрать десяток таких цветков вместе и поднести их к самому носу. Среди насекомоопыляемых растений виды с цветками, полностью лишенными запаха, составляют редкое исключение. Таковы, например, брусника и дикий виноград. При мобилизации на эти цветки у пчел в улье, как и следовало ожидать, не возникнет никакого представления о цели поискового полета. Удивительно только, что даже самого слабого, едва ощутимого для нас цветочного запаха достаточно, чтобы пчелы в улье могли узнать, откуда прилетела танцовщица. Каким образом удается танцовщице доносить до дома тонкий запах цветков, на которых она побывала? Отчасти это можно объяснить тем, что ароматические вещества очень стойко удерживаются на теле пчелы. Ее внешний покров, по-видимому, приспособлен природой к тому, чтобы впитывать ароматы цветов. Но к этому нужно добавить, что выделяющийся у основания цветка нектар хранится в его душистом венчике и в результате приобретает специфический запах цветка. Взявшая его сборщица несет домой в своем медовом зобике вместе с нектаром и пробу аромата, с которым она знакомит других пчел, скармливая им принесенную каплю. Среди этих пчел есть и такие, которые при танце следуют за ней и, получив из ее рта душистый пароль, вылетают на поиски. Было бы очень интересно узнать, какой запах действеннее — тот, которым «надушена» пчела, или принесенный в медовом зобике? Это можно узнать, если поставить оба запаха в условия конкуренции. Нанесем на цветки флокса капли сахарного сиропа и оставим их примерно на час, чтобы они пропитались запахом цветка. Затем дадим возможность нескольким пчелам, находящимся на цветках цикламена, через узкую щель брать из стеклянного сосудика сахарный сироп с запахом флокса. Во время танцев в улье от их внешнего покрова будет исходить запах цикламена, а от раздаваемого ими сиропа — запах флокса. Чтобы увидеть результат, понаблюдаем за чашечками с цветками флокса и цикламена, поставленными в траве поблизости от кормушки. Новички посещают обе чашки. Но запах, принесенный в зобике, берет верх в тех случаях, когда источник корма находится на значительном расстоянии от улья: при дальних полетах тело пчелы проветривается сильнее и сохраняемый внешним покровом запах заметно теряет свою интенсивность. Вот почему мобилизованные новички руководствуются в своих поисках почти исключительно цветочным запахом нектара, доставленного в медовом зобике. Теперь мы знаем, какое биологическое значение нектар с цветочным запахом, приносимый пчелами в улей в медовых зобиках, как в хорошо закупоренных флакончиках.
РЕГУЛИРОВАНИЕ СПРОСА И ПРЕДЛОЖЕНИЯ
Биологический смысл пчелиных танцев полностью раскрывается только в условиях обильного взятка. При слабом взятке большая мобилизация пчел не выгодна для семьи, и танцев не происходит. Если срезать несколько цветущих веток, например акации, поставить их в сосуд с водой и защитить от насекомых, то за несколько часов в цветках скопится много нектара. Предложим такой букет группе пчел, которые для этого летали за сахарным сиропом на кормушку. Как только пчелы-сборщицы начнут использовать богатый естественный источник взятка, они быстро получат подкрепление в результате мобилизующих танцев. Но вскоре пчел оказывается так много, что они собирают и уносят нектар быстрее, чем он снова накапливается в цветочных чашечках. Из-за избытка пчел взяток становится более скудным. И, хотя сбор продолжается с прежним упорством, танцы прекращаются и группа пчел-сборщиц не получает нового пополнения из родного улья. Наряду с количеством выделяемого нектара важное значение для продуктивности взятка имеет также степень его сладости. Густой нектар некоторых цветков представляет собой насыщенный раствор сахара. Его, конечно, стоит набирать как можно больше — сколько может войти в зобик — и мобилизовать на эту работу все силы семьи. В цветках других растений в это же время образуется жидкий, менее сахаристый нектар. При равной загрузке зобиков пчелы доставляют домой гораздо меньше сахара. Мобилизовать сборщиц для использования этой находки так же энергично, как и в первом случае, было бы нецелесообразно, и этого действительно не происходит. Для того чтобы танцы пчел были оживленными и продолжительными, сахарный раствор должен не только выделяться в изобилии, но и быть очень сладким. Чем он менее сладок, тем более вялыми будут танцы, тем меньше будет их мобилизующая сила. Если содержание сахара в нектаре снизится до определенного уровня, танцы прекратятся даже в том случае, если нектара выделяетсямного. Таким несложным способом регулируется мобилизация пчел-сборщиц в соответствии с продуктивностью источника взятка. При одновременном цветении многих видов растений больше всего посещаются те из них, у которых цветки производят нектар в большем количестве и более сладкий. Пчелы, разыскавшие такие цветки, танцуют оживленнее, чем те, которые в это же время нашли менее богатые источники взятка. Специфический запах, принесенный домой пчелами-танцовщицами, определяет, в каком направлении мобилизуются силы семьи. С предельной ясностью, например,дается понять, что сегодня, судя по запаху, больше всего нектара можно будет добыть в цветках сливы. Таким образом, в медовые кладовые пчел вливается нектарный поток в основном из источников, больше всего заслуживающих внимания в данное время. При этом цветки, выделяющие наибольшее количество более сладкого нектара, лучше других посещаются пчелами и тем самым обеспечивают себе лучшее опыление и наиболее полное завязывание семян.
«ФЛАКОНЧИКИ С ДУХАМИ» НА ТЕЛЕ ПЧЕЛЫ
Каждая рабочая пчела имеет при себе готовый к употреблению «флакончик с духами» — собственно говоря. Даже маленькую парфюмерную фабрику. Она находится недалеко от кончика брюшка, в кожной складке, которая обычно загнута внутрь и поэтому не видна, но может произвольно выпячиваться в виде влажно поблескивающего валика. Тогда в воздухе распространяется пахучее вещество, выделяемое крошечными железами, расположенными в этом кожном кармане. Его аромат, напоминающий запах мелиссы, ощутим и для нас; пчелам он кажется более интенсивным, воспринимается ими за несколько метров и привлекает их к себе. Мы уже говорили о том, как при «вилянии хвостиком» с помощью этого запаха одни пчелы указывают другим путь к летку. Сборщицы используют пахучий орган также и при посещении цветков, если взяток достаточно хорош и к нему желательно привлечь дополнительные силы. Выделяя привлекающий запах, пчелы помогают отыскивать цель своим товаркам, которых они мобилизовали танцами и заставили вылететь из улья. В этом можно убедиться с помощью впечатляющего опыта. Поставим вблизи наблюдательного улья два стеклышка с сахарным сиропом и на каждом из них позволим собраться по десятку пчел. Они прилетают из одного и того же улья, но каждая группа «знает» только свое стекло. Предложим теперь на одном стекле «хороший взяток» (сахарный сироп в изобилии), а на другой — «скудный взяток» (промокательная бумага, смоченная сахарным сиропом таким образом, чтобы его можно было собрать лишь с трудом). Сборщицы, использующие богатый взяток, танцуют, другие — нет. К первой группе за одно и то же время присоединяется в десять раз больше новичков, чем ко второй. Это очень целесообразно, но как это получается? Пчелы, находящиеся на соте, не могут знать, откуда прилетели танцовщицы, потому что ни одной из двух кормушек не было придано цветочного запаха; пчелы обыскивают местность, не имея определенной цели. Но если они приблизятся к богатому источнику корма, то их привлечет к нему запах ранее прилетевших сюда сборщиц; в то же время они будут часто пролетать мимо кормушки, скудно снабженной сиропом, не замечая ее, так как привлекающего запаха здесь нет. Что это действительно так, показывает контрольный опыт: можно как бы закупорить пчелиный флакончик с духами, заклеив кожный мешочек, в котором он находится, тонким слоем шеллачной пленки. Теперь пчелы уже не смогут раскрыть пахучую складку. Это не мешает пчеламсборщицам в их работе; при богатом взятке они танцуют так же оживленно, как и прежде. Выставим на этот раз два стеклышка, наполненных сахарным сиропом. Обе группы пчел оживленно танцуют. Но группа тех пчел, которые не могут издавать привлекающий запах, получает пополнение вдесятеро меньшее, чем вторая группа. Ту же роль, что и на кормушках, пахучий орган играет и при посещении пчелами цветков. Здесь он тоже действует только в том случае, если обильно выделяется достаточно сладкий нектар. Такую же функцию указателя местонахождениявыполняет этот орган при сборе воды, которая бывает временами крайне необходима в довольно большом количестве, например для охлаждения улья. И в этом случае на поиски вылетают разведчицы, которые, обнаружив подходящий источник на берегу реки, У колодца или на искусственной поилке, устроенной пчеловодом, мобилизуют своих ульевых подруг с помощью танца, как они, возможно, недавно делали, сообщая об источнике нектара, и всеми доступными им средствами направляют новичков к цели. Насколько точно пчелы могут сообщать координаты полезной для них находки, будет показано дальше.
ВИЛЯЮЩИЙ ТАНЕЦ СООБЩАЕТ РАССТОЯНИЕ ДО ИСТОЧНИКА КОРМА
В течение многих лет опыты с кормушкой мы проводили только в непосредственной близости от улья. В районе улья новички быстро ориентировались и были многочисленны. Если контрольные часовые стекла выставлялись на большем расстоянии, в то время как кормушка оставалась вблизи улья, то новички прилетали на них тем позже и в тем меньшем числе, чем больше было расстояние. Это не казалось странным. Совершенно ясно, что мобилизованные пчелы прежде всего ищут корм поблизости от улья и только тогда, когда они ничего здесь не находят, радиус их полетов все больше увеличивается. Но однажды, когда кормушка была установлена на расстоянии многих сот метров от улья, рядом с ульем ее искали только немногие новички, тогда как район далеко отставленной кормушки посещался значительной группой пчел. У нас возникло подозрение, что танец указывает также, далеко ли следует лететь. Если организовать опыт так, чтобы пронумерованные пчелы из наблюдательного улья собирали корм вблизи него и одновременно другие меченые пчелы из той же семьи — на удаленной кормушке, то на сотах мы увидим поразительную картину: все пчелы, посещающие ближние кормушки, танцуют круговой танец, а пчелы, прилетающие с дальних кормушек, танцуют виляющий танец. При этом танце пчела пробегает некоторое расстояние по прямой, затем возвращается, делая полукруг, к исходной точке, потом снова бежит по прямой и описывает полукруг в другую сторону. Такой танец может продолжаться несколько минут на одном и том же участке. Виляющий танец заметно отличается от кругового быстрыми боковыми движениями брюшка во время прямолинейного пробега (виляющий пробег). Одновременно танцовщица производит шорох, который можно услышать, если вставить один конец пластмассового стетоскопа в ухо, а другой поднести к танцующей пчеле. Эти звуки можно зарегистрировать при помощи микрофона. Колебания будут воспроизводиться как повторяющиеся, очень короткие «вспышки» вибраций. Каждая отдельная вспышка длится ничтожную долю секунды, такая же короткая пауза отделяет ее от следующей. Частота вибраций составляет около 250 герц, что соответствует частоте колебаний крыльев. Значит, эти свистящие шорохи производятся летательной мускулатурой, хотя и не сопровождаются настоящими ударами крыльев. Примерно в течение секунды следуют одна за другой 30 таких вибрационных вспышек. Эта частота воспринимается нашим слухом как скрипучий шум. Приклеив к спинной стороне брюшка танцовщицы миниатюрный магнитик, можно записать эти колебания на магнитную ленту; вместе с ними записываются и виляющие движения брюшка. На рисунке видно, что короткие вспышки вибраций независимы от виляющих движений и накладываются на них: они не связаны с определенной фазой виляющего движения. Однако общая продолжительность звучания точно соответствует продолжительности прямого пробега, так что этот пробег акцентируется не только виляющим движением, но и издаваемым одновременно звуком. Мы уже упоминали, что пчелы хотя и не «слышат» колебания, передаваемые по воздуху, но очень чувствительны к вибрации предмета, на котором сидят. Поэтому они могут воспринимать скрипучие звуки танцовщицы, следуя за ней по соту. Они с большим вниманием прослеживают виляющий танец, особенно фазу прямолинейного npo6eгa. Если стоящую близко от улья кормушку переставлять постепенно все дальше и дальше, то, когда расстояние достигает 50—100 м, круговые танцы сборщиц переходят постепенно в виляющие. Круговой и виляющий танцы — это два разных выражения пчелиного языка, сообщающие, близко или далеко расположен источник взятка. Именно в этом смысле их и понимают пчелы в улье”. От одного только указания «ближе 100 м» или «дальше 100 м» пчелам, которые должны вылететь и найти источник корма, было бы мало пользы, так как зона их лёта простирается на несколько километров во все стороны от родного улья. Однако при постепенном перемещении кормушки до границы этой зоны виляющий танец закономерным образом изменяется, и это позволяет как пчелам, так и наблюдающему за ними исследователю получить более точное представление о расстоянии до источника взятка. При расстоянии 100 м танец носит стремительный характер и повороты быстро следуют один за другим. Чем больше расстояние, тем умереннее становится темп танца, тем медленнее следуют один за другим повороты, тем длиннее прямолинейный виляющий пробег. С часами в руках можно установить, что при удалении кормушки на 100 м пчела делает за четверть минуты примерно 9—10 прямолинейных пробегов, при расстоянии 500 м — около шести, при расстоянии 1000 м — от четырех до пяти, при 5000 м — два и при 10000 м — в среднем чуть больше одного пробега”. Таким образом, сигнал, имеющий отношение к расстоянию, связан с продолжительностью виляющего пробега — «временем виляния», которое так выразительно подчеркивается движениями брюшка и производимым звуком. Пчелы должны обладать тонким чувством времени, благодаря которому танцовщица, двигаясь в соответствующем ритме, способна информировать своих подруг так, чтобы те могли правильно понять и оценить эту информацию. Действительно ли они способны к этому? Насколько точно придерживаются новички, вылетающие из улья, расстояния, указанного виляющим танцем? Чтобы узнать это, на определенном расстоянии от улья покормим нескольких пронумерованных пчел сахарным сиропом, установив кормушку на подставке, имеющей слабый запах апельсинового масла. Разложим такие же душистые приманки, но только без корма на разных расстояниях от улья. Пчелы-сборщицы танцуют на сотах и посылают своих подруг на поиски«закусочной» с запахом апельсинового масла. В одном таком опыте кормушка была установлена в 450 м от улья, а ароматизированные приманки разложены в том же направлении на расстояниях 100,250, 400, 500, 650, 900 и 1200 м от улья. Возле каждой из них находился наблюдатель, отмечавший в течение двух часов каждую прилетающую пчелу. На рис. 92,а приведено число новичков, которые появились на разных приманках, а вычерченная кривая делает результат опыта более наглядным. В другом опыте кормушка находилась в 2000 м от улья, ароматические приманки (лавандовое масло) располагались на расстоянии 10, 100, 400, 800, 1200, 1600, 1950, 2050, 2400, 3000, 4000 и 5000 м. Сверх ожидания, мобилизованные пчелы строго следовали указаниям танца, часами упорно обыскивая район расположения кормушки. Но откуда пчелы вообще знают, как далеко они летали и о каком расстоянии им нужно сообщить? Мы составляем себе представление о расстоянии в метрах, иногда по затрате времени: «данное место находится отсюда в часе ходьбы». Пчелы пользуются совсем другой мерой: необходимой затратой сил. При одном и том же расстоянии до цели танцовщицы показывают большую удаленность, если они, возвращаясь домой, летели против ветра, поднимались, преодолевая крутой обрыв, были обременены тяжелой ношей или по другим причинам были вынуждены производить большую работу. Особенно ясно эта взаимосвязь видна в следующем опыте. Можно заставить пчел проделать пешком путь от улья к кормушке, поместив над прилетной доской стекло, чтобы помешать пчелам взлететь. Возвратившись домой, пчелы-пешеходы тоже танцуют, но в то время как свободно летающие пчелы переходят от кругового танца к виляющему при расстоянии 60 — 80 м, у пешеходов это происходит уже при расстоянии в 3-4 м до цели. Как же определяется в обоих случаях затрата сил? Она измеряется расходом сахара. А он при пешем марше на 3-4 м столь же велик, как при полете на 60—80 м.
ВИЛЯЮЩИЙ ТАНЕЦ УКАЗЫВАЕТ ТАКЖЕ И НАПРАВЛЕНИЕ К ИСТОЧНИКУ ВЗЯТКА
Пчелиная семья получила бы мало пользы, узнав, что за 2 км от улья цветет липа, если бы одновременно не давалось указаний о направлении, в котором ее нужно искать. Оказывается, виляющий танец доставляет и такую информацию. Она содержится в фигуре танца, а именно в направлении прямолинейного виляющего пробега. Сообщая направление, пчелы пользуются двумя различными способами в зависимости от того, танцуют ли они, как обычно, на вертикальной поверхности сота в улье или на какой-нибудь горизонтальной поверхности, например на прилетной доске. Указание направления на горизонтальной поверхности следует рассматривать как исторически более древнюю форму. А так как она к тому же более понятна, с нее и начнем. Вспомним, что пчелы пользуются солнцем как компасом. Если при полете от улья к кормушке солнце находилось от сборщицы, например, впереди слева под углом 40°, то, вернувшись в улей, она в прямолинейном виляющем пробеге придерживается того же угла по отношению к солнцу и указывает, таким образом, прямо на кормушку. Семенящие за ней пчелы обращают внимание на то положение, которое она занимает относительно солнца во время виляющего пробега. Улетая, они сами принимают то же положение, что и сборщица, и в результате направляются прямо к источнику корма. Но это происходит только тогда, когда танцовщица видит солнце или по крайней мере голубое небо, танцуя, например, на прилетной доске, что нередко бывает в теплую погоду, когда приемщицы встречают возвращающихся сборщиц у входа в улей. Можно также вынуть один сот из улья и подержать его в горизонтальном положении под открытым небом. Танцующих пчел не так легко привести в замешательство. Они указывают направление в ту сторону, где брали взяток, и если вращать лежащий сот, как поворотный круг для паровозов, то они, позволяя танцевальной площадке поворачиваться под их ногами, продолжают, подобно стрелке компаса, указывать нужное направление. Но если небо будет закрыто от их глаз, наступит полная дезориентация и в танцах начнется путаница. Внутри улья темно, неба не видно, а соты расположены вертикально. Все это не позволяет указывать направление способом, с которым мы только что познакомились. В этих условиях пчелы пользуются вторым, весьма примечательным способом. Принимая за основу угол между направлением, в котором они летели к кормушке, и прямой линией к солнцу, они сохраняют его в танце, используя в качестве одной из сторон этого угла направление силы тяжести. При этом виляющий пробег вверх означает, что кормушка расположена от улья прямо по направлению к солнцу; виляющий пробег вниз говорит о противоположном направлении; если же пробег идет, например, под углом 60° влево от прямого направления вверх, то это означает, что кормушка находится влево под углом 60° от прямого направления от улья к солнцу, и так далее. То, что новички благодаря тонкому восприятию направления силы тяжести узнают таким образом в темном улье, они используют после вылета при ориентировке по солнцу. Подобно тому как при изучении передачи пчелами данных о расстоянии мы проделали «ступенчатый опыт», проведем теперь «веерный опыт», чтобы узнать, действительно ли мобилизованные пчелы летят в указанном им направлении. На рис. 95 в качестве примера приведен результат одного такого опыта. Пронумерованные пчелы получали сироп на кормушке, установленной на ароматизированном поддоне в 600 м от улья. В 550 м от улья были веерообразно размещены приманки с тем же запахом, но без корма, на равных расстояниях друг от друга, соответствующих углу 15°. Цифрами на рис. 95 указано, сколько новичков появилось в течение50 минут в соответствующих пунктах. Видно, что лишь немногие из них отклонились от правильного пути. В тропиках дважды в году солнце в полдень стоит в зените, так что определить направление к цели по солнцу невозможно. Как же поступают в этом случае пчелы? Они решили эту проблему поразительно просто: остаются дома. Как только солнце приблизится к зениту, пчелы устраивают себе обеденный перерыв — даже в те дни, когда тропическая жара в полдень не настолько велика, чтобы нельзя было использовать имеющийся в природе хороший взяток. Только с помощью особых приемов их можно заставить посещать кормушку и в эти часы, но тогда, возвратившись домой, сборщицы танцуют беспорядочно, делая прямой пробег во всех направлениях. Этого и следовало ожидать, и это подтверждает, что пчелы ориентируются по солнцу.При этом неожиданно выяснилось, что угол 2 — 3° от зенита уже достаточен для того, чтобы пчелы могли определять по солнцу направление и верно передавать его в танце. Фасеточные глаза, укрепленные неподвижно на головной капсуле и состоящие из тысяч глазков, оси которых расходятся во всех направлениях, представляют собой удивительное приспособление для измерения даже таких небольших углов. В горах и крылатые существа не всегда могут достигнуть цели прямым путем. Какими жестами пользуются пчелы, чтобы указать окольный путь к источнику корма? Этот вопрос мы смогли изучить в скалистой местности в районе озера Вольфгангзее, где для этого имеется много возможностей. Однажды наш наблюдательный улей был помещен на горе Шафберг за гребнем скалы, а кормушку, которую быстро накрыли вместе с находившимися на ней мечеными пчелами, перенесли вокруг края обрыва к месту, обозначенному на рис. 96 крестиком. На рис. 97 приведен схематический план местности, где проводился опыт. Сборщицы летали туда и обратно кружным путем, изображенным на чертеже в виде острого угла, но в танцах они не указывали направления, в котором фактически летели от улья; они также не принимали в расчет вторую сторону острого угла, описанного ими при полете,— оба эти указания могли бы ввести в заблуждение их подруг. Виляющий пробег танцовщиц показывал направление от улья к кормушке по воздушной прямой линии, по которой они никогда не летали. Только так могли они верно направить других пчел к месту взятка. Мобилизованные пчелы искали в указанном направлении и, перелетев через препятствие, достигали цели. Познакомившись с источником взятка, они потом тоже нашли более легкий путь вокруг хребта. Поведение пчел, указывающих направление, было вполне целесообразным. Но то, что, проделав окольный путь, они оказались в состоянии определить действительное направление без транспортира, линейки и чертежной доски,— это, вероятно, самое удивительное из чудес, которыми так богата жизнь пчел. Это невольно наводило на мысль, что для каждой, даже такой трудной задачи пчелы обязательно находят решение. И все же однажды они не знали, как помочь себе. Улей был окружен ажурной металлической решеткой радиобашни. Кормушка с помощью лебедки и привязанного к тросу кормового столика была помещена на верхушку башни, в точности над летком родного улья. Выражение для понятия «вверх» пчелиным лексиконом не предусмотрено, так как в облаках цветы не растут. Сборщицы, побывавшие на верхушке башни, не знали, как сообщить о направлении, и исполняли круговой танец, мобилизовавший их подруг на поиски взятка на земле, на лугах, окружавших башню, и ни одна из них не взлетела к источнику взятка, находившемуся наверху. Когда кормушка была перенесена на луг на расстояние, соответствующее высоте башни, система, указывающая направление, стала функционировать безупречно. Виляющий танец с его прямолинейным поступательным пробегом и круговой танец с его круговыми пробегами, по-видимому, с изумительной символической выразительностью призывают к действию: один — направляя вдаль, а другой — к поискам вокруг родного улья. Благодаря хорошо отрегулированной системе те пчелы, которым предстоит лететь на далекое расстояние, получают точные указания о цели путешествия. Но когда мобилизуются и следуют указаниям танца сотни новичков, среди них обычно находятся отдельные пчелы, которые действуют по-иному. Некоторые пчелы, наблюдавшие круговой танец, ищут взяток вдали, а наблюдавшие за виляющим танцем — вблизи улья или в неверном направлении от него. Разве они не поняли пчелиного языка? Или это упрямцы, желающие сами выбирать дорогу? Каковы бы ни были причины такого «неправильного» образа действий, в целом следует сделать вывод, что подобные диссиденты весьма полезны. Если в южной стороне цветет рапс, то хотя и желательно поскорее послать туда множество пчел, не мешает также разузнать, не раскрылись ли в это же время бутоны рапса и где-то на другом поле. Этим оригиналам, которые не следуют общей схеме, пчелиная семья обязана тем, что все источники взятка в зоне ее лёта быстро разыскиваются и используются.
