Пчеловодство выходного дня

 Эволюционная теория.

В 1905 году вышла в свет докторская диссертация Кожевникова, посвященная поли­морфизму (многообразию форм) у пчелы и у других обще­ственно живущих насекомых. Вопрос о возникновении раз­нообразия животных форм на Земле — один из основных вопросов биологии. Выдающийся вклад в этом направлении внес Чарльз Дарвин своей классической работой “Происхож­дение видов”. Дарвинскую эволюционную теорию целиком разделял и Кожевников. Его также интересовали морфоло­гическая эволюция, действие у общественно живущих насе­комых закона разделения труда, индивидуальные измене­ния под воздействием окружающей среды, переходные фор­мы — важнейшие и очень сложные вопросы эволюции на­секомых. Его неудержимо влекло к познанию глубин жизни медоносных пчел. С таких позиций к медоносным пчелам еще никто не подходил.

Останавливаясь на различиях в анатомическом строении особей пчелиной семьи, главное внимание Кожевников со­средоточил на яичниках, не без основания полагая, что именно в развитии органов размножения надо искать воз­никновение различия пчелы и матки. Пчела и матка — женские особи, существа одного пола, но они коренным об­разом отличаются друг от друга и по внешнему строению, и по физиологическим функциям. Перед этой великой за­гадкой природы были бессильны многие ученые и натура­листы прошлого. Только в период расцвета материалистиче­ского естествознания и эволюционного взгляда на природу, когда уже была выработана новая методология познания органического мира, стало возможным на строго научной основе разрешить эту вечную проблему.

Кожевников-анатом у рабочей пчелы искал признаки пола, к которому она принадлежит, а у матки — черты от­клонения от первоначального типа самки, возникшее вслед­ствие ее специфической роли в размножении. Ведь любая специализация организма идет обычно в ущерб другим его функциям, менее важным для жизни.

Исследователь знал: для решения вопросов эволюции на­до изучать историю эмбрионального развития организма. Только эмбриология сохраняет и представляет нам живые свидетельства его эволюции. Поэтому он проследил разви­тие яичника матки и пчелы в личиночной стадии и впер­вые установил весьма интересный факт. При росте личинки рабочей пчелы яичник ее, несмотря на ухудшенное пита­ние, будто по инерции продолжает расти, и число зачаточ­ных яйцевых трубочек в нем бывает не меньше, чем у ли­чинки матки. Лишь при превращении личинки в куколку происходит перерождение яичника и исчезновение боль­шинства яйцевых трубочек. В результате такой дегенерации яичник рабочей пчелы превращается, в конце концов, в тонкую ниточку, в которой невозможно даже увидеть яйце­вые трубочки. Столь существенная и совершенная система органов, как органы размножения, у рабочей пчелы доведе­на до такого состояния, что они уже не могут выполнять своего природного назначения. Из одного и того же яйца под влиянием внешних факторов, в частности питания, формируются неодинаковые организмы с различными, стро­го определенными и наиболее целесообразными для вида назначениями. Кожевников получил весьма полные данные о формировании организма пчелы в течение стадий личин­ки и куколки. Его изыскания намного опередили работы известною немецкого ученого Е.Цандера и других зарубеж­ных биологов, посвященные этой важной проблеме.

Интересно, что у половых органов рабочих пчел воспро­изводительную способность, хотя и весьма ограниченную, природа все-таки сохранила. При особых условиях, которые складываются в семье, у рабочих пчел с повышенным обме­ном веществ (этих пчел Кожевников назвал анатомически­ми и физиологическими трутовками) функционирование яичников в какой-то степени восстанавливается. Пчела-трутовка становится способной класть яйца. Причем число яйцевых трубочек в ее яичниках, по Кожевникову, колеб­лется от 3 до 53.

Анатомические и физиологические данные, эксперимен­тально полученные исследователем, дали ему основание вы­двинуть новую теорию происхождения пчелиной семьи, ко­торая теперь признается всеми. Он предполагал, что в очень отдаленное время не было такого различия между маткой и рабочей пчелой, которое наблюдается теперь. Ви­димо, тогда все женские особи пчелиной семьи откладывали яйца. Потом, в ходе длительной эволюции, органы специа­лизировались: одни усиливали свою деятельность, совер­шенствовались и в строении, и в функциях, другие, наобо­рот, снижали ее, переставали функционировать и постепен­но атрофировались.

Самки (пчела и матка), специализировавшиеся по раз­ным направлениям, развивались каждая по своему собст­венному эволюционному пути. Все лишнее для организма матки, что переставало работать — восковые железы, желе­зы, вырабатывающие молочко, аппарат для сбора пыльцы, — становилось неустойчивым и в своем строении, и в своих функциях, теряло связь с центральной нервной системой, постепенно уменьшалось в размере, а потом исчезало в по­колениях. Так стало и с органами размножения пчелы — яичником, и особенно — спермоприемником, который не функционирует, превратившись в рудиментарный орган. Даже развитие яичника не отражается на его увеличении или каком-либо другом изменении. Как предполагал Ко­жевников, спермоприемник пчелы подвергся обратному раз­витию раньше других частей женского полового аппарата, поэтому в наследственности прочнее закрепился его регрес­сивный характер.

У пчелы сильнее, чем у матки, развиты мозг, слюнные железы, хоботок, то есть те органы, которые находятся в процессе активной деятельности. У матки очень сильно развился половой аппарат. Она превратилась, по существу, в “яйцекла­дущую машину”, “мешок с яйцами”, совершенно утратив спо­собность собирать корм, строить соты, кормить личинок.

По мнению исследователя, матку надо считать представителем более первобытного типа, а пчелу — более молодым продуктом эволюции.

Сенсационным событием для пчеловодов и биологов бы­ло открытие Кожевниковым промежуточной формы между маткой и рабочей пчелой. Случилось это в июле 1919 года на Измайловской опытной пасеке. В одном из маточников он обнаружил не матку, а насекомое, которого никогда раньше не видел. По внешнему виду оно напоминало рабо­чую пчелу. Когда ученый вскрыл ее, то увидел вполне раз­витые яичники, какие бывают у матки. На нижней поверх­ности брюшка находились типичные для рабочей пчелы во­сковые зеркальца, а на задних ножках — щеточки для сбо­ра пыльцы. Верхние челюсти оказались такими же, как у пчелы, а хоботок, как у матки. В этом существе небывало совмещались признаки матки и рабочей пчелы, хотя на первый взгляд оно казалось вполне нормальным насекомым.

Если прежде, до дарвинской эволюционной теории, счи­тали что матка и пчела возникли как разные организмы, недоразвитие рабочих органов матки природа как бы ком­пенсирует очень развитыми органами пчелы, то теперь эта теория разрушалась.

“Теоретическое значение этой формы громадно, — писал о промежуточном насекомом Кожевников. — Мы имеем до­статочно оснований видеть в ней живое воплощение той формы, которая, по нашим теоретическим соображениям, должна была существовать много тысячелетий назад, когда пчелы не были такими, каковы они теперь. Природа являет нам непрерывную цепь изменчивости”.

Отыскивая параллели первобытным пчелам, ученый об­ратился к ближайшим их родичам — шмелям, еще не до­стигшим в своем общественном развитии такой специализа­ции. Шмелиная матка не только кладет яйца, но и выкарм­ливает потомство, выделяет воск, строит гнездо, добывает нектар, совмещая в себе действия, которые в пчелиной семье выполняют и матка, и пчелы. По предположению Ко­жевникова, в доисторическое время пчелиная семья была в какой-то степени похожа на шмелиную. В ней также выво­дилось много маток (кстати, и теперь пчелы, особенно жел­тые кавказские, часто выводят очень много маток — до 160 в семье), и они также работали и производили потомство. Кроме маточных, у них были органы, присущие пчелам. Следы этих рабочих органов, и даже железы, выделяющие молочко, встречаются у отдельных экземпляров и поныне.

Кожевников задался целью искусственно получить про­межуточную форму насекомого. Пять лет ушло на опыты. Пять лет упорных поисков. И в какие только условия вос­питания не ставил он личинки. Летом 1924 года на Туль­ской опытной станции пчеловодства он, наконец, добился успеха. Такую же переходную форму между пчелой и мат­кой ему удалось получить и на Измайловской опытной па­секе. Эволюционный путь медоносной пчелы был подтверж­ден экспериментально.

Как полагал исследователь, медоносная пчела еще не за­кончила своей эволюции, не успела приобрести окончатель­ной устойчивости в своей организации. Поэтому для нее ныне так характерна необычайная изменчивость внешних признаков и важнейших внутренних органов, а в переход­ных формах даже восстановлен исчезнувший тип предков современной пчелы.

Разные формы особей медоносной пчелы есть одно из проявлений великого закона изменчивости, по которому со­здавалось все многообразие вечно живой природы. Такой глубоко диалектический вывод сделан выдающимся биоло­гом впервые в истории мировой пчеловодной науки. Его от­крытия внесли значительный вклад в теорию биологии об­щественных насекомых.

Кожевников перенес общие принципы дарвинизма на пче­ловодство. Зная эволюцию вида медоносных пчел, физиоло­гию пчелиной семьи как единого биологического организма, анатомию насекомых, его составляющих, ученый обратился к племенному делу, и в первую очередь к улучшению пчел ме­тодом отбора. Он указывал, что искусственный отбор — важ­нейший путь улучшения любой породы пчел, доступный каж­дому, и практическое пчеловодство должно основываться на нем. Пример тому — отбор естественный, когда сама природа отбирала все полезное и устраняла бесполезное.

В результате многовекового естественного отбора, кото­рый проходил в условиях постоянной борьбы за существо­вание, получали право на жизнь более совершенные орга­низмы, которые могли создавать сильные семьи, способные заготавливать большие запасы меда, переносить длинные суровые зимы. Сама среда и ее условия явились могучим фактором отбора.

Кожевников выделяет главные признаки, по которым следует отбирать семьи для размножения, на племя, — силу и медистость. Плохая семья не может быть сильной, а если ее масса невелика, она соберет и мало меда. Сила семьи, то есть число находящихся в ней пчел, зависит от качества матки, ее плодовитости. Если семья сильная и ме­дистая, она несет в себе хорошие наследственные задатки. От нее-то и надо получать потомство.

Сама мысль о том, что в селекции пчел надо использовать те же методы, что и при селекции сельскохозяйственных жи­вотных (от хороших производителей — хорошее потомство), хотя и высказывалась русскими учеными, была для многих довольно новой и непривычной, биологически слабо разрабо­танной. Прежде о племенном разведении рядовые пчеловоды не задумывались. Новые семьи обычно получали в результате роения. Искусственное роение и искусственный вывод маток только начинали входить в практику, техника матковыводного дела была весьма далека от совершенства, хотя и сулила богатые перспективы, притом владели ею лишь специально подготовленные люди. Оставались отбор по продуктивности и получение потомства от самых лучших семей — способ на­дежный и простой, по силам любому рядовому пчеловоду. Его-то Кожевников и рекомендовал практике. “Хорошие есте­ственно роящиеся семьи, — писал он, — дадут самый лучший племенной материал”.

Одним из первых русских биологов довольно подробно коснулся он вопроса передачи свойств от родителей — мат­ки и трутней — своему потомству, опираясь на законы на­следственности, не так давно открытые наукой.

Брачные встречи матки с самцами в воздухе не позволяют установить, какие наследственные свойства передадут трутни потомству и как эти свойства сохранятся в поколениях. Пле­менное разведение в пчеловодстве из-за этого весьма затруд­нено, а то и совершенно невозможно. Научная разработка ге­нетики медоносных пчел, как справедливо считал Кожевни­ков, начнется только тогда, когда будет точно известно, с ка­кими трутнями спарилась матка. Как видим, он довольно от­четливо поставил проблему, которую потом будут раз­рабатывать биологи и селекционеры, имея уже в руках и ин­струмент для инструментального осеменения маток, и более совершенную методику генетического анализа.

Загадка инстинктов пчел.

Сложная и удивитель­ная организация жизни пчел издавна привлекала к себе на­туралистов и пчеловодов. Пчелам приписывали разумность в действиях, говорили об их чувствах в понятии, приложимом к человеку, восторгались умением соблюдать в гнезде порядок. Даже крупные ученые в конце прошлого столетия полагали, что матка по своему желанию кладет яйца опло­дотворенные или неоплодотворенные. Такое антропоморфи­ческое направление в биологии оказалось бессильным науч­но объяснить факты и явления, наблюдаемые в жизни семьи пчел. “Можно с уверенностью сказать, — говорил Кожевников на лекции “Жизнь пчел”, прочитанной на пче­ловодной выставке в 1893 году, — что пчелам всегда удив­лялись. Удивлялись им и тогда, когда многое из их жизни было уже известно и объяснено. Удивление это доходит у некоторых писателей до восторженности. Но естество­испытателю нечего восторгаться и умиляться перед явлени­ем природы — ему надо дать объяснение”.

Опираясь на учение знаменитого русского физиолога Сече­нова, открывшего новые пути к пониманию деятельности центральной нервной системы, и на труды академика Павлова о рефлексах, Кожевников по-иному подошел к познанию жизни медоносных пчел и их поведения. Он исходил из того, что вся деятельность пчелы, как и любого другого животного, находится в непосредственной зависимости от нервной систе­мы. Идея ведущей роли нервной системы в регуляции дея­тельности пчел и пчелиной семьи как самостоятельной биоло­гической системы дала ему возможность принципиально по- новому и глубоко научно объяснить жизненные процессы пче­линой семьи и функции отдельных ее членов.

У медоносной пчелы нервная система очень хорошо раз­вита. Она, как и у других высокоорганизованных живо­тных, состоит из центральной, периферической и симпати­ческой систем. Оказалось непростым, а для многих натура­листов недоступным, понять механизм действия нервной системы пчелы. Эта область продолжала оставаться совер­шенно неисследованной. Кожевников принялся за более глубокое ее изучение. В 1895 году он пишет статью “Дар­вин об инстинктах пчел”. Кожевников хотел знать, какие стороны жизни пчел особо заинтересовали великого естест­воиспытателя, чтобы и самому подумать над ними. В том же году была опубликована его другая статья — “К вопросу об инстинкте пчел”, в которой он сообщает о своих экспе­риментах по изучению строительного инстинкта, изумляв­шего натуралистов и ученых. Он еще раз подтвердил, что “умение” строить соты у пчел врожденное. Инстинктом он объясняет также непреодолимое стремление только что ро­дившихся маток убивать друг друга.

Поскольку инстинктивные действия, выработанные в процессе эволюции, обычно целесообразны и необходимы для жизни организмов, то они по своему существу должны служить и на благо всего вида. С таких позиций подошел Кожевников к объяснению жизнедеятельности пчелиной семьи в целом. Поведение медоносных пчел представляет собой цепь инстинктивных действий в ответ на какие-либо раздражители. Инстинкт добычи корма, в частности, указы­вал ученый, врожденный, однако чем больше в природе по­является нектара-раздражителя, тем сильнее стремление пчел собирать его. Раздражителем оказываются и пустые соты, поставленные на гнездо. Они тоже усиливают летную энергию, пчелы будто осознают опасность голода.

Знание инстинктивной деятельности медоносных пчел, как считал Кожевников, дает возможность пчеловодам- практикам применять более сильные средства воздействия на пчел и повышать их продуктивность. Инстинктами пчел, таким образом, можно управлять, определенными средства­ми вызывать их к действию, обострять, если они выгодны, или задерживать, тормозить, если нежелательны.

Совет приспосабливаться к жизни пчелиной семьи и не изменять ее Кожевников считал неверным и утверждал, на­оборот, активную позицию практики. Даже морфологиче­ское изучение особей пчелиной семьи, в том числе строение их отдельных органов, он увязывал с практическими зада­чами, указывая на факторы внешней среды, так или иначе влияющие на их функцию.

Принципиально по-новому раскрыл и биологию роения — явления весьма сложного, характерного в природе только ме­доносным пчелам. Он исходил из исторически сложившего­ся своеобразия самой пчелиной семьи. Матка и трутень не в состоянии произвести новой семьи пчел, так как не могут ни построить гнезда, ни выкормить личинок. Не дают по­томства и рабочие пчелы: они бесплодны. Существование вида может обеспечить только сообщество особей — матка, трутни и рабочие пчелы. Поэтому при роении и происходит отделение части пчел, матки и трутней от старой семьи.

Больше того, для процветания вида одного роя недостаточ­но, поэтому семья обычно готовит и отпускает несколько роев. Из них, конечно, выживут не все. В результате естественного отбора останутся самые сильные, энергичные, добычливые.

После зимовки в семье пчел трутней не бывает, а по­скольку без них новой биологической единицы произвести нельзя, то начавшая готовиться к роению семья приступает к их выращиванию. В этом Кожевников видел первое, самое раннее проявление инстинкта размножения. Далее на роение указывает постройка пчелами мисочек — особых ячеек, со­вершенно непохожих на обычные ячейки сотов, с иным на­значением, требующих от пчел оригинальных технических приемов. Потом — засев их яйцами, воспитание маток. Тако­вы выделенные ученым этапы подготовки семьи к роению.

Он подробно останавливается на поведении готовящейся к роению семьи — снижении работоспособности пчел, уменьше­нии яйцекладки матки, скоплении пчел в гнезде. Какая пора­зительная реакция семьи на появление маточников! Как ка­чественно меняется ее физиологическое состояние! И все это биологически оправдано. Но естественное роение с точки зре­ния практики невыгодно. Роящаяся семья собирает мало меда, поэтому по возможности его не следует допускать.

Кожевников отмечал, что, кроме врожденного стремле­ния пчел к роению, существуют условия среды, которые так или иначе влияют на его ход (часто условия, благопри­ятствующие роению, ошибочно принимают за главные при­чины). Изменяя условия искусственно, можно воздейство­вать на роевой инстинкт и не дать возможности ему обост­риться или даже разрушить возникшее роевое состояние, сохранить работоспособность пчел и матки, иначе говоря, контролировать роение. Такой подход к одному из цент­ральных и очень сложных явлений в жизни пчел и меха­низм воздействия на него чрезвычайно важны для практики и вполне соответствуют задачам современного пчеловодства. Он раскрыл и научно обосновал суть явления.

Довольно глубоко изучал ученый биологию зимующей семьи, пчеловодам мало известную, в теоретическом отноше­нии еще недостаточно разработанную. Он пришел к выводу, что пчелы скучиваются и образуют клуб в результате реак­ции на низкие температуры, что температура клуба пчел и температура внутри улья совершенно разные. Клуб имеет способность изолироваться от окружающей среды и создавать свой, необходимый для нормальной жизнедеятельности мик­роклимат, независимо от величины гнезда и объема помеще­ния. Это было новым словом, очень важным для практики.

Развивая теоретические положения Бутлерова о зимовке пчел, Кожевников раскрыл и механизм теплообразования, указал на физические и биологические факторы. Источник тепла — поедаемый пчелами мед. Но тепло производят пчелы и благодаря движению в клубе. При трении очень быстро повышается температура. Как утверждает биолог, способность производить тепло находится в прямой зависи­мости от развития дыхательной системы. Усиленное движе­ние требует интенсивной работы органов дыхания, беспре­пятственного доступа кислорода. У пчел трахейная система как раз чрезвычайно сильно развита. Она пронизывает все их тело. Благодаря такому строению органов дыхания все перепончатокрылые насекомые по сравнению с другими способны поднять температуру тела за очень короткое вре­мя. Такое объяснение весьма оригинально.

Без особых усилий пчелы создают и поддерживают в клубе нужную температуру. Указывает ученый и на одни из главных опасностей для пчел зимой — сырость и отсут­ствие вентиляции. В итоге приходит к выводу, что зимовка на открытом воздухе более соответствует природе пчел, чем зимовка в помещениях, да еще с закрытыми летками, кото­рая пропагандировалась в периодической печати. Это не могло не оказать влияние на практику.

Небезынтересно высказывание Кожевникова по поводу сахарного кормления и его физиологического действия. По его словам, сахар постепенно подтачивает организм пчел. Он предлагал пчеловодам иметь на всякий случай резерв меда — кормовой фонд.

Болезнь названа нозематозом.

Русские пчеловоды в основном знали гнильцовые болезни пчел. В 1912 году на Измайловской опытной пасеке Кожевников обнаружил спо­ры ноземы — паразита, вызывающего у пчел понос и ос­лабление организма. Споры ноземы открыл немецкий уче­ный Е.Цандер в 1907 году, но русским пчеловодам они бы­ли почти неизвестны.

Болезнь, вызываемую ими, Кожевников назвал ноземато­зом (термин так и вошел в пчеловодную литературу), органи­зовал систематические наблюдения за пораженными семьями и установил, что смертность больных насекомых прогрессиру­ет во второй половине зимы. Оставшиеся в живых пчелы, то­же зараженные, погибают вскоре после весеннего облета.

Кожевников первым в России описал течение болезни, обратил внимание пчеловодов на ее чрезвычайную опас­ность. Действительно, от поноса погибли тысячи семей, в иные годы вымирали целые пасеки. Такое положение на­блюдалось издавна, и особенно в местах с длинными зима­ми, недостаточными запасами меда или плохими кормами, там, где пчелы зимовали в душных и сырых помещениях.

Не меньший, а во много раз больший урон несло пчело­водство и от ослабления семей, от потери работоспособно­сти, которые наступали в результате болезни. Кожевников не без основания считал нозематоз одной из важных при­чин, резко снижающих доходность русского пчеловодства.

Более детальное ознакомление с состоянием пасек пока­зало, что нозематоз распространен очень широко. В то вре­мя еще не было лекарств от болезни. Он первым предло­жил санитарно-гигиенические и зоотехнические меры, во­шедшие потом в практику борьбы с нозематозом. Среди них не только обновление гнезда и жилища, ню и улучше­ние условий зимовки, предупреждение образования сыро­сти, сокращение безоблётного периода, обилие доброкачест­венных кормов — меда и перги.

Кожевников считал необходимым запретить вывоз пчел и маток из зараженных зон, включить в борьбу с болезнью ветеринарных специалистов, привлечь к этому ветеринар­ные и зоологические лаборатории, биологов и врачей. “Я считаю весьма неправильным, — говорил он, — что ветери­нарное ведомство, имеющее в своем распоряжении специ­альные лаборатории и технический персонал, ветеринарное законодательство, не включает пчелу в круг своего веде­ния”. Борьбу с нозематозом он поднимал на уровень важ­нейших государственных задач.

Неоднократно ученый выступал в печати, на разного рода совещаниях, пчеловодных съездах, предупреждал об исключи­тельной опасности нозематоза, сообщал о новых исследовани­ях зарубежных ученых, призывал к более глубокому изуче­нию болезни, предлагал энергичные организационные меры защиты здоровья пчел, сам принимал в этом активное уча­стие. По поручению Наркомзема в лаборатории Зоологическо­го музея Московского университета Кожевников и его сотруд­ники исследовали на нозематоз присылаемый с мест патоло­гический материал. Это давало возможность обнаружить вспышки и очаги болезни, установить районы, пока свободные от него. Только после такого детального изучения эпизоотиче­ской ситуации можно было организовать плановую борьбу с нозематозом, разработать строгие карантинные меры. По убеждению ученого, нозематоз своей распространенностью и массовостью поражения намного страшнее гнильцов.

К опасной болезни было привлечено внимание обще­ственности, что способствовало оздоровлению пасек и сни­жению смертности пчел. Постепенно совершенствовались способы профилактики и лечения болезни.

Исследователь и популяризатор.

Большую часть своих уникальных исследований и экспериментов Кожевников провел на Измайловской опытной пасеке, расположенной в окрестностях тогдашней Москвы, в роскошном липовом лесу. Это первое в мире опытное учреждение по пчеловодству было открыто в 1865 году. Судьба пасеки весьма заботила профес­сора Богданова. При его поддержке и личном участии с пер­вых же дней пасека стала вести опытную и научно-исследова­тельскую работу по изучению пчелы, сравнению различных систем ульев и методов пчеловодства, болезням пчел, испы­тывала новый отечественный и зарубежный инвентарь.

Научные поиски сочетались с активной и разносторон­ней пропагандой рациональной технологии, новых, более совершенных способов пчеловодства. Уже в 1867 году, через два года после организации, на ней открылась выставка — первая специализированная пчеловодная выставка в России. На ней было всего 18 экспонатов, посетило ее чуть более двухсот человек, но она — заметное событие в истории оте­чественного пчеловодства. За ней последовали другие, в том числе передвижные, по всей России.

Тоща же, на выставке, была высказана мысль об откры­тии при пасеке школы пчеловодства. Вскоре на ней начали действовать краткосрочные пчеловодные курсы. Это было первое в России учебное заведение по пчеловодству такого типа. Курсовая подготовка пчеловодов получила потом очень широкое распространение.

В 1875 году на Измайловской пасеке был открыт пчело­водный музей, превратившийся впоследствии в первокласс­ное научное и просветительское учреждение с собранием уникальных предметов истории русского пчеловодства. По богатству экспонатов музей считали одним из лучших пче­ловодных музеев в мире.

Все большую популярность приобретала Измайловская па­сека у пчеловодов, постепенно становилась центром нашей пчеловодной культуры. С этим небольшим, но хорошо извест­ным своей научной, опытной, учебной и просветительской де­ятельностью в России пчеловодным заведением установили связь многие студенты-зоологи Московскою университета, ин­тересовавшиеся пчелой. Здесь формировались их естественноисторические воззрения, приобретались практические навыки.

На Измайловской пасеке, славившейся музеем и лабора­торией, оснащенной первоклассным по тому времени обору­дованием, Кожевников подготовил почти все материалы для двух своих диссертаций — магистерской и докторской, от­крыл новую железу в области жала, исследовал нозематоз, обнаружил переходную форму между маткой и рабочей пчелой, анатомировал свищевых и роевых маток и выпол­нил массу других работ по анатомии и физиологии пчелы.

Измайловская пасека была для Кожевникова, как и для многих других ученых, вторым университетом, где он фор­мировался как исследователь медоносной пчелы и ученый- пчеловод, как биолог-теоретик. Это был период его наи­большей творческой активности.

На курсах он читал лекции и вел практические занятия по биологии пчел. Десять лет, с 1910 по 1920 год, заведо­вал Измайловской пасекой. За это время дальнейшее разви­тие получила здесь научно-исследовательская и учебная ра­бота. Руководил он и курсами. Новый директор добился разрешения на обучение женщин, хотя раньше на курсы принимали только мужчин.

Значение курсов и требования ко всем поступающим с приходом Кожевникова значительно повысились, особенно к курсам высшего типа — подготовки инструкторов по пчело­водству, от которых во многом зависело развитие отрасли на местах.

Пчеловодство — занятие особое, требующее определен­ного склада характера и других природных качеств. А инс­трукторское дело еще более трудное и сложное. Инструктор не только должен хорошо знать теорию и практику пчело­водства, но и обладать организаторскими способностями, уметь выступать перед аудиторией. Всему этому и учили в Измайловке, постоянно расширяя и углубляя программу курсов. В 1912 году впервые начали преподавать пчеловод­ную ботанику как самостоятельный предмет, с 1915 года — химию меда и воска, технику пчеловодства. Сам Кожевни­ков вел естественную историю пчелы и теорию пчеловодст­ва — основные, заглавные предметы. Ими он обычно тор­жественно открывал каждый новый учебный год. Измайловка стала центром пчеловодного образования в России.

Сотни пчеловодов и инструкторов пчеловодства обязаны Ко­жевникову фундаментальными знаниями биологии медонос­ных пчел. Его блестящие лекции, всегда насыщенные глубо­кими мыслями и новыми сведениями, каких еще не было в учебных пособиях, курсанты слушали с захватывающим инте­ресом. Лектор старался пробудить у них интерес к научному изучению пчелы и ее жизни, готовил их к самостоятельней творческой деятельности, указывал на необходимость знания теории, которая дает возможность найти правильное реше­ние в конкретной обстановке, на перспективу, открывающуюся перед наукой и практикой. Влияние ею на учебную аудиторию было огромно и неотразимо. Окончившие курсы обычно увозили с собой сделанные ими в лаборатории препараты по анатомии пче­лы, матки и трутня, которые могли им служить наглядными, де­монстрационными пособиями в педагогической и просветительской деятельности, в пропаганде научных знаний о пчеле среди народа.

Кожевников проводил и так называемые воскресные бе­седы с посещавшими пасеку любителями природы. Эти по­пулярные беседы, принявшие характер краткого учебного курса, собирали огромное количество людей, интересовав­шихся пчеловодством. Беседы приобщали к пчеловодству многих интеллигентов, крестьян и рабочих, расширяли зна­ния о живой природе. Измайловские воскресные курсы — это народный пчеловодный всеобуч. Измайловка славилась своим демократизмом и неограниченной доступностью.

Изменялась и сама пасека. На ней с познавательной целью устанавливали ульи разных систем, отрабатывали но­вые приемы ухода за пчелами, обогащали коллекционный участок медоносными растениями. Укрепляли и материаль­ную базу. Во всем этом проявлялись незаурядные организа­торские способности руководителя пасеки и ее сотрудников.

В Измайлове впервые в мире были использованы фо­тографы и кино для пропаганды пчеловодной науки и прак­тики. В 1899 году, на заре зарождения кинематографа, на па­секе сняли четыре кинофильма на разные темы, включая из­готовление вощины и рамочных ульев. В 1914 году при не­посредственном участии Кожевникова создан фильм о пасеке, где запечатлены все работы сезона — с ранней весны до поз­дней осени. Некоторые из них, в частности вывод маток, вы­полнены самим Кожевниковым. Был создан альбом ориги­нальных стереоскопических картин по биологии пчелы. Исключительно заботливо относился он к подготовке на­учных кадров, руководил научными работами тех слушате­лей инструкторских курсов, которые обнаруживали интерес и склонность к биологическим исследованиям. В Москов­ском университете по его предложению было введено пре­подавание пчеловодства, положившее начало обучению пче­ловодству в российских вузах. Главный предмет — научные основы пчеловодства — вел он сам.

Студенты-старшекурсники проходили производственную практику на Измайловской опытной пасеке. Эта летняя прак­тика считалась необходимой школой для будущих научных работников. В университете Кожевников организовал био­логический кружок, в тематике занятий которого большое ме­сто занимало пчеловодство. Кружковцы под влиянием своего руководителя приобщались к научному творчеству.

Профессор мечтал о том, чтобы давать людям высшее специальное пчеловодное образование, готовить специали­стов на опытных пчеловодных станциях. Ученому посчаст­ливилось увидеть, как мечты его воплощались в жизнь.

Кожевников понимал, что без науки не может двигаться вперед пчеловодная практика, и потому восторженно при­ветствовал появление в России опытных пчеловодных стан­ций, возлагал на них большие надежды. На Тульской опытной станции, которая многие годы пользовалась его ав­торитетными консультациями, сам провел немало блестя­щих исследований, гордился успехами русской пчеловодной науки, и в первую очередь биологии, считал большим собы­тием открытие в нашей стране Научно-исследовательского института пчеловодства.

Как ученый, Кожевников работал над пчелой так, будто все начинал сначала, старался быть зорче и внимательнее своих предшественников. Точные лабораторные методы, строгий анализ фактов, умение видеть в них общие биоло­гические закономерности, обоснованные логические выводы — вот стиль его работы. Добытые им факты рождали ори­гинальные научные теории.

Под руководством профессора Кожевникова выросли из­вестные биологи — В.В.Алпатов, П.М.Комаров, Ф.А.Тюнин, Л.И.Перепелова, которые, развивая естественноисторические идеи своего учителя, внесли много ценного в науку о медоносной пчеле.

Кожевников был ученым широкого общественного диа­пазона. Практически ни одна пчеловодная выставка в Рос­сии не обходилась без него. Мнение этого крупнейшего спе­циалиста-биолога считалось весьма авторитетным. На вы­ставках он был или одним из организаторов, или членом экспертной комиссии, или лектором. Пчеловодные выставки он, как и Бутлеров, считал одной из эффективных форм пропаганды знаний о пчеле и прогрессивных приемов пче­ловодства среди широких слоев населения.

В 1890 году он много сделал по устройству выставки на Измайловской пасеке, запомнившейся русским пчеловодам богатством экспонатов и превосходнейшими лекциями. Здесь во главе экспертной комиссии стоял академик Каблу­ков, с которым еще ближе познакомился Кожевников и со­шелся во взглядах.

Вместе с первой передвижной выставкой он проплыл до Серпухова, демонстрируя посетителям коллекции по биоло­гии пчел. Встречались пчеловоды, даже не новички в своем деле, которые раньше никогда не видали матку и с интере­сом разглядывали ее на выставке. Кожевников понимал, как труден путь крестьянина от привычной для него коло­ды к рамочному улью, и старался делать все возможное, чтобы пчеловоды получше узнали жизнь пчел. Он замечал, что крестьяне тянутся к знаниям, убеждался в громадной пользе выставки и верил в успех дела.

Для второй плавучей выставки подготовил великолепные коллекции по анатомии и физиологии пчелы, соты разного возраста, препараты, показывающие строение стенок пчели­ных ячеек, образцы пчел разных пород.

На выставке Русского общества пчеловодства, состояв­шейся в октябре 1893 года, профессор прочитал великолеп­ную лекцию “Жизнь пчел”, в которой раскрыл все многооб­разие явлений, протекающих в сообществе этих насекомых, их эволюцию. Он показал, как интересна жизнь пчел — этой уникальной частицы живой природы. “Любите пчелу, наблюдайте ее, изучайте ее, — призывал он, — и в этом изучении черпайте стремление к познанию всей природы”.

Пчеловодный отдел Всероссийской выставки в Нижнем Новгороде (1896) порадовал Кожевникова пропагандой по­всеместно возникающих центров распространения пчеловод­ных знаний — учебных, опытных и школьных пасек, пче­ловодных обществ. С удовольствием знакомился с успехами крупных пасек промышленного типа, усматривал в них один из главных путей развития пчеловодства России.

Неоднократно посещал пчеловодные выставки за рубежом. С парижской выставки, в частности, привез немало экспона­тов, которые демонстрировал во время лекций и занятий с пчеловодами. Он читал лекции по биологии пчел на несколь­ких курсах пчеловодства в Москве, выезжал в Башкирию, Тульскую область, проводил публичные тематические беседы в Московском зоологическом саду и в других местах. Это бы­ло время широчайшей пропаганды пчеловодных знаний.

Кожевников участвовал почти на всех пчеловодных съез­дах, конференциях и совещаниях, представлял русскую пче­ловодную науку на международных конгрессах во Франции и Голландии. Обладал он исключительной энергией и поражаю­щей всех работоспособностью, кажется, успевал всюду: читал лекции студентам университета, выступал с докладами и со­общениями в обществах, выезжал в экспедиции, писал учеб­ники, вел громадную переписку с пчеловодами, сотрудничал в журналах. Им написана масса научных и популярных статей на самые разные темы — о биологии и болезнях пчел, медоносных растениях и выставках, опубликованы рецензии на русские и иностранные киши по пчеловодству. Его работы печатали почта все выходящие в России и многие зарубеж­ные пчеловодные периодические издания.

Просто и увлекательно с высокой научной достоверно­стью и глубиной написаны его классические книги: “Поро­ды пчел и способы их улучшения”, “Как живут и работают пчелы”, “Естественная история пчелы”, “Биология пчелиной семьи”, давно уже ставшие библиографической редкостью.

Пчеловодство не без основания считают поэзией сель­ского хозяйства. Кожевникова по справедливости можно на­звать поэтом пчеловодной науки.

Успехи современной биологии, бесспорно, стали возможны благодаря выдающемуся вкладу профессора Кожевникова в изучение жизни медоносных пчел. Кожевников — это целый геологический пласт в истории русского пчеловодства.