Пчеловодство выходного дня

Законы о защите бортей.

Без сомнения, борть ста­ла поводом к изданию закона об охране лесного пчело­водства.

Бортевое дерево — это не простое дерево, а капитал для потомства и отечества, поэтому необходима была его юри­дическая защита. Сохранить борти в глуши лесов, где они открыты и доступны всем и каждому, невозможно. Приня­тые законы основывались несомненно на проектах и пред­ложениях самих бортников, поэтому во всех своих статьях отвечали жизненным потребностям. По этим старинным за­конам можно в какой-то степени получить представление о технической и практической стороне тогдашнего пчело­водства.

По мере распространения и развития бортничества еще задолго до принятия юридически оформленных законов в народе существовал обычай, по которому никто не имел права трогать тот предмет, на котором стоял знак собствен­ности. Знак-клеймо ставили не только на бортное дерево, но и на драгоценные изделия, утварь, животных. Этот обы­чай строго соблюдался всеми. Всякое, даже малое наруше­ние наказывалось. Самым большим преступлением счита­лась кража меда из бортей. Борть для всех была святым де­лом. Только один медведь волен был ее трогать.

Кличка “пчелодер” была самой позорной и клеймила че­ловека на всю жизнь.

Вор, укравший мед из борти, судом народа, судом стари­ков, приговаривался к возмещению убытков, телесному на­казанию кнутом или хворостинами. Даже воинскими уста­вами предусматривалось строгое наказание солдат за хище­ние меда из бортей, как в мирное, так и в военное время.

Бортники, надо сказать, всегда находились под особым покровительством правительства и государственных законов. Оно было благосклонно к их мастерству, способствовало ох­ране, улучшению и процветанию бортничества — важней­шего источника богатства Руси.

Старые законы об охране бортей и лесного пчеловодства носят печать справедливости и совершенства. Они защищали права и интересы бортников, охраняли медоносных пчел и как все природоохранительные законы находились в стро­гом соответствии с живой природой.

Первым русским законодательным документом, в кото­ром несколько статей посвящено бортничеству, была “Рус­ская Правда” (1016) князя Ярослава Мудрого. В этом своде законов Древней Руси право частной собственности на борть и бортное ухожье, как “полюдные”, принадлежащие народу, так и княжеские, гарантировалось и ограждалось законом. Право на бортное ухожье было равно праву на землю, что указывало на высокую организованность про­мысла и важность производства меда и воска.

В “Русской Правде” четко определены правовые нормы и ответственность за преступления. Указано, что тот, кто чужую борть раззнаменует, то есть стешит на бортном дереве знамя и нанесет свое, тот должен заплатить штраф 12 гри­вен серебром. Такое же наказание предусмотрено и за уничтожение межи между бортными ухожьями, за срублен­ный гранный дуб или вырытый межевой полевой столб. Этот штраф, надо сказать, был самым высоким после штра­фа за убийство.

За ссеченную борть назначена пеня в 3 гривны, да еще за дерево полгривны. За мед, взятый из княжеской борти, штраф определен в 3 гривны, а из крестьянской — 2 гривны.

О том, что эти штрафы были очень большими, говорят другие статьи “Русской Правды”. Кобыла в то время стоила 3 гривны, корова — 2 гривны, свинья — полгривны.

Из этого юридического документа узнаем и существо­вавшие в Древней Руси цены на борть и пчел. Бортное де­рево с пчелами оценивалось в полгривны, а без пчел — 5 кун, рой пчел — в пол гривны. Цены эти весьма значитель­ные, хотя пчел в лесу было превеликое множество. Цени­лись они очень высоко не только за находящийся у них мед, но и за пользу, которую они приносили лесу.

Бортник, который после аренды возвращал бортевое ухожье владельцу или передавал другому бортнику, обязан был не вредить возвращаемому имуществу. Передавался и весь приплод семей, который был сделан за время пользо­вания бортями.

“Русская Правда” имела огромное значение в охране и развитии бортничества и легла в основу последующих юридических законов, касающихся пчеловодства, — судеб­ников, грамот, статусов, уложений.

Судебником XVI -века предусмотрен весьма крупный штраф — 2 рубля за порчу бортного дерева и добавлено: “Бортному дереву ни которые порухи ни учинить”.

В Литовском Статуте указано, что на того, кто, обраба­тывая поле, подрубит или подпашет бортное дерево, отчего оно может засохнуть, накладывается большой штраф. Это же относится и к порче бортного дерева при распашке леса. Вор, укравший пчел и мед из борти и пойманный с полич­ным, наказывался смертью. Идя в лес, бортник имел право брать с собой только бортные инструменты.

Довольно строгие законы за поломку бортного дерева или разорение борти были введены и у других прибалтий­ских народов. Они, кроме денежных штрафов, предусмат­ривали наказание розгами и даже выжигание позорного клейма на щеке.

В 1649 году был обнародован свод законов царя Алексея Михайловича из династии Романовых “Уложение, по которому суд и расправа во всяких делах в Российском государ­стве производится”, давшее более определенные и обновлен­ные законы относительно бортевого пчеловодства и его ох­раны.

Вырубались леса, расширялись площади пашни. Борти нуждались в особой защите государства.

Согласно “Уложению” за умышленную подрубку борте­вого дерева с пчелами и выемку из него меда накладывался штраф 6 рублей, а за уничтожение или порчу борти с пче­лами — 3 рубля и наказание кнутом. За умышленную пор­чу борти без пчел или за кражу бортевой семьи без по­вреждения борти — полтора рубля.

В “Уложении” говорилось о пользовании бортевыми ухожьями в чужом лесу. Если владелец леса захотел его срубить или расчистить, закон запрещал ему портить чу­жие бортные деревья. Это относилось и к деревьям, кото­рые находились на чужом поле или на пашне. Категориче­ски запрещалось отводить оброчные бортные ухожья для поместий.

Дупла с пчелами ценились выше, чем борти. Пеня за бортевое дерево определена в 3 рубля, а за дуплистое дере­во — в 6 рублей, потому что в дуплах бывает больше меда, скопленного пчелами за несколько лет, и сотов. К тому же в дуплах сохранялась естественная среда обитания пчел. Они способствовали сохранению, размножению и расселе­нию пчел в лесах.

Пчеловодство согласно “Уложению” нашло дальнейшее ограждение и защиту, получило новую мощную государ­ственную поддержку в изменившихся исторических услови­ях. Надо было сохранить его экономическое значение для страны.

При строительстве городов, государевых дворе» и “на всякое государево дело” разрешалось рубить лес и в борт­ных ухожьях “опричь бортных деревьев и холостцов, которые впредь в бортне пригодятся”.

Почти у всех народов были законы, старого охраняющие борти от воровства и разорения. Большинство их жестоко, вплоть до смертной казни карали преступников.

Как повествуют исторические источники, на Русской земле с безграничностью ее девственных, дремучих лесов пчел было превеликое множество, и Русь была несметно богата медом. Бортные промысловые леса находились почти повсюду. Огромные площади занимали луга. Изобиловали медом горы с альпийской медоносной флорой. Пчеловодство было развито в обширных размерах.

Обилие диких пчел на Руси отмечают древние летопис­цы и иностранные путешественники. Арабы в стране сла­вян, по их словам, — стране лесистой и ровной — особо выделяли занятие лесных жителей пчеловодством. Бортни­чество действительно занимало очень важное, если не пер­вое место в хозяйстве восточных славян и составляло одну из ведущих отраслей промышленности, преумножающей бо­гатства.

О существовании множества пчелиных роев на террито­рии нашей страны, на землях за Дунаем, прилегающих к Черному морю, упоминает древнегреческий историк Геро­дот еще в V веке до нашей эры. Он сообщал, что левобе­режье Днепра занимал большой лес. По данным палеогра­фии, по долинам рек Черноморского бассейна леса росли в основном широколиственные, очень богатые в медоносном отношении. В доисторическое время они спускались до Чер­ного моря.

Юго-западная часть Русской земли в древности называ­лась медообильной. Проходил по ней горный кряж, покры­тый сосновым бором, в котором водилось много пчел. Изве­стен он под названием Медоборских гор. В древней Подолии, как сообщает летопись, — целые тучи пчел. Часто, не имея возможности гнездиться в лесу, они строили гнезда в пещерах и прибрежных скалах.

Наш русский летописец Нестор, живший в начале XI века, сообщает, что Русь в старину славилась изобилием меда и воска, о сбыте которого за границу заботились рус­ские князья, и что наши предки лучше умели обращаться с пчелами, нежели просвещенные их соседи-греки.

Один из путешественников XII века заметил: “Страна за Доном превосходна: покрыта лесами и реками. К северу простираются леса, в которых обитают два народа… В изо­билии у них, мед, воск, меха и соколы”.

Европеец А.Кампензе в путевых заметках о России (1523) писал: “Московия очень богата медом, который пче­лы кладут на деревьях без всякого присмотра. Нередко в лесах попадаются целые рои сих полезных насекомых… Зная это обилие меду и лесов, неудивительно, что все то количество воска, которое употребляется в Европе, приво­зится к нам через Ливонию из Московских владений”.

Иностранец П.Иовий, посетивший Русь в первой поло­вине XVI века, сообщал о неслыханном медообилии: “Са­мое важное произведение Московской земли есть воск и мед. Вся страна изобилует весьма плодовитыми пчелами, которые кладут отличный мед… По лесам и густым рощам можно неоднократно видеть превосходные рои, висящие на ветках. В дуплах нередко находят множество больших сотов старого меду, покинутого пчелами, и так как поселяне не успевают осмотреть каждого дерева, то весьма часто встре­чаются древесные пни чрезвычайной толщины, наполнен­ные превеликими озерами меда”.

По данным выдающегося русского пчеловода XIX века, большого знатока старины и бортничества Н.М.Витвицкого, в прошлом на Руси было около 50 миллионов пчелиных се­мей. Такого количества не имела ни одна страна мира. По его изысканиям, наши деды получали ежегодно по 50 мил­лионов пудов меда. Только от продажи воска они выручали до 100 миллионов рублей серебром.

Лесное пчеловодство почти не страдало от разорения во время войн, опустошительных набегов и татарского нашест­вия. Неприятельские солдаты были бессильны воспользо­ваться медом в бортях, даже если они их и обнаруживали.

Славилась медом, воском и бортными ухожьями Смо­ленская земля. Как свидетельствуют историки, бортный промысел давал кривичам — древнейшему славянскому племени, населявшему этот лесной край, дохода больше, чем охота на пушного зверя. Смоленские леса изобиловали медоносными деревьями, кустарниками и травами, особенно липой, кленами, малиной и кипреем, который разрастался после частых лесных пожаров на гарях.

По словам писателя Ржочинского, в начале XVIII века крестьяне имели по 200, 300, 400 и 500 собственных бортей с пчелами, как в частных лесах, так и в казенных. Бортевое пчеловодство процветало в это время еще в Киевском По­лесье и Лебединском лесу. Бортники ежегодно платили вла­дельцу этого леса оброк по 200 бочек меду с сотами. Тог­дашняя бочка с медом весила обычно 12 пудов. В европей­ской России находилось в то время, по крайней мере, 1000 помещичьих лесных дач, подобных Лебединской. Бортевое пчеловодство продолжало давать многомиллионные доходы.

Для пчеловодства, писал П.И.Рынков — член-коррес­пондент Российской Академии наук, “едва ли сыщется где такое множество способных мест, как в России к немалому приращению всенародной пользы и потребности”. В Европе нет ни одного травянистого и древесного медоносного расте­ния, какое бы не могло у нас расти. А по площадям медо­носов не могла сравниться с нами ни одна страна в мире.

Мёд своей необыкновенной сладостью и приятностью сразу поразил и навсегда пленил человека. Одну ложку съешь – другая сама в рот просится. С мёдом, говорят, мужик даже лапоть проглотил. С мёдом и беду съешь.

Бортевое пчеловодство известно на Руси с незапамятных доисторических времен. Задолго до образования Киевского государства славянские племена заложили его основы. Но расцвета оно достигло в IX —X веках, поднявшись на высокую ступень своего развития, приобрело мировую известность и превратилось в весьма важную самостоятельную, специфическую отрасль национальной экономики, принадлежало к крупным сельским промыслам страны. Период цветущего состояния бортничества длился более 800 лет, вплоть до начала XVIII столетия.

По словам Витвицкого, этому сильно содействовал и на­циональный характер русского народа, так сказать “врож­денная склонность славян к медоносным пчелам”.

Мед и воск в торговле Руси.

В экономике Древ­ней Руси, особенно когда в недрах первобытнообщинного строя начали формироваться феодальные отношения, уси­лилось значение международной торговли. Благодаря этому возросла роль пчеловодства как источника очень ценных экспортных товаров — меда и воска. В русском экспорте мед и воск занимали такое же место, как чай в Индии и кофе в Бразилии. Пчеловодство постепенно превращалось в мощный фактор экономического и культурного прогресса древнерусского государства.

Однако археологические данные говорят о том, что на территории нашей страны, особенно в Поднепровье, Волж­ском водном бассейне и Поильменье, издавна шел оживлен­ный торговый обмен. Уже в V — IV веках до нашей эры устанавливаются торговые связи с греческими причерномор­скими селениями, в начале нашей эры — с римлянами. С VII века восточные славяне завязывают энергичные дело­вые и коммерческие связи с арабами, в IX веке — с Визан­тией и странами Западной Европы. Россия всегда была вы­годным партнером на европейском рынке.

Торговля с восточными народами шла главным образом по Волге — главной водной дороге России и ее притокам — Каме и Оке, с хазарами и Крымом — по Дону, с греками — по Днепру. С IX века особенно важным для славян стал знаменитый водный путь “из варяг в греки” — из Балтий­ского моря по Неве, Ладожскому озеру, Волхову, озеру Ильмень, волоком к Днепру и по нему в Черное море к Константинополю. По этому великому водному пути возни­кали города, когорте, в свою очередь, становились крупны­ми центрами внутренней торговли и перевалочными пунк­тами в торговле международной. И с кем бы ни велась торговля, главными традиционными, заветными товарами, поставлявшимися славянами, были мех, мед и воск. Они имели большой спрос на международном рынке.

Торговля с Арабским Востоком, странами Средиземно­морья и Западной Европы, которая приняла небывалые прежде масштабы в Киевском государстве, говорит о высо­ком уровне развития пчеловодства и накоплении значитель­ных излишков его продуктов. Кстати, славянские племена искони славились изобилием меда и воска.

В эпоху Киевской Руси пчеловодство становится мощ­ным рычагом русской национальной экономики. Для укреп­ления могущества Киевского государства был необходим приток драгоценных металлов — золота и серебра из-за границы. Роль валюты в международной торговле как раз и играли пушнина, мед и воск.

Русские купцы возили мед и воск в прикаспийские горо­да, Багдад и Александрию, а восточные со своими товарами проникали в глубь нашей страны, вплоть до Балтии. Мед и воск обменивали на золотые и серебряные предметы, драго­ценные камни, дорогие ткани, оружие и другие редкие вос­точные товары, которые по мере укрепления феодализма пользовались все большим спросом у восточных славян.

Важнейшим потребителем русского меда и воска была Византийская империя. Обусловливалось это, прежде всего развитием православной византийской церкви с ее пышны­ми обрядами, торжественными церемониями и строгими требованиями к качеству церковных свечей.

В 912 году киевский князь Олег заключил первый мир­ный договор с греками, в котором указывалось на меновую торговлю, главнейшими предметами которой были мед и воск.

Более подробный договор заключен с греками князем Игорем в 945 году, в котором указано, что ввоз русского меда и воска свободен от пошлин. Этими важнейшими юридическими документами была положена основа длитель­ной и очень выгодной торговли Руси с Византией.

В Константинополь отправляли свои товары купцы из Киева, Чернигова, Смоленска, Вышгорода. Собирались це­лые флотилии. В X веке в свите Ольги, которая правила государством после смерти своего мужа князя Игоря, кара­ван состоял из 44 судов, нагруженных медом, воском, ме­хами. Их обменивали на золото, серебро, драгоценные сосу­ды, ковры, сукна, дорогие украшения — изумруд, яхонт, жемчуг и роскошные одежды, иконы, золотые и серебряные предметы церковного назначения. Русская православная церковь с ее пышными торжественными обрядами набирала силу. Киев соперничал с Константинополем.

Кроме Киева, имевшего энергичные торговые связи с Западом и Востоком, а также с городами Руси, обширную торговлю медом и воском вели Москва, Новгород, в кото­ром был даже особый класс купцов-вощников, торговавших только воском, Псков, Полоцк, Смоленск, Брест, Вологда, Холмогоры, Астрахань и другие русские города.

Великий князь Московский Дмитрий Донской слал на Запад ладьи с мехами бобра, соболя, горностая, пенькой, медом и воском, а оттуда по быстроструйным лесным рекам возвращались они, нагруженные мечами и копьями, кото­рые нужны были для защиты земли Русской.

Из Литвы, знаменитой своими бортными лесами, воск в громадных количествах отправляли в Европу через Ригу. В католической Европе был большой спрос на воск. С откры­тием беломорского пути мед и воск у нас стали покупать англичане. Ежегодно закупали в России более 50 000 пудов воска. Многие десятки тысяч пудов меда и воска из южно­русских земель проходили через перевалочные пункты. Русь сбывала продукты пчеловодства через Дунайский Пе­реславль в Венецию и Геную. Воск продавался круглыми слитками весом несколько пудов каждый. Во времена Ива­на Грозного русские купцы ежегодно вывозили за границу многие десятки тысяч пудов воска.

По изысканиям Витвицкого, в 1506 и 1507 годах только из четырех княжеских комор-кладовых — Полоцкой, Брест-Литовской, Гродненской, Владимирской — было от­пущено на продажу 239 129 пудов чистого воска, не считая частной продажи. По его расчетам, за два года в эти кладо­вые поступило окало 16 миллионов пудов меда (из 70 фун­тов выломанных сотов с медом выходил 1 фунт воска). А эти области составляли лишь трехсотую часть России. Вот какими возможностями в производстве меда и воска распо­лагало русское пчеловодство в период его расцвета. Даже в первые десятилетия XIX века экспорт воска ежегодно до­стигал 77 тысяч пудов.

Еще в XX веке на старых торговых путях, особенно там, где нагруженные воском баржи тянули волоком, находили оброненные слитки — камни хорошо сохранившегося воска, реликвии былого могущества пчеловодства России.

О бесценном русском воске знали почти во всех странах древнего мира. Пчелиный воск в старое время считался большой ценностью и дорогим подарком. Как сообщают ле­тописи, князь Игорь после клятвы и утверждения договора с Византией одарил мехами и воском византийских послов, а княгиня Ольга при посещении двора византийского импе­ратора преподнесла вместе с другими подарками и воск са­мому императору и его вельможам.

На международном рынке очень высоко ценился и рус­ский мед. В основном он шел из Северской, Рязанской, Муромской, Казанской и Смоленской земель, из Мордвы и Кадома (близ земли Черемис). Его ели жители всей Европы и Азии. Мед, как и воск, считался лучшим подарком. С во­сторгом, в частности, принимали его от наших послов ту­рецкий султан и его визири. Качество меда и воска опреде­ляло международный авторитет России.

Продукты бортничества у наших предков были первосте­пенными товарами и внутреннего обмена. По количеству и объему товарооборота на рынках ведущих торговых городов России — Москвы, Новгорода, Нижнего Новгорода, Астра­хани, Казани, Киева, Пскова, Смоленска — мед занимал второе место после хлеба. Торговля воском и медом в Нов­городе процветала с ранних пор. Сюда сбывали эти продук­ты смоленские, полоцкие, торжокские, бежецкие торговцы. В 1170 году пуд меда стоил там 10 кун. Мед и воск прода­вались в особых вощаных и медовых рядах.

В Рязанскую землю, богатую медом и воском, плавали по Москве-реке и Оке московские купцы. Еще в X веке вниз и вверх по Волге ходили лодки с воском и медом из земель Мордовской и Муромской. Эти товары шли в Моск­ву, Астрахань и другие поволжские города.

Много воска и меда потребляли губернские города, в ко­торых были воскосвечные заводы, кондитерские пред­приятия, изготовлявшие медовые пряники, медоваренные заводы.

Мед поступал на рынок в долбленых липовках емкостью до четырех пудов, а воск — в кругах или каменьях толщи­ной 30—40 сантиметров, массой до трех пудов. Воск упако­вывали в бочки, мешки или тюки из толстого холста, за­вернутые рогожами и зашитые бечевками. Так отправляли его и в другие страны.

Мед спускной, самотек, из вырезанных бортевых сотов, процеживали через частые волосяные сита. Своеобразие его и букет обусловливались местом происхождения и набором медоносной растительности. Воск домашней вытопки, жел­тый иди светло-желтый. Особенно высоко ценился мед ли­повый — липец, гречишный и луговой — с лесного и луго­вого разнотравья, которым была так богата Русская земля. В нем, кажется, были все ароматы России. Натуральность этих продуктов и их качество не подлежали сомнению. На мировом и внутреннем рынках они не имели конкурентов. Качество, как известно, не имеет границ.

В старину очень много меда использовалось на производ­ство крепких хмельных и десертных медовых напитков — медов, любимое питье россиян. Обусловливалось это потреб­ностями внешней и внутренней политики. Мед был единст­венным сырьем для виноделия. Виноградных вин и крепких хлебных спиртных напитков Древняя Русь не знала.

Начало медоварения теряет­ся в самой глубокой древности. Однако большинство русских национальных медовых напит­ков — ставленых, выдержанных медов, и хмельных, с до­бавлением хмеля и ягодных со­ков, сложилось в IX веке. По свидетельству летописцев, ме­довые напитки готовили в очень больших количествах. Этот любопытный факт также служит подтверждением обилия пчел и меда в европейской России. Летописи сообщают о пышных приемах киевскими князьями иностранных послов, с государствами которых заключались выгодные для Руси мирные и торговые договоры, заморских купцов, о гранди­озных княжеских пирах по случаю военных побед, именин великих князей, народных празднествах, свадьбах. Звенели на пирах князей, владык и бояр серебряные и хрустальные кубки, наполненные крепким ароматным медом редчайшей выдержки.

Хмельной питейный мед, разные медово-фруктовые настойки и квасы, полезное влия­ние которых на здо­ровье человека доказано веками, составляли единственные и люби­мые напитки наших предков. Древние при­писывали меду-напитку сверхъестественные це­лебные свойства.

Особенно грандиозно праздновались подвиги русских во­инов. В 996 году великий киевский князь Владимир одер­жал победу над печенегами. По этому торжественному со­бытию, как сообщает летописец Нестор, было утроено се­мидневное народное торжество: “И сотворяше праздник ве­лик, варя 300 перевар меду и сзываше боляры свои и по­садники, старейшины градом, люды многи”. По улицам сто­яли “великие кады и бочки меду и квасу и перевары… что кто требоваше и ядяше”. Мед и медовый квас пили кухоля­ми — глиняными кувшинами. Умел веселиться православ­ный народ! В походах князья угощали свои дружины креп­ким, хмельным вареным медом. Об этом и пословица: “Во­еводой быть — без меду не жить”.

При обручении князя Владимира с греческою царевной “по улицам ставяша вина и меду… до кто хотяше невозб­ранно с радостию насыщашеся”.

В 1146 году в винных погребах князя Святослава нахо­дилось 500 берковцев хмельного, много лет выдержанного меду (берковец вмещал около 150 литров). Такие же глубо­кие, вместительные погреба —медуши и корчаги, где сто­яли сороковедерные бочки питейного меда, имели и другие русские князья.

У московских царей в XVIII веке медовыми напитками ведал особый сытенный двор. Кроме медоваров, били и сытенники, хорошо знавшие технологию приготовления слав­ных медовых вин. “По росписи” с этого двора к царскому столу своим людям, послам и зарубежным гостям для “ус­лады желудка” и “развязывания языков” ежедневно отпу­скалось 400—500 ведер меда. В праздничные и именинные дни этот расход возрастал до 2000—3000 ведер. Князья и цари удивляли чужеземцев изобилием медов. Однако про­стым людям закон дозволял пить хмельной мед только в большие праздники.

В больших количествах медовые вина варили к религи­озным праздникам и в монастырях, мужских и женских, получавших мимо меда со своих бортных ухожий. “На уте­шение братии” князья посылали питейный мед бочками. Летописец удивляется поведению одной княгини, которая “в монастыре живаше, пива и меда не пьяше, на пирах, на свадьбах не бываше”.

Медовые вина — меды шипучие, легкие, выдержанные, стоялые, у славян играли такую же роль, как виноградные вина у французов или пиво у немцев. Напиток этот чисто народный, полезный, здоровый. Варили его и простые люди накануне важных семейных событий и празднеств, а не каждый день, иногда родней,- а то и всем миром. Оброк с этого производства шел в княжескую казну, значительно ее пополняя.

“Меды у нас преславные, вкусные, самые чистые, — го­ворил один из киевских князей, — что ничем не хуже рейнского, а плохого рейнского и того лучше”.

Стоялые русские меды, воспетые в былинах, славились далеко за пределами Руси, особенно в Азии, и составляли одну из доходных статей экспорта. Они — часть русской, национальной культуры.

В хозяйственные успехи и процветавшую экономику древнего Русского государства исключительно большой вклад внесло лесное пчеловодство.