На путях к рациональному пчеловодству
В истории русского пчеловодства XIX век ознаменовался крупнейшими достижениями и открытиями в технологии пчеловодства, биологии медоносных пчел, химии пчеловодных продуктов, техническим прогрессом. Были решены важнейшие проблемы теории и практики пчеловодства, на небывалую высоту поднято просвещение народа. В этом столетии формировалась наша пчеловодная классика.
У самых истоков русской национальной пчеловодной культуры стоял Николай Михайлович Витвицкий (1764—1853) — выдающийся ученый и практик, изобретатель и страстный пропагандист пчеловодства, блестяще образованный, трудолюбивый, энергичный. Он изобрел размыкающийся на части многонадставочный улей и разработал принципиально новую систему пчеловодства, которая по своей эффективности, оригинальности и совершенству не знала себе равных в мировой практике. Многие его теоретические положения и методы ухода оказались настолько верными, что не утратили своего значения до сих пор.
Своими капитальными трудами Витвицкий положил начало русской самостоятельной пчеловодной литературе, которая сразу заявила о себе как об особом, незаурядном явлении мирового класса. Автор опирался не на зарубежные образцы, а на богатейший народный опыт и русские национальные пчеловодные традиции. Как натуралист, он заметил в жизни медоносных пчел факты и явления, которые до него никто не наблюдал, описал и объяснил их, добыл много ценных исторических сведений.
Витвицкого по праву можно назвать патриархом российского пчеловодства и пчеловодом-первопроходцем. Он выразил примечательную особенность нашей русской национальной пчеловодной культуры — ее новаторство, оригинальность и самостоятельность.
По характеру деятельности он, человек сильной воли и духа, был борцом и просветителем. Неоценим его вклад в развитие пчеловодства России, русской и мировой пчеловодной культуры. С его именем связано начало пути к рациональному пчеловодству, основанному на глубоком знании жизни медоносных пчел.
Витвицкий постучался в двери русского пчеловодства довольно поздно, когда ему было уже сорок лет, хотя с пчелами умел обращаться с детства и всегда имел собственную пасеку.
По образованию он философ. Окончил философский факультет Львовского университета, преподавал философские дисциплины и заведовал кафедрой философии в лицее.
Однако не философские науки определили его жизненную и творческую судьбу. Витвицкого увлекла и навсегда покорила живая природа: совершенство и многообразие ее форм, естественная история. От общения с природой он получал истинное наслаждение, обновлялся духовно, обретал физическое здоровье. Видимо, эту сторону имел в виду Витвицкий, когда говорил о себе: ” Благодарю провидение и за то, что оно предназначило нас быть земледельцами: это сословие есть одно из счастливейших”. В другом месте воспоминаний он уточнял: “Я охотник до пчеловодства, земледелия и садоводства”. Из этих, пожалуй, самых распространенных крестьянских занятий совсем не случайно на первое место поставил пчеловодство, бесспорно, ставшее его страстью и судьбой, предметом постоянных размышлений и основой практической деятельности. Сопутствующие этому влечению занятия лишь подчеркивали многогранность и объемность его незаурядной натуры.
“Меня наделила природа незавидным телосложением, — признавался он, — судьба отказала мне в богатстве, тем самым предназначила меня к ежедневному труду и жизни, полной забот, но я благодарен ей, стократ благодарен за то, что она указала мне на такой отрадный н общеполезный труд, как уход за пчелами”.
Изучение природы медоносных пчел и приемов ухода, или присмотра за ними, как любил говорить Витвицкий, включало и наблюдение за жизнью пчел в естественных условиях, и освоение мирового опыта в пчеловодстве, и работу на своей пасеке, не прекращавшуюся в течение всей его долгой жизни.
Проживая в богатых лесами западных губерниях России, он имел возможность в любое время года наблюдать за жизнью пчел в естественных условиях — дуплах и бортях, взбираясь на деревья часто даже без всяких бортнических приспособлений. Порой целыми днями просиживал у гнезда.
Сколько дупел и бортей пришлось ему вскрыть и осмотреть, чтобы понять законы жизни медоносных пчел! Его интересовало буквально все: и поразительная работоспособность диких боровок, и невероятно большие запасы меда в дуплах, и устройство шеэда, и причины роения.
Он дружил со многими русскими, литовскими и польскими бортниками — сильными, ловкими, смелыми, добрыми людьми, которыми никогда не уставал восторгаться. Многие из них были тонкими наблюдателями, превосходными знатоками медоносных пчел, подлинными мастерами бортевого промысла. Высоко ценил он познавательное значение мудрого народного опыта, который накапливался столетиями, и всегда опирался на него. “Мужички, — вспоминал Витвицкий, — охотно делились со мной своими тайнами, потому что видели, что я их умею ценить”. Все это дало ему основание заявить: “Грубо ошибаеться тот, кто думает, что старинное бортевое пчеловодство в нашем отечестве не было доведено до высокой степени искусства”.
Непреодолимое стремление освоить уже накопленный веками опыт пчеловодов-практиков заставило Витвицкого объехать не только западные и северные лесные и южные степные губернии России, но и многое страны Европы — Австро-Венгрию, Пруссию, Францию, Англию. Поездки за границу, начавшиеся у нас в Петровскую эпоху, теперь уже широко практиковались. Входили в жизнь и зарубежные контакты пчеловодов. Свободно владея многими европейскими языками, Витвицкий посещал наиболее известные пчельники и беседовал с их владельцами, вникая во все тонкости, связанные с пчеловодством, изучал применяемый там так называемый европейский усовершенствованный уход, о котором тогда восторженно писали зарубежные авторы. В этих поездках он встречался с авторитетными учеными, руководителями и членами пчеловодных обществ, пчеловодами-фермерами, крупными предпринимателями и торговцами медом и воском. Бесспорно, немало интересного, нового и полезного почерпнул для себя Витвицкий из этих встреч. Во Львове и Вене он даже прослушал обязательный курс пчеловодства сельскохозяйственных училищ.
Детально ознакомиться с зарубежным пчеловодством помогали и книги, или, как он говорил, “прочтение лучших на разных языках сочинений”.
Однако многого, чего ожидал и на что надеялся, он не нашел. Не все, чем гордился Запад, подходило для российской действительности, и не во всем мы отстали от иностранцев.
Специфика пчеловодства требовала не только глубоких теоретических знаний, но и основательных практических навыков. “Тот не может о себе сказать, что он отлично изучил искусственное пчеловодство, — писал по этому поводу Витвицкий, — кто о нем прочитал много книг, но не проверил читанного на деле”. Пчеловодству точно так же, как и мореплаванию, невозможно научиться по одним учебникам. И где бы ни находился Витвицкий, в Петербургской губернии или Литве, на Киевщине или в Полесье, в Подольской губернии или других местах, — в условиях, самых разных по природе и климату, он всегда заводил пасеку и работал на ней. Не просто работал, а наблюдал за пчелами, изучал их жизнь, испытывал приемы, проверял их, ставил разные опыты. Постоянно вел записи, которыми надеялся воспользоваться в будущем, Это был огромный вдохновенный труд натуралиста, ученого и пчеловода. “По мере продолжения моих опытов, — сообщал он, — вырастали и мои записи, которые и составили потом книгу “Народное пчеловодство” (книга вышла в свет в 1829 году в Варшаве на польском языке, в сокращенном варианте была переиздана в 1830 гаду). Мелкие журнальные публикагщи Витвицкого по пчеловодству появлялись, начиная с 1813 года, на польском языке в Варшаве, Кракове и других городах, на русском — в Санкт-Петербурге, Москве, Архангельске. Они касались отдельных, хотя и немаловажных, вопросов пчеловодной практики — улья, размножения пчел, зимовки, а также роли пчеловодства в экономике страны и его распространения, благотворного воздействия на нравственность человека.
Эти статьи не носили на себе печать заграничных влияний, были оригинальными произведениями русского пчеловода, основанные на личном и вековом народном опыте.
В 1835 году на русском языке вышла из печати его книга “Практическое пчеловодство, или правила для любителей пчел, извлеченные из долговременного опыта, с объяснением вновь усовершенствованных ульев” в двух частях. Книга сразу обратила на себя внимание новизной, оригинальностью и потрясающей глубиной раскрытия темы. Третья и четвертая части увидели свет спустя 7 лет — в 1842 году, пятая — в 1845 году. В 1861 году, уже после смерти автора, книга выдержала второе издание, что говорило о ее полезности и популярности.
 |
Титул знаменитой книги Витвицкого.
Этот капитальный, поистине фундаментальный труд, над которым Витвицкий упорно работал около 20 лет, — первое во всех отношениях самостоятельное, далекое от заимствования и подражания иностранным образцам сочинение по пчеловодству в России, богатству теоретических наблюдений и принципам пчеловождения, полноте и оригинальности изложения, равного которому не было до работ Бутлерова и Лангстрота. Сказались солидные теоретические и практические познания автора, основательное знакомство с мировым пчеловодством. Оно несло прогрессивные идеи и в практическом отношении, по определению самого Витвицкого, “соответствовало вполне цели”. Ничего подобного не было ни в одном иностранном руководстве. Русская пчеловодная литература, можно сказать, началась с классики. “Даже трудолюбивые германцы, доведшие до высокой степени развитие почти всей отрасли сельского хозяйства, — сообщал он, — писали весьма мало о пчеловодстве в таком направлении, какое для нас нужно”.
О достоинствах этой великой книги мы можем судить по той оценке, которую дал ей сам автор: “Если бы меня спросили, к какому руководству должны прибегать люди, желающие читать о пчеловодстве на русском языке, я по необходимости принужден был бы назвать сочинение свое “Практическое пчеловодство”. Другого, изданного в настоящее время и, следовательно, соответствующего настоящему положению науки о пчелах и экономическим выгодам, у нас нет”.
В объективности и справедливости этих слов мы можем быть уверены: Витвицкий отличался скромностью, взыскательностью к себе и досконально знал пчеловодную литературу.
Основу “Практического пчеловодства” составляет детально разработанная Витвицким принципиально новая, биологически обоснованная система ухода за пчелами в размыкающихся ульях его конструкции, пригодная, по утверждению автора, для всех климатов России и всех пород пчел. Русские пчеловоды получили капитальное, поистине энциклопедическое пособие, книгу надолго.
В Библии сказано: “Пойди к пчеле и познай, как она трудолюбива, какую почтенную работу она производит; ее труды употребляют во здравие и цари, и простолюдины; любима же она всеми, хотя силою она слаба, но мудростию почтенна.
Кроме своего главного труда о практическом пчеловодстве, он написал не менее интересные и полезные книги:
“Стеклянный улей, или извлечение любопытнейших явлений из естественной истории пчел” (1843), “Сокращенная наука практического пчеловодства” (1846), “Словечко о пчелах” (1847) и более двухсот популярных и прикладных статей, опубликованных в разных газетах и сельскохозяйственных журналах того времени на русском, польском и немецком языках.
Многонадставочный улей.
При разработке приемов практического пчеловодства Витвицкий неизменно обращался к природе медоносных пчел, их жизни в естественных условиях. “Вся тайна пчеловодства, — утверждал он, — состоит в том, чтобы совершенно знать свойства пчел и уметь сберегать оные… Кто хочет с успехом разводить пчел, должен, сколь возможно, применяться к образу жизни пчел диких.” В этом, пожалуй, вся философия пчеловодства Витвицкого, его теоретические и практические принципы. Они составят одну из важнейших и примечательнейших сторон рациональной технологии русского пчеловодства. Биология пчелиной семьи и взаимоотношения ее с внешним миром лягут в основу приеме» и методов, целых систем пчеловодства, разработанных и предложенных пчеловодами последующих поколений.
“…Учитесь, между прочим, и у самих пчел уходу за ними”, — настоятельно советовал он русским пчеловодам, не раз признавался, что пчелы, жившие в борах, показали и ему самому истинный путь к улучшению его личного пчеловодного хозяйства (а у него порой насчитывалось до двух тысяч ульев), помогли избавиться от ошибок, основной причиной которых было незнание некоторых свойств насекомых или неверное о них понятие.
Природа пчел подсказала ему мысль о более совершенном, чем были тоща в России и за рубежом, искусственном жилище для них — размыкающемся на части многонадста- вочном улье. По форме он напоминал колокол, поэтому был назван колокольным. Улей, сконструированный в 1828 году и постоянно улучшавшийся, — плод многолетних наблюдений, раздумий и неустанных трудов его изобретателя.
Витвицкий испытывал на своих пасеках и сравнивал всякие ульи, известные у нас и за границей, — соломенные и деревянные, широкие и высокие, маленькие и большие. Из Германии и Франции он выписывал новейшие модели, делал по ним ульи в натуральную величину, заселял пчелами и изучал их поведение, продуктивность, видел, что тогдашние ульи далеко не во всем соответствовали естественным потребностям пчел, а многое противоречили их природе.
В горизонтальных ульях, как заметил Витвицкий, пчелам зимой и весной холоднее, чем в вертикальных, семьи не вырастали такими сильными, какие бывали в дуплах и бортях. В небольших ульях пчелам летом тесно и душно, поэтому они излишне роились. Часто роились семьи и в просторных, но неразборных стояках. И если в дупле или борти, какими бы по размеру они ни были, благодаря происходящим в живом дереве обменным процессам пчелам одинаково хорошо в любое время года, то в улье создавать подобные микроклиматические условия можно, лишь искусственно изменяя его объем.
“Изобретатели ульев, — писал Витвицкий, — упустили из виду весьма важное обстоятельство: пчел очень мало в их жилище в течение поздней осени, зимы и в начале весны; напротив того, число их неимоверно прибывает в улей и борть в конце теплой весны и благодатного лета. Убывание и прибывание пчел в их жилище в тепло и холод и нежное их телосложение явно доказывают, что они нуждаются в тесноватой теплой квартире в холодную пору года; но летом, когда они размножаются неимоверно, коща медоносные цветы развернутся, когда не угрожает и малейшая опасность от холода, для пчел нужно просторное, сообразное количеству их трудолюбивого населения помещение, чтобы они могли удобно развивать свою силу и деятельность”.
Значит, нужен улей, который мог бы уменьшаться, когда пчелам не требуется большая площадь, или, наоборот, увеличиваться до необходимых размеров. Бесспорно, по форме он должен быть вертикальным, как дупло. Такой улей и предложил Витвицкий. Состоял он из шести отделений-надставок .
Высокий куполообразный улей, как полагал Витвицкий, по форме ближе других стоял к естественному жилищу пчел — дуплу, тоже вертикальному, обычно расширяющемуся книзу.
Ширина летка, выдолбленного в отъемном дне, регулировалась поставленными на него надставками и всегда соответствовала силе семьи. Улей рамок не имел, хотя был изобретен чуть позже рамочного улья П. И. Прокоповича. Эти два талантливых русских пчеловода шли самостоятельными путями, независимо друг от друга разрабатывали конструкции ульев и, кстати, по многим вопросам практического пчеловодства имели диаметрально противоположные взгляды.
Характеризуя свой улей, Витвицкий отмечал, что устроен он “без затей, по плану, начертанному, так сказать, самими пчелами”. В этом и состояла оригинальность изобретения: соблюдено было важнейшее условие — улей соответствовал природе пчел. Но это лишь первое основное требование. Тах же успешно решена была и вторая задача, не менее важная, неотделимая от первой и, может быть, даже более сложная для конструктора, — улей позволял воздействовать на пчелиную семью в выгодных для пчеловода целях. Такого улья история мирового пчеловодства не знала.
“Устройство колокольного улья рассчитано математи чески, — писал о нем автор. — Этот расчет основан не на произволе, а на природе пчел и на различных других обстоятельствах, имеющих тесную связь с нашими выгодами от сей промышленности”.
Размеры составных частей улья, определенные с исключительной, поистине математической точностью, практически совпадают с размерами корпусов современного многокорпусного улья — самого совершенного искусственного жилища, полностью соответствующего биологии пчелиной семьи и задачам интенсивного пчеловодства.
Витвицкий “угадал” и объем надставок. Подтверждают это ныне широко распространенные в мире, также разбирающиеся на части ульи Лангстрота с корпусами на 8 и 10 рамок для расплодного гнезда и низкими надставками — магазинами под мед. Примечательно, что высота надставок в улье Витвицкого также была неодинаковой и зависела от их назначения. В более высоких пчелы выращивали расплод, а в меньших по высоте — складывали мед.
Гениальное изобретение русского пчеловода на четверть века опередило появление прославленного многонадста вечного улья американца Лангстрота. К сожалению, об этом не знают зарубежные пчеловоды.
Применительно к своему улью Витвицкий создал оригинальную, стройную, научно обоснованную и в высокой степени практически целесообразную систему пчеловодства, основанную на обилии корма в гнезде в течение всего года, эффективных противороевых приемах, неоднократных кочевках к медоносам, зимовке на воле.
Особенно гордился Витвицкий тем, что его улей позволял управлять самым сложным инстинктом пчел — роевым, с которым до того времени ничего нельзя было поделать. “Роение и нероение пчел, обитающих в колокольном улье, зависит от пчеловода”, — подчеркивал он. Это было выдающимся открытием, превращавшим пчеловодство в искусство, а пчеловода, бессильного и беспомощного перед стихией роения, в хозяина и повелителя.
И как бы подводя итоги и заглядывая в будущее пчеловодства, он утверждал: “Время убедит знатоков пчеловодства, что, не употребляя сложных (то есть составных, или надставных. — И.Ш.) улейков, никак невозможно поставить эту промышленность на высокую ступень улучшения”. Это были пророческие слова. Современная мировая пчеловодная практика подтвердила предвидение нашего выдающегося соотечественника.
Противороевые меры.
Витвицкий внимательно и глубоко изучал роение, причины, усиливающие или ослабляющие его, учитывал экономическую сторону этого сложного природного явления. Роение снижало продуктивность, а часто просто становилось причиной бездоходности пасек, отнимало очень много времени, так нужного крестьянину летом. Пору роения он называл “решительным временем” в пчеловодстве. Как ученый и практик, разрабатывал способы, влияющие на роевой инстинкт.
Противороевое действие оказывал сам уход за пчелами по новой, предложенной им системе. Он был упрощен до предела и состоял лишь в постепенном, по мере усиления семьи, расширении гнезда целыми надставками или, наоборот, сокращении его в конце пчеловодного сезона. Весной, в мае, как только обе надставки, в которых зимовала семья, оказывались заполненными, под них требовалось подставить третью, спустя две недели — четвертую, еще через две — пятую, и так, пока семья не занимала весь улей.
Описывая этот способ, Витвицкий неоднократно указывал на необходимость своевременного или даже заблаговременного выполнения операций, чтобы пчелы всегда имели для себя “соразмерный простор” и ни на минуту не оказывались в тесноте, угнетающей их. Этот фактор считал решающим для сохранения работоспособности пчел. Нарушение его неизбежно приводило семью в состояния роения, и тогда уже никакое, даже значительное, расширение гнезда не возвращало семье активность: “Если вы распространите их жилище уже тогда, когда они приготовились к пущению роя, то не ожидайте успеха, ибо вы опоздали”.
Таким образом, по утверждению автора системы, легче предупредить роение, чем бороться с ним, когда оно уже возникло и зашло глубоко. Кстати, эту точку зрения разделяют и современные пчеловоды.
Витвицкий заметил и еще одну очень важную деталь: расширение гнезда сверху, а не снизу не снимает роевого состояния, а лишь способствует складыванию меда в верхнее отделение. Эта особенность учтена современной промышленной технологией, предусматривающей систематический обмен местами гнездовых расплодных корпусов, своевременно предоставляющей матке свободное пространство для яйцекладки.
Если семья уже начала готовиться к роению, то по утверждению автора прогивороевой технологии, не все еще потеряно. Следует просто отделить одну часть рас плодного гнезда от другой пустой надставкой. Разрыв гнезда оказался самым надежным средством к прекращению роения пчел: “Они по природе своей не терпят пустоты между наполненными частями своего жилища и поэтому совокупными силами и с жаром принимаются за наполнение пустого улейка, не думая уже о роении”.
Суть приема, который потом получил название строи тельного пояса, заключалась в том, что в строительные работы, не утихающие в улье ни днем, ни ночью, включались прежде всего молодые пчелы, которые до этого не , принимали в них участия и готовились уйти с роем. Уже сформировавшееся ядро роя распадалось.
Этот оригинальный способ, впервые в мировой практике предложенный Витвицким, входит в арсенал современного промышленного и любительского пчеловодства как надежное средство борьбы с роением. В очень сложный вопрос пчеловодной практики русская наука внесла весьма значительный вклад.
Обилие корма — основа пчеловодства.
В отличие от других сельскохозяйственных животных, корма которым заготавливает человек, медоносные пчелы запасают себе корм сами. Такова уникальная особенность этих общественно живущих насекомых. Оберегая пчел от голодной смерти, природа наделила их способностью заготавливать во много раз больше меда и цветочной пыльцы, чем их требуется на питание до новых взятков.
Обильные запасы корма дают возможность пчелам не только переносить самые длительные зимы и холодные затяжные весны, но даже неблагоприятные годы, когда растительность из-за засухи или, наоборот, из-за дождей и холодов не выделяет нектара или дает его столько, что накопить мед не удается. Корм пчелиной семьи — мед тоже обладает уникальным свойством: он сохраняет свои ценные качества в течение очень длительного времени — многие годы, а нередко целые столетия. “Это доказывает, — писал Витвицкий, имея в виду особенность меда не портиться, — что судьба пчел лучше обеспечена природою, нежели наша или других животных”. Гибель пчел от голода или недоброкачественного корма в естественных условиях, таким образом, исключена.
И в изобилующей лесами Подолии, и в дубравах Литвы, н в северных борах России Витвицкий встречал дупла, в которых находилось по 15—20 пудов меда “отличной доброты”. Вместе с бортниками ему удавалось вскрывать дупла, до краев наполненные медом. “Стало быть, — делал вывод исследователь, — пчелы никогда не должны погибать голодной смертью”. На основании своих наблюдений он выдвинул важнейшее положение практического пчеловодства, не утратившее силы до сих пор, — поддерживать обильные запасы меда в ульях в течение всего года.
Рост семьи, энергия и работоспособность пчел, в конечном итоге продуктивность, как полагал Витвицкий, регулируется и определяются количеством корма в гнезде и целиком зависят от него. При обилии меда пчела “делается постояннее в труде и способнее к размножению своего племени. В сем состоит вся тайна и все мнимое чародейство, от которого знающие дело сие в течение одного года значительно обогащаются”. Слова эти истинны и никогда не устареют. Их надо высекать на граните.
Витвицкий обвинял в невежестве пчеловодов, считавших, что полномедное гнездо снижает активность пчел и поэтому часто отбиравших мед, даже незрелый. “Тот не знает природы пчел, — утверждал он, — кто думает, что от достатка пищи они делаются ленивее. В сем случае не должно применять других животных к пчелам. Достаток меду в ульях никогда еще не производил худых следствий, а недостаток — всегда”.
Пчелы, изнуренные голодом, или погибают раньше срока, или долго остаются малосильными, неспособными продуктивно работать и воспитывать полноценные поколения. Практика неизменно подтверждала эти очень важные наблюдения.
Витвицкий ставил в пример знающих, дальновидных пчеловодов-колодников, которые на зиму и весну не только оставляли пчелам в гнездах корма намного больше того, что они съедают, но и на всякий случай хранили в своих кладовых запас меда еще на два-три года. На их пасеках всегда были могучие семьи, и они не знали урона. “Наши предки, — вспоминал он, — часто научали своих сынов, говоря: “Ежели желаете разбогатеть от пчеловодства, то вы должны всегда иметь хороший запас давнего меда… Смотрите, чтобы вы его в нужде не покупали”.
Без страховых запасов меда “пчеловод всегда будет нищим”. Кстати, этот мудрый совет часто, к сожалению, не соблюдают и современные пчеловоды. Да и учебники не учат этому.
Согласно разработанной Витвйцким системе содержания пчел в надставочных ульях верхнее отделение всегда должно быть полномедным. Даже после цветения главных медоносов, когда полагалось снимать заполненные медом надставки, он выламывал из них соты лишь после того, как убеждался, что все семьи за- пасли достаточное количество меда на зиму. Если какая-то из них не смогла собрать корма, вместо маломедной надставки он давал полномедную. Этого меда семье хватало на осень, зиму и начало весны, тем 6о- лее что мед был еще и в нижнем отделении улья. Только излишки меда принадлежали пчеловоду. Впоследствии это положение вошло в заповеди пчеловодов.
Гнездо пчёл практически стерильно. В нём обнаружено семь антибиотических веществ. На сотах и в меду нет микроорганизмов – вирусов и бактерий. И одежда пчелы, пропитанная ароматами смолы древесных почек и веществами, защищающими её тело, обладает антибиотическими свойствами. В восковом гнезде, как в операционной, идеальная среда для жизни её обитателей, которая сохраняла их в течение многих миллионов лет.
Мед, по мнению Витвицкого, не только естественная, здоровая и любимая пища для пчел, но и лекарство, предупреждающее заболевания или излечивающее от недугов.
Многократно убеждался он в том, что пчелы, укрывающие в пустотах деревьев большие запасы отличного меда, были всеща здоровы и сильны и почти никогда не загрязняли ни своих жилищ, ни сотов.
Впервые русским пчеловодам прямо была названа истинная причина бедствия, ежегодно уносившего миллионы пчелиных семей. “Человечество много теряет через пчеловодов жадных и не знающих своего дела”, — с горечью писал он, решительно не советуя заниматься пчеловодством тем, кто намеревается морить пчел голодом.
В русской и мировой пчеловодной литературе никто так убедительно и глубоко не обосновывал необходимость содержания пчел постоянно на обильных кормах, как это сделал Витвицкий. Да, кстати, и после него, вплоть до Бутлерова, Лангсгрота и Рута, почти все авторы книг, в том числе и известные мировые авторитеты, больше говорили о минимуме, а не о максимуме запасов, совершенно игнорируя природу пчел.
Щедрое снабжение пчел медом в течение всего года, к сожалению, нередко недооценивается и теперь, хотя метода ми современного научного анализа доказано отрицательное влияние недостатка корма и на организм выращиваемого потомства, и на продолжительность жизни пчел, и на яйцекладку маток.
По глубокому убеждению Витвицкого, на любой пасеке, а при использовании составных ульев, особенно, очень важно иметь большой запас сотов, которые требуются пчелам для складывания меда и выращивания расплода. “Постройка сотов много стоит трудов и времени пчелам”, поэтому недостаток их сдерживает развитие семьи, уменьшает принос нектара, сокращает прибыль от пчеловодного хозяйства. В колодах почти невозможно создать сотовый запас, а в надетавочных ульях, даже безрамочных, его в какой-то степени все-таки доступно иметь, если не выламывать из надставок соты, частично заполненные медом. Особенно дороге такие надставки для молодых семей.
Настоящей бедой для пчеловодства, считал Витвицкий, — недостаток сотов. Очень большое значение придавал им для повышения медосбора. Соты называл капиталом пасеки. Его многонадставочный улей без возобновления гнезда за счет готовых сотов вообще терял по меньшей мере половину своих достоинств. “Незнание способа возобновлять устаревшие соты есть в текущем столетии одна из главных причин упадка домашнего и бортевого пчеловодства”. Так фактически была поставлена задача — отыскать нужный способ. Только с изобретением рамочных ульев, медогонки и производством вощины искусственным путем пчеловоды решили эту непосильную для Витвицкого и его современников проблему.
