Мед дают только многопчельные семьи.
В жизни общественно живущих насекомых, в том числе и медоносных пчел, решающую роль, бесспорно, играет их число.
Чем больше рабочих пчел в семье, тем, естественно, больше они соберут и меда. Мощные семьи намного легче, чем малочисленные, переносят зимовку, не страдают от низких температур весной. Все это превосходно знал Витвицкий из своей многолетней практики, повидав и сильные, и слабые, бедные пчелой семьи. Он, кстати, изучал не только пчел, но и других общественно живущих насекомых, отыскивая у них единые биологические законы существования.
В сравнительных наблюдениях за сильными и слабыми семьями, которые не один год проводил Витвицкий, преимущества всегда и во всем оказывались на стороне сильных. Вот что, в частности, сообщал он об одном из таких опытов, в котором пытался установить расходы кормов зимой: “Взвесив ульи с первыми и другими роями поздно осенью, я убедился весною, что многочисленные семейства меньше съедают меда, чем неблагонадежные”. Как бы это ни казалось парадоксальным, тем не менее оно верно. Слабые для поддержания необходимого тепла вынуждены потреблять больше меда. Притом у сильных, если их ничто не беспокоило зимой и было много корма, не встречалось загрязненных гнезд, тогда как у слабых такое наблюдалось весьма часто. Все это дало основание сделать ценный для практического пчеловодства вывод: “Лучше иметь мало, но самых благополучных ульев, нежели много сомнительных… Надобно всегда следовать тому верному правилу: что не количество ульев, но хорошее их состояние составляет и упрочивает доходы”. Только сильные семьи могут обеспечить благополучие хозяйства, утверждал русский пчеловод — тонкий исследователь и превосходный практик.
Мысль о достоинствах сильных семей нашла обоснование и дальнейшее развитие в работах ведущих русских ученых и подтверждена многовековой практикой.
Слабые семьи Витвицкий предлагал соединять с другими. Объединение роев или присоединение слабых семей к соседним считал необходимым и обязательным звеном практического пчеловодства: “Ни одна даже искусно управляемая пасека не может обойтись без соединения одних роев с другими”. По его мнению, на самостоятельное существование имели право только “многопчельные”, довольно рано вышедшие рои, а “малопчельные”, или поздние, он рекомендовал соединять по нескольку вместе. Объединение неизбежно в конце сезона (семьи израбатываются на медосборе), чтобы сохранить пчел от гибели зимой, и после зимовки (семьи ослабевают или теряют маток). “Кто весною и летом не соединяет слабых роев с другими, — писал он, — тот напрасно теряет много пчел”. При объединении надставку со слабей или обезматоченной семьей следовало подставлять под соседний хороший улей. Так как раз и поступали пчелово- ды-колодники, у которых колоды были составными.
Присоединение слабых семей — один из обязательных элементов и современной технологии.
Зимовка — главная забота пчеловода.
Прибыль от пчеловодства, без сомнения, во многом зависит от результатов зимовки пчел. Ослабление и даже гибель громадного числа семей вследствие малых кормовых запасов или неправильного содержания были в то время типичны для пчеловодства России. Витвицкий имел все основания заявить, что “зимовка столь нежного насекомого, каковы пчелы, составляет одну из главных забот пчеловода”.
Пчелам, живущим в дуплах и бортях, не страшна зима. За ними, так сказать, присматривает сама природа. В живом дереве, в котором и зимой не приостанавливаются процессы обмена, ни холод, ни сырость не могут вредить пчелам. В лесу им не мешает и ветер. Витвицкий одним из первых русских исследователей измерил температуру в естественных жи- лшцах пчел и обнаружил, что в гнездах сильных семей с обильными запасами меда даже в самые жестокие морозы “так же тепло, как в натопленной комнате”.
Ему не раз удавалось видеть рои, которые зимовали под открытым небом и при достаточном количестве меда выдерживали морозы.
На основании своих многолетних наблюдений он убедился в том, что “пчелы не боятся зимнего холода, если только зимою имеется вдоволь меду и вдоволь бодрых пчел”. Значит, для нормальной зимовки необходимы два условия: мед — своеобразное биологическое топливо и мае- са пчел, умеющих создавать и сберегать тепло. Витвицкого интересовало, как пчелы обогреваются и удерживают температуру в наезде, но выяснить это не мог, поскольку ни в дупле, ни в безрамочном улье нельзя расчленить зимний клуб. Тем не менее он сделал довольно верное предположение о том, что “зимою, во время сильных морозов, поочередно часть пчел влазит в пустые ячейки, чтобы нагреться, а те, которые находятся на поверхности сотов, служат им одеялом. Нагревшись в ячейках, вылазят на соты, чтобы остальным очистить место”. Корка клуба, как потом стало известно, как раз и есть “зимнее одеяло” пчел.
Зимующие в дуплах пчелы, по его утверждению, не испытывают недостатка и в свежем воздухе. Они, кстати, сами научились регулировать его доступ через летки. В сильной, богатой медом семье пчел на зиму остается обычно большой просторный леток. Семья, не очень сильная осенью, его уменьшает, но делает таким, что через него проходит в жилище столько воздуха, сколько ей нужно. Такую закономерность Витвицкий наблюдал почти в каждом дупле и по размеру зимнего летка мот безошибочно судить о силе семьи.
Он видел, что в естественных условиях под защитой толстого слоя древесины и на значительной высоте от земли пчелы зимуют спокойно. Лишь в редких случаях их покой нарушают куницы, почуявшие запах меда, или дятлы, пытающиеся достать насекомых. Дикие пчелы зимой не пачкают гнезда, не теряют силы, сохраняют бодрость, а весной энергично работают на цветах. Вывод напрашивался сам: медоносные пчелы способны довольно лепсо переносить зимы, даже длинные и морозные. Так почему же тоща на пасеках ежегодно зимой погибает много семей, а другие ослабевают и обессиливают настолько, что не могут весной даже прокормить себя? Витвицкий видел причины в грубейшем нарушении условий, необходимых пчелам зимой.
На его собственной пасеке гибели или ослабления семей от голода не происходило, так как пчелы содержались в составных ульях с обильными запасами корма. Каждая семья зимовала в двух надставках, из которых верхняя, кормовая, всегда была залита медом. Не американцы придумали кормовую медовую надставку, как принято считать, а русские и намного раньше, чем она утвердилась в США. Этот весьма важный технологический прием составления зимнего гнезда вошел в арсенал и практику современного пчеловодства и вполне оправдывает себя. Характеризует он уровень культуры пчеловождения.
Исследователь указал и на не менее важную, чем голод, причину неудач — зимовку в помещениях, которую считал противоестественной: “… из изысканий моих оказалось, что в нашем отечестве едва десятая доля пчел зимует на вольном воздухе, а остальные бывают заточены осенью, будто преступницы, в сырые и запертые погреба. …Сильный бык, запертый на столь долгое время, едва ли бы перенес столько неудобств, сокращающих жизнь!” Сравнение не покажется слишком сильным, если представить, что пчелы, “запечатанные” в зимовниках на долгие шесть месяцев, лишены свежего воздуха и солнечного света, которые, как известно, оказывают благотворное влияние на физическое состояние всех живых существ и стимулируют жизненную активность.
Витвицкий был против зимовки в помещениях еще и потому, что опасался за потерю медоносными пчелами их ценнейших природных качеств — зимостойкости, энергии роста и работоспособности. Такая беда уже случилась в степных районах, где резко снизился медосбор. Местные пчелы потеряли “прежнюю резвость в погребах” и нуждались в прилитии “свежей крови” сильных лесных дикарок: “Чтобы двинуть общее пчеловодство вперед, должно особенно на степях обзаводиться теми пчелами, которые живут в лесах на свежем воздухе. Самые отличные породы медоно- сиц скрываются по дуплам в непроходимых русских и литовских лесах. Они живут по законам природы от незапамятных веков… Дикая пчела, можно сказать, сильна, как медведь, между тем как живущая в улье… совсем ныне сделалась хилою”.
Пчеловоды укрывали своих пчел от холодов только по одной причине — незнанию природы этих насекомых. Витвицкий предостерегал своих земляков и от слепого следования советам иностранцев, восхвалявших зимовку пчел в подземельях, омшаниках и других строениях. Пчелы привыкли жить зимой под открытым небом, дышать свежим, богатым кислородом, здоровым воздухом, в течение веков научились спасаться от холодов — вот из каких веских оснований исходил выдающийся пчеловод, когда рекомендовал зимовку пчел на воле как единственно правильный метод для условий России. Чтобы лишний раз убедиться в этом, он в 1839 году в Лисинском учебном лесничестве Петербургской губернии сам построил добротный надземный бревенчатый омшаник, оборудовал его вентиляционным устройством и разместил там ульи. Зимовка пчел в этом помещении проходила лучше, чем в подземелье, но экспериментатор все равно не был удовлетворен. Качества пчел неизменно ухудшались. Особенно это сказывалось на весеннем росте семей, вялости пчел и их пониженной работоспособности.
“Из собственных моих опытов и наблюдений, — сообщал Витвицкий, — оказалось, что пчелы, зимующие на том же месте, где они находились и летом, гораздо сильнее и резвее, нежели зимующие в подвалах, кладовых, стебниках и в сараях. Свежий воздух и покой необходимо нужны для этого насекомого еще более зимою, нежели в другое время года”. Эту новую, оригинальную и весьма ценную для практики мысль талантливого натуралиста и ученого пчеловода никто до него не высказывал. Теоретически она была объяснена и экспериментально подтверждена лишь в конце XIX века академиком Бутлеровым.
В пользу зимовки пчел на воле свидетельствовала и возможность облетываться в оттепель. Значение такого облета для состояния пчел, чистоты гнезд и раннего усиления семей переоценить нельзя.
Витвицкий заметил и еще одну положительную черту зимовки на воле: пчелы, находившиеся вне помещения, реже подвергаются кишечным заболеваниям. При оставлении ульев на пасеке в них намного проще, чем в зимовниках, наладить обмен воздуха, что крайне важно для благополучной зимовки. Чтобы в улье не накапливалась сырость, губительная для пчел, изнуряющая и обессиливакнцая их, он считал необходимым держать открытым не только нижний, но и верхний леток. Нижний же требовал особой заботы, так как мог забиться мертвыми пчелами или льдом, если вентиляция слаба. Небольшие щели в стенках ульев и бортей Витвицкий вопреки общепринятому правилу советовал оставлять на зиму как они есть, не замазывать, “чтобы пчелы пользовались свежим воздухом”. Ульи охраняет снег. Неоднократно упоминал он об успешной зимовке под открытым небом в тонкостенных ульях и дуплах: “Хорошие рои, зимующие на открытом воздухе в тонких ульях, не замерзнут не только в наших краях, но и в холоднейших странах. В ульях, сбитых из тонких досок, они выдерживают самые сильные морозы”. Лишь почти сто лет спустя пчеловоды стали делать тонкостенные многонадставочные ульи.
Зимовка пчел занимала Витвицкого всю жизнь. Он понимал особую остроту этой проблемы для пчеловодов России с ее разными климатами, поэтому так глубоко и всесторонне исследовал. Для изучения содержания пчел в течение длинной холодной зимы и возможностей развития , пчеловодства в суровых северных условиях он оставил на время теплые благодатные края и переселился сначала в Литву, а потом в Петербургскую губернию, был в Финляндии и, по его словам, дошел бы до самого Крайнего Севера, если бы там были пчелы, чтобы испытать их зимостойкость. Кстати, шведские пчеловоды и ныне держат пчел в непосредственной близости от Полярного Круга. Много столетий пчел успешно водили монахи Валаамского и Соловецкого монастырей Карелии, где зимы лютые и длинные, а северное лето короткое. Пасеки их доходили до ста семей. В Новгородской договорной грамоте XIV века упоминается даже о торговле Карелии воском.
Размышления Витвицкого о зимовке пчел, его советы и рекомендации, для многих неожиданные, несовместимые с их понятиями, но буквально выстраданные и стократ проверенные наблюдениями и опытами, были очень нужны русским пчеловодам. Они не утратили своей теоретической и практической силы. Фундаментальный вклад, который он внес в разработку этой очень важной проблемы, бесспорен и представляет яркую страницу в истории отечественного пчеловодства.
Племенное улучшение пчел.
Выдающийся русский пчеловод затронул, кажется, все важнейшие звенья практического пчеловодства, не оставив в стороне и племенного дела. Он раньше другах своих соотечественнике» указал на то, что совершенство потомства у пчел так же, как и у всех животных, зависит от качества родителей — самцов и самок, что надо стараться разводить только превосходных особей.
Для племенного улучшения пчел вообще и в России, в частности, Витвицкий видел два пути — разведение пчел от тех семей, которые “доставляют меду и воску более, нежели другие ульи”, и использование диких пчел, скрывающихся в лесах и живущих, как им предназначено природой, в дуплах деревьев.
Без племенного улучшения пчел, считал он, невозможно двинуть пчеловодство вперед и поднять его на высшую ступень. Особую роль в этом он отводил диким пчелам, сохранявшим свои исключительно ценные природные свойства, так как их пока еще не коснулась неумелая рука пчеловода и они не испытали ни голода, ни губительной духоты и сырости зимовников. Среднерусские лесные пчелы размножались в условиях неограниченного генофонда, из поколения в поколение обогащали свою наследственность. Прилив свежей крови дикарок мог обогатить и наследственность пчел, разводимых на пасеках.
Пчелиные семейства можно назвать самостоятельными фабриками. Они сами собирают первые, исходные материалы и сами перерабатывают их в ценные произведения — мед и воск. Какая другая отрасль хозяйства для человека может быть проще, легче, возможнее и доходнее?
Неутомимый исследователь немало встречал на Руси пчеловодов, хозяйство которых процветало, и они каждый год получали намного больше меда и воска, чем их соседи. После расспросов оказывалось, что эти “чародеи” время от времени подкрепляли и обновляли свои пасеки роями, которые выходили из дупел, и считали этот довольно простой способ основой успеха. “Я старался убедиться на самом деле в важности этого счастливого открытия, — писал он, — и нашел его верным”. Для того времени это действительно было очень важным открытием.
Однажды по просьбе Витвицкого бортники поймали в лесах несколько роев. Он поселил их на своей пасеке, предварительно взвесив. Одновременно посадил в ульи и рои, вышедшие из его семей. Все молодые семьи имели примерно одинаковый вес. Поздней осенью оказалось, что дикие пчелы собрали почти по три пуда меда, а пасечные не запасли и по одному. Лесные пчелы, таким образом, имели огромное превосходство над домашними. Их семьи, не только быстрее росли и набирали силу, но и оказались чрезвычайно трудолюбивыми. Энергией диких пчел невозможно было не восторгаться.
Много раз сравнивал ученый продуктивность по меду и воску сшей, находящихся в ульях и живущих в бортях, и всегда перевес был на стороне пчел бортевых. Подтверждало это и пчеловодство Древней Руси, основу которого составляли дикие лесные пчелы. “Деды наши, — отмечал он, — славившиеся пчельным искусством в целой Европе, умея ценить боровок, легко обогащались от их трудов”. Лесные чистопородные среднерусские пчелы не только сохраняли высокую работоспособность, но и превосходно зимовали, почти не подвергались болезням, были энергичны в труде и защите своего гнезда. В снижении злобивости пчел, которое обычно наблюдалось на пасеках, Витвицкий, в частности, усматривал потерю ими природных качеств, которая неизбежно вела к флегматичности, слабой активности и как следствие к снижению продуктивности. “Я всегда любуюсь, — признавался он, — на тех пчел, которые больно жалят, — они всегда сносят много и меда. Открытие этого рода сообщал я известным в Европе пчеловодам; они согласились со мной, что это происходит от постепенного ослабления домашних пчел и что должно ослабевших домашних непрерывно поддерживать такими пчелами, которые всегда жили в дуплах”.
В то время как в странах Западной Европы диких лесных пчел почти уже не осталось, они продолжали обитать в дремучих лесах России. Витвицкий считал их национальным достоянием и завещал потомкам беречь и охранять: «Русские боровки составляют ныне одну из самых лучших пород пчел, может быть, в целой Европе. Мы должны дорожить этого рода добром и сберегать его от истребления как для собственной нашей пользы, так и для пользы нашего потомства». Впервые была поднята проблема государственной охраны лесных медоносных пчел, которая, кстати сказать, продолжает оставаться актуальной до сих пор.
Иностранные пчеловоды и естествоиспытатели, хотя и позже Витвицкого, тоже пришли к выводу, что пасечное пчеловодство без помощи бортевого процветать не может. Упадок, который наблюдался в то время в пчеловодстве Европы, они также в немалой степени объясняли недооценкой лесных пчел. Селекционная работа тогда практически еще не велась
С вырубкой лесов разорялись дупла и борти и у нас, уменьшалось их число, обсуждался даже проект уничтожения бортевого промысла, из-за которого якобы возникают лесные пожары. Возмущенный Витвицкий взял под защиту диких лесных пчел и бортничество, направил в Министерство государственных имуществ гневный и аргументированный протест, в котором указывал, что бортевое пчеловодство — главное основание домашнего и что без него впоследствии пчеловодство оскудеет и люди не будут в состоянии достать даже столько меда и воска, сколько нужно для уврачевания своих больных младенцев. Бортевое пчеловодство, по его словам, наоборот, способствует сохранению лесов, богатству и многообразию цветковых растений, экологическому равновесию. Пчела неотделима от леса и лес от нее. Дирекция западных лесов, уже постановившая уничтожить борти, отказалась от этого необдуманного решения, рассмотрев представленные Витвицким обоснованные доказательства. Несомненно, своим спасением бортевое пчеловодство России во многом обязано этому замечательному человеку, гражданину и истинному патриоту.
Витвицкий разработал целую систему использования лесных пчел. Лучшими считал “совершенно диких”, которые не находились ни в ульях, ни в бортях, поэтому все их природные качества сохранились. Это наиболее ценные для размножения на пасеках пчелы, золотой клад пчеловода, источник прочных доходов. Таких пчел в наших лесах в глубокую старину было великое множество.
Ко второму классу относил пчел, живущих в бортях. Последний, девятый класс составляли пчелы самые изнуренные, проведшие зимы в погребах и других сырых и душных помещениях, познавшие голод и болезни.
От лесных роев он советовал разводить пчел до тех пор, пока вся пасека не обновится. При умелом содержании дикие пчелы долго сохраняют свои превосходные качества, а при периодическом переселении роев из леса к тому же никогда не вырождаются. “Россия будет получать мед от преобразованного пчеловодства только в том случае, — писал еж, — если будет заботиться о поддержании рационального бортничества, ибо оно доставит сильных пород пчел для подкрепления ими пчел, изнуренных на пасеках”. Современное пчеловодство в селекционных целях также успешно пользуется дикими пчелами из лесов Беларуси, Урала и Средней России, сибирской и северной тайги. Для прилива свежей крови пчеловоды обмениваются лучшими матками, выписывают отселектированных чистопородных маток из разведенческих питомников.
Кочевки — мед наверняка.
Витвицкий был убежденным сторонником и страстным пропагандистом кочевого пчеловодства как наиболее доходного: “В пчеловодстве главное дело в том, чтобы пчел переселять туда, где для них больше прибыли окажется”. Он заметил, что в лесу на одной или нескольких квадратных верстах можно встретить не больше одного дупла или борти с пчелами. Живут они словно на хуторах. И это для них весьма выгодно, так как источников пищи очень много вблизи, со всех сторон жилища. Чтобы пчелы, скученные на пасеках, могли собрать не меньше, а больше меда, они, как и лесные, должны иметь обилие медоносов рядом. А это возможно лишь при подвозе пасек к массивам цветущих растений.
Выбор наиболее подходящего для пчел места — одно из главнейших условий успешного занятия пчеловодствам, кото рое “не может приносить той пользы, какую должно, пока пчелы не будут перемещаемы, когда понадобится, на лучшее, обильнейшее пастбище”. Пчеловоды, неоднократно перевозившие ульи на богатые нектарные угодья, собирали гораздо больше меда, нежели стоящие на одном месте “от снега до снега” да еще сетующие на матушку-природу, будто бы оскудевшую и ставшую для пчел “злой мачехой”.
Россия, хотя в ней в первой половине XIX века уже интенсивно шли лесоразработки, распашка суходольных лугов и освоение свободных, прежде нетронутых земель, по-прежнему имела очень много лесов и лугов, богатых естественными медоносами. Для использования этих колоссальных нектароносных угодий, по свидетельству Витвицкого, даже не хватало пчел. Но и при той же численности можно было осваивать новые источники взятка, если подвозить к ним пасеки.
В своей личной практике, как и другие пчеловоды, имевшие крупные пасеки, Витвицкий очень охотно пользовался кочевками. “Я переезжал великие расстояния с пчелами без всякого для них вреда”, — читаем мы в его записках. А ведь тогда перевозили пчел на лошадях или волах, запряженных в повозки. Кочевал он не только летом к источникам главных взятков, но и ранней весной, и в конце осени. По его словам, весьма выгодно перевозить ульи с пчелами даже за 200—300 верст. Осенние кочевки помогали использовать поздние взятки и наращивать пчел к зиме.
Стараясь сохранить всех пчел за время нелегкого пути, он искал различные способы транспортировки, под гнезда, в частности, подставлял порожние подставки, которые улучшали воздухообмен в его разборных ульях.
Кочевки часто удваивали медосборы, снижали пагубное действие неблагоприятных погодных условий. Бывая за границей, Витвицкий видел, что иностранные пчеловоды весьма охотно и многократно подвозили пчел к источникам взятка, причем все их усилия и затраты, связанные с перемещением пасек, окупались сторицей. Он знал: кочевали с пчелами в далеком прошлом и славяне, и греки, и римляне, и испанцы, и другие народы, хотя, казалось бы, тогда мимо меда было и на одном месте. Кочевки — старый, испытанный веками, надежный способ увеличения доходов от пчел, и его настойчиво рекомендовал своим соотечественникам незаурядный пчеловод. Без кочевок он не мот представить будущее пчеловодства России и в этих прогнозах не ошибался.
